Форум » » Слеш и полный бред 5 (продолжение) » Ответить
Слеш и полный бред 5 (продолжение)
Io: Он снова приехал домой поздно. Не так, чтобы очень… не так, чтобы Саша уже начал переживать. Рукопожатие. Быстрое объятие. Легкий поцелуй. - Пробки? - Нет. Они не привыкли обманывать друг друга. - Снова те же проблемы? – без злобы спросил ударник. - Да, - откликнулся Валера. - Что ты решил? - Как всегда, ничего. - Вы поговорили? - Нет. - Ты боишься? - Я не знаю. - Я приготовил ужин… - Спасибо, я с удовольствием поем… Саша разогревает картофель с поджаристой золотой корочкой и сочным бифштексом, наливает чай с вишневой косточкой, садится рядом… наблюдая за ним. Потом они вместе убирают со стола. - Ты жалеешь, что все так вышло? - Я не знаю… я просто немного растерян… совсем немного. Но… я решил другое. Все это больше не имеет никакого значения. - Ты думаешь? - Я знаю. Манякин гасит свет, прибавив температуру на котле, берет еще один плед… в феврале-начале марта так морозно, что кажется, звенящий холод пробирает до костей. Он накидывает еще один плед. - Не холодно? - Немного… Саша обнял вокалиста. - Сейчас будет теплее… Валера улыбается, Манякин чувствует это, гладит того по волосам… холодные Валеркины ступни между его ногами… он смеется. Кипелов кутается в его объятия и два пледа, наброшенные сверху… - Тебя согреть? – на ушко шепчет Маня, чуть касаясь губами. Мурашки разбегаются по всему телу вокалиста. Валера обнимает его… - Согрей… В его голосе интрига, обещание сладкой истомы… а может быть… Саша высвобождает его из плена одежды. Лерка притворно капризничает. Руки Манякина ласкают его. Лера чувствует, как жар исходит от его ладоней. Прогибаясь навстречу. Позволяя Сашиным пальцам ласкать, распаляя страсть. Настоящее не уйдет никуда.
Ответов - 17
Темная: - Макс, меня же ничего не держит на этой земле.. - Не вздумай! Рыжий, не смей! - Я на восьмом… и это так… соблазнительно… - Сережа, если ты это сделаешь – я повторю. Я тоже прыгну… - Макс, не надо! Живи! Ты – не я… Они долго говорили, оба на балконах, оба с измученной душой. Сергей сидел на перилах в Лондоне, Макс – в Москве. - Меня ничто не держит, родной, прости… - телефон внезапно потух – закончился заряд батареи. Сергей судорожно нажал на кнопки Макс услышал последнюю фразу с шелестом и обрывом. Он вздохнул, по щеке скользнула слеза: - Я иду к тебе, я иду за тобой… - внизу блестел мокрый от дождя асфальт. Сергей метался по комнате в поисках зарядного устройства, нажимал все кнопки, дабы заставить мобильный включиться. Сердце обожгло адской болью. - Макс, нет. Родной! Не вздумай! Не надо! Я жив! Телефон наконец-то включился – Маврин сразу набрал Удалова. - Ваш абонент… - Твою мать! Макс, но я жив! Зачем?! Нелепое совпадение и судьба все решила по-своему. И потеря взорвала душу. Сергей бессильно опустился на пол, сжимая мобильный в руках. - Но я же не ушел, родной мой… - шептал он, слезы бежали свободным потоком, а сердце плавилось от боли. Он очнулся утром от резкого телефонного звонка - Да… - Сережка, родной! - Господи, Макс, где ты?! - В травматологии. Я прыгнул, когда ты… когда у тебя… А Бог знал, что ты жив, и не разрешил уйти мне… - Макс, я же обещал тебе, что если дождусь тебя, то ничего с собой не сделаю. Ты – все, что у меня осталось… - Хорошо, что ты это понял… - Я люблю тебя. Не делай так больше… - Не буду… 16.09.07
Темная: Вечер окутал город пеленой сумерек. Я не включал свет, наши лица освещал лишь легкий голубоватый свет телевизора. Андрей нежился в моих объятиях, искренне переживая за героев фильма, я полудремал, вдыхая аромат темных волос, перебирая пальцами завитушки. Я неслышно коснулся губами виска: - Андрюш, ты таблетки пил? Он потянулся, как котенок: - Кажется, пил. Счастье, безмятежность, безграничность невесомости. Мое сердце начало биться в унисон с этим маленьким в одном ритме, Пашке оставив память. Андрей прижимался мягким комочком, нежным и спокойным, любящим и любимым, моим. Да, я понял, что то чувство, которого он так ждал, пришло; я мог в этом смело признаться. Я провел рукой по его волосам, губы коснулись уголка глаза, а потом на выдохе: - Я люблю тебя, солнышко! Он посмотрел на меня лучистым взглядом и улыбнулся. После попытался вдохнуть и рухнул мне на руки. Сказать, что я испугался – не сказать ничего. Я пытался привести его в чувство, еще не замечая, что он не дышит; после просто вызвал скорую и позвонил Юре. Они приехали одновременно. Я был растерян и подавлен. - Сереж, что у вас случилось? – Юра отвел меня в другую комнату, пока врач колдовал над Андреем. - Ничего… Мы просто смотрели телевизор, а потом… Он таблетки забыл, видимо, выпить… В комнату вошел врач, я метнулся к нему: - Как он, доктор? Что с ним? - У него сердечные приступы были? Я беспомощно оглянулся на Юру, тот кивнул: «Два…» - Это был третий… Жалко, молодой еще… Будем надеяться, что там ему будет лучше. Я помотал головой: - Что с ним? Как он? - Сережа, - Юра аккуратно коснулся моего плеча. Я посмотрел в его глаза. - Нет! Я не верю вам! Нет! Андрюша! – я метнулся к кровати, целуя холодные руки. – Андрюшка! Просыпайся, солнышко! Андрюшенька! Я метался между врачами: - Ну, что вы стоите? Помогите ему! Все только опускали глаза. А после чернота – я провалился в забытье. Очнулся лишь утром, схватился на кровати: - Андрей! - Тише, Сережа, тише, - Юра присел на кровать. – Вы что опять ссорились? - Нет. Я всего лишь сказал, что я люблю его… - Слишком большой, видимо, для него была радость, слишком необъятным счастье. Вот сердечко и не выдержало… Сережа, Сережа. - Что с ним? Где он? Юра заглянул в мои глаза, после просто крепко прижал к себе. - Его больше нет с нами, Сережа… Нам надо готовиться… - Да. Правильно. Он же вернется. Надо приготовить дом. - Какой дом? - Этот, - по моим щекам побежали слезы. - Ладно, я сам все сделаю. - Юра, это же неправда? Скажи, что это неправда! - Мне жаль… Я перестал существовать, когда понял, что потерял тебя безвозвратно, что остался один, с еще одной рваной раной на сердце, с невостребованной любовью. И только, когда первые комья земли упали на крышку, я пошатнулся, произнеся его имя. Сухая строчка – «Смерть наступила в результате остановки сердца».
Темная: Еще один кусок - начало, это все, что осталось*Spesial for Susa* Слезы стояли на глазах, руки нервно теребили край скатерти. - Я… я видел, как вы… Это так… Такие чувства… - Андрюш, - легкое касание руки, - не надо. Не проси того, к чему не готов, не ломай того, чего не строил. Андрей опустил голову, пряча слезы за упавшими на лицо волосами. Как-будто из ниоткуда дрожащий голос: - Сережа, пожалуйста. Хотя бы один раз… Я просто хочу понять… ощутить… Маврин неодобрительно покачал головой: - Это не так, как тебе кажется. И в первый раз удовольствия мало. - Сережа, пожалуйста. Только один раз… - Боль… - начал Маврин, но Андрей его перебил: - Сережа, не читай мне лекции! Я прошу тебя! Ну, хочешь, я на колени стану? Маврин выматерился, после вздернул Андрея на ноги, зарываясь в его волосы, шепнул на ухо: - Только один? – Андрей кивнул. – Сможешь? – снова легкий кивок Пол, мягкий ворс ковра, аккуратные ласки, шорох одежды. Андрей плавился под пальцами Сергея, метался, стонал. А тот не спешил доводить дело до логического конца. Он и не решался, и не хотел. Не было ощущения полного единения, не было желания, не было чувств. Автоматическое исполнение обязательных действий, губы, глаза, движение пальцев, плавящих тело, будто лед. Легкие стоны, темные волосы, голова, метающаяся по ворсу. - Андрюшка… Андрюшенька… - Сергей покрывал юное тело поцелуями, сгорая от безысходности. Палец нашел искомую цель, прогибая под ритм. На глазах у Андрея выступили слезы. Сергей с легкой тревогой заглянул в помутневшие глаза. - Андрюш? - Все хорошо, - сглотнул тот, пытаясь вдохнуть. – Продолжай. Затяжной разогрев, а когда терпеть было невмоготу, Сергей аккуратно накрыл своим телом, вошел, придерживая лицо Андрея ладошками. Довольно громкий вскрик оборвал тишину, накатившие слезы оставили влажные дорожки на щеках. - Андрей?! Тот открыл глаза, прижимаясь телом, цепляясь пальцами за татуированные плечи. - Нормально, - по слогам выдохнул он. – Я… я привыкну. Продолжай. Сергей неодобрительно покачал головой, вытер ладошкой пот со лба Андрея, накрыл телом, дабы унять дрожь. После нежно и постепенно попытался набрать ритм. В темных зрачках отразились непонятные чувства, из прикушенной губы просочились капельки крови. Сергей решил не останавливаться, поскольку ответ на вопрос уже знал. Андрей замотал головой, сдерживая крик. Что-то сломилось в его механизме. - Сережа! Нет! Не надо, пожалуйста! Больно! Сережка! Слезы полились сами, пальцы судорожно скользнули по спине. Сергей замер сразу, обдувая лицо, вытирая пот. - Андрей, как ты? Тот сжался в комок, плача, царапая ворсовое покрытие пальцами. Тихий стон, всхлип: - Больно… «Господи, я же предупреждал», - грустно подумал Сергей. После поднял того на руки, опуская на кровать, принес смоченное полотенце, протерев лицо и грудь. Андрей горел. Сергей понимал, что это от стресса, от пережитого. Крепкий чай, пара капель сильнейшего успокоительного, теплое одеяло. - Сереж, - раздался слабый голос, - я идиот, да? - Нет, Андрюшка. Ты просто одежку не по размеру решил одеть. Все хорошо. Ладонь ласково скользнула по волосам. Андрей прикрыл глаза: - Я… на следующий раз… получится… смогу… Сергей помолчал, после коснулся губами виска и тихо, но строго произнес: - А следующего раза не будет. Глаза Андрея округлились, наполнились влагой. - А как же? - Спокойной ночи, солнышко. Сергей чмокнул ладошку Андрея и вышел, аккуратно прикрыв двери. Дома ждал Паша…
Io: Как будто много чего было и много чего не было. А вот так теперь сидишь на осколках цивилизации, наблюдая за тем, как дети играют с мусором, и думаешь, было ли? Как объяснить, что консервная банка не обладает волшебными свойствами, да и стоит ли? Высокий частокол забора. Кое-где налажено освещение… ну да… энергия ветра, накопленная солнечная энергия… альтернативные, чтоб их, источники питания. Сергей как всегда в дозоре. Ночь, как обычно торопится не ждет… сумерки обнаруживают в окрестностях десятки горящих злобных глаз… это звери выползают из ночных укрытий. Хорошо если днем Бригада А прошлась и вытравила норы, тогда есть пара часов передышки, тогда есть надежда… тогда утром не придется восстанавливать забор, латать сетку и выскребать из капканов чертово месиво… Выживает сильнейший. Это нормальный отбор… естественный так сказать, по Дарвину… но как же не хотелось стать звеном в чьей-то цепи питания. Мир обрел довольно четкие очертания с тех пор, как отгремели последние взрывы самой разрушающей в истории человечества войны. Она оставила за собой незаживающие раны в земле, и животный мир изменился самым причудливым образом. Нередко Сергей думал, что голливудские мастера спецэффектов, и авторы фильмов про вирусы и зомби удавились бы от зависти попади им в руки лет шесть назад такой сценарий. Но теперь он стал реальностью. Нет, конечно, полуразложившиеся трупы по улицам не бродили, но то, что создал причудливый симбиоз генетических болезней, радиации и борьбы организмом за выживание сложно было вообще как-то охарактеризовать. Жители Форта называли их Ночным кошмаром. Здесь и сейчас детей пугали зоопарком, и животными, которые там водились. Люди давно привыкли жить в страхе и привыкли защищать себя. С одной стороны, ежедневная выматывающая гонка, в попытке продержаться лишний день изнуряла, некоторые не выдерживали и уходили. Что с ними становилось – не знал никто. С другой стороны, жители Форта были готовы ко всему. Готовы всегда… они знали, что за стенами – всегда опасность, даже днем, даже тогда, когда казалось бы страшиться нечего. Они были закалены, и знали себе цену. С недоверием и некоторой недоброжелательностью относились они к живущим в Москве. Сегодня город представлял собой жалкое зрелище. Москвой называлась часть, внутри первого транспортного кольца. Высокая бетонная стена с несколькими воротами отделяли Город от всего остального пространства. Жители Форта не горевали по этому поводу, про теперешнюю Москву достоверно не было никому из них ничего известно, но ходили слухи, что там разрабатывалось нечто ужасное, что сможет в последствии повергнуть оставшийся мир в хаос. А Сергей предпочитал вообще не думать об этом. Теперешний мир не напоминал ему ничего даже смутно знакомого, однако, у него была четко отведенная роль и обязанности. У него была стабильность, да-да! В этом взбесившемся, болеющем послевоенной чумой мире у него и всех жителей Форта была стабильность. Ночь выдалась спокойная, впервые за пару недель, но он не спешил отключать приборы ночного видения. Раньше часто так бывало – поспешишь с этим – и пиши пропало – пол стены точно обглодают, а то и утащат какого-нибудь проповедника из тюремной камеры. Да… в Форте была и тюрьма, но преступлений почти не было. Потому что тюрьма находилась за оградой Форта, укрепленная толстым брусом и колючей проволокой, однако пара ночей там делала из человека сумасшедшего, а при ином раскладе – пищу для Ночного кошмара. Что же касается преступлений, то самым тяжким в Форте было проповедование ереси. Конечно, глава Форта, в прошлом подполковник Галицкий, не был богоборцем, но тех, кто активно распространял лжеучения о скором конце ли света, или напротив освобождения от скверны по всей планете - фактически без суда и следствия отправляли в тюрьму. Порядки по условиям военного времени были нормальные. Да впрочем время теперь всегда было военное… Когда на горизонте заалел рассвет, а пар от дыхания звенел в прозрачном октябрьском воздухе Сергей расслабился. Конечно, относительно но все же. Ночные кошмары боялись дневного света, так же как и люди теперь опасались времени тьмы. Впереди зима… самый сложный период. Скоро на дотах появятся мощные прожекторы, которые собирали, чинили и берегли все лето… уже очень скоро все мужчины Форта перейдут в круглосуточное усиление. А пока… можно даже выкурить самокрутку и подумать… хотя бы немного подумать о том времени, когда Войны еще не существовало. Он присел на кресло, некогда служившее видимо в некотором офисе, до конца не лишившегося советский привычек, закурил, привычно окидывая взглядом все ближе и ближе подступающую лесополосу. Когда-то ему казалось, что время настолько ускорилось, что его больше не хватает ни на что на свете. Он проводил ночи в Интернете, общаясь с малознакомыми людьми…. – он усмехнулся в наступившее утро… на вышку быстрыми и ловкими движениями поднялся Андрей. - Ну, доброе утро, как оно? - Доброе… видимо Бригада А вчера хорошо поработала, с моей стороны все спокойно, да и воя я не слышал… - Что правда, то правда, только Галицкий говорит, что у тех… сезонные миграции начались… или не сезонные, черт их знает… - он сплюнул на давно нескобленый пол… - в общем они группируются где-то в чаще… а кто-то, кто приехал из Города… не из Москвы… а из Замкадья в общем, говорили, что они смели какую-то плохо укрепленную деревеньку на северо-востоке, а там что-то было… то ли бомба невзорвавшаяся, то ли что-то еще… в общем что-то у них у зверья этого там случилось и они затаились… - Не болтай ерунды! Все бы тебе россказни у костра слушать. .. - Ну а как ты объяснишь начавшейся штиль? - Может в Москву подались? Типо мила им столица нашей родины… Оба невесело рассмеялись… Пожав друг другу руки они разошлись. Сергей быстро спустился с лестницы и отправился домой. Теперь его дом представлял собой смесь дачного коттеджа и русской избы. Кто хотел селился в пятиэтажках, в квартирах им было привычнее, но почти вся бессемейная охрана предпочитала такие вот дома на двух-трех человек с приходящим обслуживающим персоналом из незанятых на общественных работах подростков до 18 лет. Сергей упал на кровать, прикрыв лицо ладонями, некоторое время он смотрел в черноту перед собой, пока не услышал голос вернувшегося со своей смены Кипелова. - Доброе утро! Сергей глубоко вдохнул и открыл глаза. Все было по-настоящему. И еще один день был прожит не зря. Дело в том, что Валерий входил в Бригаду А, и работа его хотя и считалась менее опасной чем у дозорных, на самом деле такой не была. Хотя сегодня смена была условно безопасной, ведь ночью естественно никто не покидал пределов Форта, однако… всегда может случиться что-то непредвиденное… и Сергей, как никто другой знал это. Но теперь все было не важно… он откинулся на подушке… сказал, что сегодня смена была довольно простая… Валера присел рядом… что-то рассказывал, кажется, Сергей уже не просыпался… сон был роскошью и он научился с толком расходовать ее. Несколько часов безмятежности… несколько часов почти что полного покоя… Сергей проснулся от запаха кофейного напитка, который он мог побиться об заклад приготовил Валера. Он умел приготовить даже из порошка «Янтарный» что-то весьма удобоваримое. Пища, как и прочие блага доставалась обитателям Форта совсем не просто. Практически сразу стало ясно, что стратегических запасов Родины на долго не хватит. Не хватит из-за нарушенных условий хранения, из-за того, что к складам все сложнее и опаснее путь, из-за того, что эти запасы распределяются теперь между многими колониями. Прошло шесть лет, и теперь человеческая натура, несмотря на то, что находится на грани выживания, берет свое. Детей рождается все больше… во многом именно поэтому вопрос пропитания один из самых острых. Кроме бортничества, которое часто превращается в русскую рулетку, люди стараются возродить земледелье на незагрязненных почвах, со скотоводством гораздо сложней… однако жители Форта не оставляют надеж. Поголовье скота, которое им удалось добыть -увеличивается очень медленно, поэтому зимой приходится туго затягивать пояса и рассчитывать только на свои силы. За окном снова было темно. Поздний завтрак или ужин, бог его знает. Валерий был неразговорчив, слегка хандрил… его тоже беспокоили странные миграции зверей… затишье перед бурей… не иначе. Успеют ли подвести боеприпасы? Придут ли беженцы? Все эти мысли Сергей знал, не давали ему покоя. Однако переживать вечно - понятное дело, было нельзя, поэтому, сбросив с себя какие-то тревоги, Валера улыбнулся. Он подошел к закончившему трапезу, Сергею, обнял его… Это было приятно и в то же время так горько, что у того невольно навернулись слезы… его руки пахнущие, несмотря ни на что - химикатами и керосином, «украшенные» множеством маленьких шрамов и шрамиков… его волосы, в любую погоду пахнут золой и костром… и все равно роднее и ближе у него никого не осталось. Сергей поцеловал его ладонь. - Ну чего ты? Пойдем сегодня в синематеку? – он улыбнулся, они никогда не ходили смотреть возрожденное кино, которое было чем-то похоже на кино 30-40-х годов, но предложение посетить сеанс означало, что не время раскисать… мы еще живы, и все будет хорошо. Сергей потерся щекой о его руки. - Нам надо выяснить что происходит у Тварей. Надо взять машину и обследовать норы, которые свежие, быть может, если мы заметим разницу, мыв сможем понять, что на самом деле происходит? - Может быть они нашли себе другое пропитание? - Едва ли… есть ведь и еще одна сторона медали. А что если у них появился враг, в лице вовсе не остатков человеческой цивилизации? И если это так, не стоит ли нам опасаться такого исхода еще больше, чем голодной зимы? - Сереж… ты всегда драматизируешь… - отмахнулся Валерий, понимая обоснованное беспокойство Маврина, кроме того, он и сам заметил в норах Ночных Кошмаров некоторую странность, как будто Твари старались закопаться, как можно глубже в землю… а может у них появилось что-то вроде коллективного интеллекта? - Нужно выяснить это… я предлагаю обратиться к Галицкому и собрать небольшой отряд. Мы не можем долго сидеть в неведении. - Ты прав, нынче оно слишком дорого обходится. Ради разведывательной операции Сергей оставил свой пост. Согласовав свое задание с Галицким небольшой отряд во главе с Валерием двинулся в лес. Даже теперь другое слово применительно к бывшему парку употребить было сложно. Люди шли держа друг друга в поле зрения, постоянно озираясь по сторонам, даже в дневное время суток свет сюда проникал мало, а осенью дни короткие, да и Ночные кошмары могли утянуть в свои норы, а тогда уж пиши пропало – никто еще не вернулся… Сергей редко бывал за пределами Форта. То и дело по спине его пробегал предательский холодок. Он постоянно ждал опасности и нападения. - Не переживай… - уверенная рука Валеры легла на его плечо, «Я рядом, все будет хорошо» - как бы говорил он. Сергей слабо улыбнулся. Путь лежал не близкий, но если не вернуться до темноты едва ли что-то спасет их шкуры, даже отсутствие зверей поблизости от Форта. Норы выглядели так, словно в них давно никто не жил. Да и следов молодняка нигде не было, вместо того группа общих следов уводила куда-то вглубь, в темную чащу теперь уже леса. Двигаться дальше было опасно даже днем, чего уж говорить про быстро спускающиеся осенние сумерки. Группа запротоколировала увиденное и прибыла в распоряжение Форта. - Надо брать вездеход, прожекторы и ехать по следам. Я не могу требовать от вас этого, но пока зверье не вернулось имеет смысл так же отодвигать границу вырубки дальше…. Хотя бы о того «тракта», который они протоптали. Ночью было спокойно. Вместо воя и скрежетания зубов и клыков – лишь свист ветра и первый колючий снежок. Жутко было в караулке в иные ночи, но несмотря на тишину, эта ночь казалась еще более страшной. Тишина напоминала могильную, заползала в уши, заставляла душу трепетать. Форт не сомкнул глаз до утра, а как только рассвело несколько вездеходов сорвались со своих мест. Топливо берегли, его всегда не хватало, даже в те беззаботные довоенные годы. До всего этого кошмара цена на нефть взлетела до небес, и теперь именно теперь когда лишь крохи удавалось добыть она стала приравнена фактически к цене человеческой жизни. Кто знает, может сегодня от нее зависела жизнь всего Форта и целостность торговых путей, проходящих теперь через его ворота, уходящего дальше в Замкадье, и говорят, даже к запертой Москве. Необъяснимый животный страх не покидал Сергея всю дорогу, ему казалось, что остальные члены их небольшой экспедиции чувствуют себя не лучше, только привыкли не показывать ни на йоту истинность своих чувств. Сергей чувствовал, что еще немного и паника достигнет порога, за которым он будет вести себя вовсе не так, как подобает мужчине, а уж тем более защитнику. Несмотря на присутствие посторонних он взял Валеру за руку… - Уйдем… прошу тебя сейчас уйдем отсюда… переждем на высоком дереве, вернемся… - шептал он тому в ухо… за гулом мотора мало что удавалось разобрать, но Валера хорошо знал Маврина, поэтому понял, что тот имеет ввиду. Он успокаивающе погладил его по руке. - Все будет хорошо, - сказал он, - мы должны выяснить, что же здесь в конечном итоге происходит! Иррациональные волны страха все туже сжимали свои оковы… Сергей вцепился в ладонь Валеры, и, кажется, что у кого-то из сидящих напротив тоже наблюдался похожий «симптом». Чувства нынче обострены почти у всех, но чтобы до такой степени…. Казалось машина уменьшилась в размерах, голову сдавило огненным обручем тревоги, колотящееся сердце, казалось сейчас выпрыгнет из груди… Сергей рванул на себя, пытаясь тянуть Кипелова за руку, отталкиваясь от невысокого борта вездехода свалился в низкорослые кусты, вокруг зазвенело, то ли иней, то ли его собственное сознание дорисовало этот звон… полыхнуло огнем… он видел, как догорает остов первого вездехода… он кричал, но не слышал своего крика, только звон… и красная пелена застилала глаза… острая боль пронзила от макушки до пят, он провалился в спасительную темноту, где не было больше нечего… Отдельный далекие всполохи представали на миг перед глазами… он набирает смс на мобильнике… он смотрит с высокой сцены в зал, толпа неистовствует… собака тычется в его руки… они с Валерой сидят в шезлонгах вдалеке плещется надтреснутое море… а после оказывается будто он смотрит телевизор. Транслируется фильм про него. Он видит отрывки своей жизни, в которой все было хорошо, не было войны и борьбы за выживание, не было радиации и не было биологического оружия, от которого изменялись виды. Он почти поверил, что тот фильм и есть настоящая реальность, пока выступления «Арии» на большой арене не сменились бомбежкой и автоматической стрельбой… Свет резал глаза…. Он так надеялся на то, что все было сном… но впереди дымились остовы машин, сумерки стремительно овладевали миром… становилось холоднее, а чувства еще не до конца восстановились в нем… Сергей брел шатаясь, то и дело опираясь о деревья, его сильно мутило… он попробовал подойти к тому, что осталось от машин, но не смог этого сделать, как только натолкнулся на фрагменты тел товарищей, с которыми еще утром шутил, пил чай и обсуждал такой нужный для Форта рейд. Сергею ни раз довелось видеть смерть, но чем чаще уходили из жизни его друзья, тем болезненнее он воспринимал ее, и был одним из тех, кто так похоже и не притерпелся с неизбежностью. Теперь его судьба была предрешена. Фонарь на поясе, если и не разбился, то способен освещать путь не больше четырех часов, воспользоваться оружием он не сможет, а что касается костра, скорее он только привлечет зверей… если он пойдет к Форту понятное дело, ночью его никто не пустит, потому что нет жизни ночью за высоким забором и обитыми железом воротами… да и смысла возвращаться больше не было… «Надо бы вернуться…. – вяло шевелились мысли у него в голове, - звери съедят их…. Надо похоронить….» - однако при мысли о возвращении тошнота накрыла его. Запах сожженного мяса, как будто доносился и сюда… странно почему он ничего такого не чувствовал там…. Наверное из-за шока… «Надо вернуться…. Лера вернулся бы…»… Он подобрал палку, и снова изменил направление, опираясь на нее. Но сколько бы он не шел, уже подсвечивая дорогу фонарем, он не узнавал ни дороги, ни направления, ему казалось, что он забирается все глубже в непролазную чащу… в темноте ему чудились отблески глаз, вдалеке он слышал заупокойный вой… Наконец силы оставили его, фонарь не подавал признаков жизни, Сергей упал на мерзлую землю, в последнем усилии, подтягивая колени к животу, опираясь спиной о корни могучего дуба. Его глаза закрылись, он был готов к смерти. Шевельнулась вялая мысль о том, что можно было бы пустить себе пулю в лоб, ведь если Звери убьют его - это будет занимать гораздо больше времени, и он, пожалуй, даже успеет сойти с ума, однако, даже на это не было сил. * Свет больно резанул по глазам. Помещение выглядело почти стерильным. Белые кафельные стены, выбеленный потолок… и кровать… и простыни… Сергей обнаружил себя в больничной палате… Ему сделалось не по себе… рывком он скинул с себя одеяло… он был в больничной пижаме с номером. Она была совсем новой… кроме того, он отчетливо различил за окном звуки города. Он был подстрижен и судя по всему обработан каким-то обеззараживающим раствором… что же это? Ему приснилось? Война? Лишения? Может он просто… в психушке? Он осмотрелся. Обстановка определенно была незнакомой. Над кроватью висел пульт, он нажал на кнопку вызова медсестры. Ждать пришлось недолго… - Доброе утро, - сказал приятный женский голос, - как вам спалось? Я рада, что вы наконец пришли в себя. Прошу вас, расскажите, что с вами произошло? Сергей было открыл рот, но подумал, что совершенно не знает что ему говорить, а вдруг и вправду ничего не было… или… - Понимаете… - начал он, слова давались тяжело, и он слышал себя будто за ватным барьером… «Что я могу ей сказать?» - билось в висках… но что-то подсказало, что если соврать теперь, он возможно никогда не узнает того, что случилось с Лерой… , - мобильный отряд Форта Бригада А исследовала причины миграции Зверей, и вдруг… понимаете, что-то случилось. Я запаниковал, выпрыгнул из движущегося вездехода… раздался взрыв. Вот и все что я помню. Те, кто был со мной они погибли? - Интересно… - девушка неопределенно пожала плечами, - солдаты нашли там лишь нескольких убитых Зверей… больше ничего… в том числе и следов взрыва, как вы говорите не было… - Думаете, я сошел с ума? - напрямую спросил он. - Не знаю, до последнего времени считали, что жизни за Первым Кольцом нет… там только звери…. Иногда, очень редко, к нам приходили какие-то оборванные люди… но все либо утратили разум… либо были заражены. Вы первый, кто пришел с той стороны стены… Сергей неопределенно кивнул, откинувшись на подушке… слишком много информации… слишком много не состыковок… но… возможно они живы… возможно они вернуться в Форт… мне будет легче думать так… На третий или четвертый день, Сергей точно не знал, сколько прошло времени его силы восстановились. Он прогуливался по больничному коридору, с интересом выглядывал в окно. Напротив окон его палаты расположилась внушительных размеров растяжка: «Дети - наше будущее! Семьям с двумя чистыми детьми пятилетнее освобождение от всех налогов и сборов!». «Интересно, - подумал он, - как будто ничего и не изменилось со времен прежней диктатуры… ощущение, что в этом отдельном от всего мира городе главной проблемой остается чистота расы… хотя наверняка они имеют ввиду различные мутации…». Бывший дозорный Форта Сергей Константинович Маврин сидел в общей палате, рассчитанной на шесть человек, и ждал. Он подспудно понимал, что за ним придут. Рано или поздно. Для местных - он представляет некий интерес. Возможно, они смогут помочь Форту в выживании… или что-то вроде того, а может, они напротив настроены весьма враждебно. В любом случае, выбора нет. Остается лишь ждать. Несмотря на то, что палата была общей – здесь он был один. Иногда он видел серые тени других пациентов, но они не заговаривали с ним, как казалось, не разговаривали и друг с другом. Может, им было дано такое указание? А может у них тут какая-нибудь эпидемия. Однако он не мог сказать, что эти люди как-то отличались от медперсонала хотя бы внешне… В один из дней, когда синяки сошли, и постоянный звон в ушах перестал его преследовать в его палату пришли несколько человек, представившиеся врачами. Сергей понял, что теперь его транспортируют куда-то. Апатия успела настолько завладеть его сознанием, что ему было совершенно все равно, что будет дальше. Этот город, этот мир, эти люди, больничные стены казались почти привычными, и в то же время нереальными на фоне тех лет, что он провел в Форте. Здесь не надо было каждый день бороться за выживание и в то же время, что будет дальше - ему было неведомо… но с каждым днем становилось все более неважным. Его переодели, и везли по недавно заасфальтированной (подумать только!) дороге, казалось бы, навсегда потерянным улицам Москвы куда-то в сторону Кремля. Он вспомнил те страшные легенды, которые рассказывали о теперешнем состоянии дел в сердце Москвы, но казалось, все это было ложью, все было бредом, фантазией ничего не знающих горе-одиночек, которым возможно удавалось приблизиться на автоматный выстрел к стенам забаррикадированного от внешнего вторжения города. Причем, очевидно, что выстрел был сделан не ими. Машина въехала на территорию Кремля. Казалось, внутри ничего не изменилось. Те же величественные здания, разве, что немного подуставшие от бремени, выпавшего на их долю. Не хватало вооруженных охранников, впрочем то, что Сергей их не видел, вовсе не свидетельствовало о том, что их здесь не было. Молчаливые конвоиры, иначе и не скажешь, доставили его в просторный холл, где он расположился в кожаном кресле, ожидая приема… кого? Главы государства? Премьер-министра? Батюшки-царя? Все происходящее было абсурдно до нереальности, поэтому Сергея ничего не удивляло. Секретарь пригласила его пройти внутрь. Кабинет был величествен, наверно, это и был кабинет президента, хотя судить о том было сложно, Сергей видел эти помещения лишь про телевизору. Однако здесь было очень много советского. Портреты вождей, бюст Ленина, красное знамя… зеленое сукно… К Сергею повернулся человек в высоком кресле. Его лицо показалось ему смутно знакомым, или виденным где-то раньше… и голос… низкий подчеркнуто мужской баритон… Лицо человека было обезображено косым шрамом, сам он был немолод, и наверняка участвовал ни в одном сражении. Это казалось почти нереальным за такой высокой стеной в этом интерьере… - Добрый день, - сказал мужчина, - как мне доложили вас нашли в лесу, у вас нет никаких видимых повреждений вирусом или радиацией, кроме того, этого не выявили и наши исследования. Расскажите мне, откуда вы пришли? Есть ли еще выжившие в Замкадье? - Все зависит от того для чего вам нужны эти сведения, - ответил Сергей. - Война и тяжелое послевоенное время наложило на всех нас отпечаток недоверия, это понятно, но у нас, несмотря на довольно бурный рост населения наблюдается нехватка рабочих рук. Многие места в сердце столицы «фонят» не меньше Чернобыля… да что там, в Чернобыле сегодня можно было бы, наверное, открыть курорт. Однако измененных зверей мы сумели выгнать из города прочь… - Да и они устремились в леса, и уничтожили не мало поселений. - Во-первых, нам не известно о том, что выжил кто-то еще, да и сами понимаете… - С годами ничего не меняется.. – Сергея стал раздражать этот разговор ни о чем. - Извините… наверное, я выбрал не верный тон. Вы – первый человек, пришедший из леса, практически полностью здоровый, кого лично я встречаю за все эти годы. - Позвольте поинтересоваться, а как далеко вы углублялись в леса? - На 30-40 километров по периметру… «Этого просто не может быть …» - подумал Сергей, «там полно поселений…. Да, если предположить, что некоторые из них уничтожены зверями… ну допустим, кто-то сорвался с насиженных мест, но два-три крупных Форта они просто не могли не заметить с их техникой»… - Не может быть… - только и смог сказать он. - Вы могли бы нарисовать нам карту, где нанесли бы ваше поселение, или возможно вы смогли бы сопроводить нас туда… я уверяю вас… ничего плохого мы не намерены делать… я как вождь народа, - он патетически повысил голос, - просто хочу объединить оставшихся в живых людей… Сердце Сергея оборвалось… - Саша… Манякин… Вождь оборвал себя на полуслове… - Что вы сейчас сказали? - Саша? – с вопросом и надеждой посмотрел на него Сергей. Дальнейшее не имело значения… и разговор сломался и рассыпался, все, что заготовил сказать Манякин, все чему намерен был возразить Маврин… Крепкие объятия… торопливые сбивчивые рассказы о том КАК выживали. И непреодолимое безмолвие вокруг… - Сереж… там действительно Ничего нет. Там, где ты показываешь… там были только норы зверей, но мы уничтожили их. Мы постоянно ищем выживших, расклеиваем листовки. Часто группы не возвращаются… мы пробовали разбрасывать листовки их с вертолетов, но это очень дорого и не эффективно. Сергей изменился в лице… - Разрешите в следующий рейд поеду и я. Александр с тоской посмотрел на него. -Я не хотел бы тебя сейчас отпускать, но и оснований не верить тебе у меня нет. Поэтому расскажи мне про то место, где ты жил. И Сергей начал рассказывать о том, как устраивали быт, о том, как подбирали выживших, о том, как оборонялись от Ночных кошмаров, о том, как налаживали торговлю с другими Фортами и селениями. Он рассказывал о Валере, о том, что когда изводили Зверье в последнюю вылазку у него как будто сорвало крышу, как он бежал от своих, какой был взрыв, как он думал, что ему пришел конец… Он рассказывал прожитых годах, как каждый день им приходилось бороться со зверьем, где они теряли людей, как Звери теснили, и как они теснили зверей… и как однажды звери отступили, непонятно куда, непонятно почему… и возможно теперь они перегруппировываются, сходятся в стаю, или что-то вроде этого. Это может быть опасно… Александр задумался… - Хорошо… давай попробуем… найти то место… о котором ты говоришь… но если твои слова про зверей подтвердятся… имеет ли это смысл? - Возможно мы найдем выживших… мне очень хочется верить… Саша молча кивнул и встал из-за стола. - Выдвигаемся через неделю. Тебе нужно набраться сил. Сергей поселился в богатой по довоенным меркам, квартире, имеющей вид на Кремль. Подумать только. Теперь ему это не стоило абсолютно ничего. Множество квартир пустовали. Кое-где сохранились предметы прежней обстановки от прежних хозяев. В его апартаментах например, имелся гигантский аквариум, сейчас он конечно пустовал, немногочисленные остовы искусственных растений в нем поросли паутиной. Убранными к его приезду оказались лишь две спальни и санузел. Больше всего Сергея удивляло работающее без перебоев коммунальное хозяйство… черт, как им это удалось! Он переоделся в то, что нашел… прошелся по комнатам… потыкал в неработающий плазменный телевизор, неожиданно включился радиоканал, передающий последние новости столицы. Где-то облако радиоактивной пыли, где-то школа закрылась на карантин. Эти слова кались связывались в какие-то нелепые, нецелостные связки… « Мне это сниться…» - сказал сам себе Сергей и лег на кровать. Он и не заметил как действительно задремал, но снились ему вовсе не военные действия, ни погони за зверьми, а такие беззаботные 90-ые… когда все было возможно… когда все были живы… когда… Пытаясь ухватить последнее видение он услышал, как в прихожей зазвонил телефон… проснувшись он быстро зашагал к нему… это был Манякин… он хотел обсудить детали операции. Сергей долго и подробно рассказывал ему о путях подхода к Форту, о том, что сделать, чтобы жители не открыли огонь. Он рассказывал, и чувствовал, что Саша скептически относиться к его словам, ведь по его данным на месте Форта находились лишь разоренные норы зверей. Подобно большинству местных жителей, утром следующего дня Сергей отправился на завод. Завод был переоборудован из хлебопекарни в оружейный. Труд был в меньшей степени автоматизирован, чем он ожидал, но в долгу не остался. Чтобы не думать… не думать больше ни о чем на этом прокаленном ядерным солнцем свете, он записался в цех по производству патронов, и все оставшееся время проработал там. Со смутным страхом и надеждой он ждал часа выдвижения. Против обыкновенного утреннего Манякин перенес вылазку на вечер, мотивировав это тем, что у них сильные прожектора, да и зверей они били в тех краях неоднократно. Сергей вместе с другими членами команды занял место внутри БТР’а. После того как выехали за пределы теперешней Москвы Сергей не без некоторой зависти отметил - оснащение было отменное. Сквозь узкую прорезь, почти наглухо заваренного окна он различал редкие деревья и следы от выжженных звериных нор. Сперва дорога была довольно хорошей, чуть позже сменилась грунтовкой и сваленным из деревьев трактом. Тем не менее сомнений быть не могло, строительством здесь пусть и таких дорог занимались «новые москвичи». Те самые, под предводительством Александра Манякина… и как ему это удалось? Отец народа… кто бы мог подумать! Через полтора-два часа колонна остановилась. Сергей слышал, как щелкунли тумблеры прожекторов… он соскочил на землю, сердце его яростно билось в груди, точно птица запертая в клетку. То, что предстало его взору было странным и все никак не совмещалось в одну картинку: выжженные норы и обожженный забор и обожженные ворота Форта встретили его… такое ощущение, что здесь был тяжелый бой… откуда у зверья огонь? Или пытались светом отпугивать? Сердц ...
Io: ... е сжималось… зверье уже и здесь окопалось? Они пытались сражаться? Сергей оглянулся вокруг… краем глаза он видел БТР, и в то же время группу зверья надвигающегося на него! - Окружают! – крикнул он, схватив автомат и дав очередь по плотной группе зверей. Все что услышал Сергей со стороны БТР’а перед тем, как клыки огромного зверя вонзились в его шею было: - Ложись! Вижу одного…огонь...
Петра: (зарисовка на тему не заезженный перинг, здесь Серышев/LeXX) Вот и занавес кончился, кончился тот концерт, которого он так ждал, и который вновь разбудил в нём беса рока, и ему хотелось ещё остаться таким навсегда, но там, в завтра совсем другая жизнь, сцена, и чувства, и это правильно. Он сидел в гримёрной перед старым зеркалом, не смотря в него. И, вдруг родилось само. Как всегда эта песня прямо из души, как будто она вырезана там сумасшедшим тату, на веки. Ты попала в страшный плен Всё вокруг мираж Он поднял взгляд, посмотрел в зеркало, глаза выражали отчаянье невероятно красивого цвета, смотря на это, хотелось выть в голос. Не уйти Голова упала как отрубленная Не встать с колен… Голос погас как догоревшая свеча, но чей-то бархатистый нежный голос продолжил. Не отпустит грозный страж Его заключили в тёплые объятья, и поцеловали в макушку Легкость рук Прозрачность век Не хотелось узнать кто это. Только бы это не кончалось. И он ответил, прижимая гостя ближе к себе. Свет иных времён Лунный снег Алмазный снег Как эти белые кудри, в которые он зарылся лицом. Бесконечный сладкий сон Прошептали их губы, и нашли друг друга….
Xeni: Новогодний презент. Написано в соавторстве с Veliar'ом. Имена героев не сохранены по причине их непричастности к арии-фэмили. Повествование ведется от первых лиц - так захотелось, да. "Закаты притягивают меня многоообразием красок... Когда тяжелая бордовая полоска окаймляет кровавым свечением смоль горизонта...или когда оттенки меда растекаются по небосклону и я подставляю чашу ладоней, желая наполнить ее расплавленным золотом...или же когда розоватый холод и синевато-фиолетовые тени украшают веки неба...У каждого заката своя мелодия, но небо не иссякает на выдумку, каждый вечер размазывая новую палитру по своему полотну...Говорят, что нельзя спать при заходе.Я никогда не сплю в предзакатное время - я провожаю уставшее солнце...Я никогда не встречаю рассвет - я исчезаю из серой предрассветности за мгновение до первой солнечной иголочки...Меня пригласили еще в один проект. Вроде как замену уходящему вокалисту. Когда я вошел в студию, я ощутил напряженность, словно в магнитном поле проявилось искажение. Людей с сильным креативным потенциалом я опознаю безошибочно. Мне кажется, что я вижу слабое мерцание вокруг твоих пальцев, когда ты плетешь серебрянную нить очередного соло..." Наш новый вокалист разительно отличался от нас... от нас всех... он работал с нами уже несколько месяцев, но казалось, что стена, которая скрывала его при первой встрече, так никуда и не исчезла. Он был со всеми и ни с кем конкретно, он смеялся, шутил, он был серьезным и задумчивым, полностью поглощенным работой, порывистым и сдержанным, раздраженным и спокойным, рассудительным и бесшабашным... Но всегда - одно и тоже, эта непробиваемая обособленность. Он напоминал мне улитку, которая прячется в свой панцирь при малейшей попытке ее потревожить, проникнуть за проведенные им самим границы. Меня это удивляло и немного раздражало, даже не понимаю почему. В конце концов это его дело, но мне иногда хотелось хоть немного пробиться сквозь эту стену. Один шаг вперед и два назад, это выматывало. Иногда мне хотелось с ним просто поговорить... о чем-нибудь, но он смотрел на меня настороженно, словно опасаясь подвоха. И я начинал злиться и снова бросал эту затею, уходил в сторону, думая - да ну тебя нафиг. И что-то снова и снова заставляло возвращаться. Он не говорил никогда что не хочет, чтобы до него докапывались, но иногда достаточно было устышать от него пару фраз, и все становилось ясно. Я пожимал плечами - ну что же, попробуем в другой раз. Я толком ничего не знал о нем, кто он такой, чем он живет. Иногда, очень редко, прорывалось что-то... и я пытался ухватить эту ниточку и раскрутить... Но она постоянно обрывалась, и после таких экспериментов он отскакивал еще дальше... "Никто не знает, какую яркую жизнь можно прожить вне этой реальности, скрываясь за чернильным шелком обычной ночи или приглушенно-светлым бархатом белой...Здесь я открыт настолько, что мне не надобно проживать это наяву...Когда я создаю собственную вселенную бегом пальцем, движением мысли...мне кажется, что я рисую огненный круг и шагаю в него, сам превращаясь в пламя...а день покрывает меня кафельно-гладкой коркой льда...Вечный лед, в серцевинке которого пылает огонечек...Защитный слой...но от чего?...Я раскрываюсь в печатной вязи или когда нахожу удачную ноту, удачный образ для воплощения на сцене...Никто не застрахован от инъекций любви...Я боюсь неудач, боюсь пропустить удар, остаться обнаженным душевно...Стеклянная стена отталкивает и в то же время притягивает. Я не слепой. Тебе интересно. А интригу нужно держать..." Репетиция подошла к концу и ребята стали собираться домой. - Отлично сегодня все прошло! - к тебе подскочил Найк, и совершенно по-дружески похлопал по спине. Я заметил как ты буквально зашипел в сторону, повел плечами, но взял себя в руки, улыбнулся ему и что-то ему ответил. Я почему-то улыбнулся краешком рта, был уверен что незаметно, но ты вдруг глянул в мою сторону, и глаза метнули холодные стрелы - не смей надо мной ржать! Я тут же отвернулся в некоторой растерянности. Не хотел его обидеть. Мы сидели в каком-то уютном баре. Я решил не выбиваться из компании, но заказал себе не алкоголь, а всего-навсего безобидный коктейль. Не люблю терять контроль. Я расположился так, чтоб мне открывался хороший обзор и неспеша потягивал ледяную жидкость, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за остальными. Что наблюдали и за мной, я сразу и не просек, а потом случайно повернул голову и казалось брызнули искры от скрещенных взглядов. Я слегка насмешливо улыбнулся краешком рта в твою сторону. Я даже не ожидал. улыбнулся в ответ и уткнулся в свой стакан. Потом меня уже отвлекли... так мы сидели довольно долго, затем ты незаметно поднялся и сказал что идешь домой. Естественно тебя просили остаться, но я знал что это бессмысленно. Со всеми попрощавшись, ты вышел из бара. Минут через 5 я понял что ты забыл мобильник. Можно было б конечно отдать на репе, но мне же больше всех надо, и слегка пошатываясь от выпитого, я пошел догонять. Раньше, чем услышал твой голос,я почувствовал твое присутствие кожей спины. Ток по линии позвоночника. Я остановился, ждал в полуобороте, докуривая сигарету. - Спасибо. Я такой рассеянный - я поблагодарил тебя за мобильник. А принимая его отдернул пальцы - ч-черт, жжет, хотя безусловно, это только условно... - Не за что. - мне не понравилось как ты шарахнулся. Опять начинается. - Я не кусаюсь, я всего лишь пришел отдать тебе телефон. - не выдержал я. Не сказал бы если бы не алкоголь. Хорошо, что темнота сгладила цвет краски на скулах. Я как-то неловко повел плечами: - Да, конечно...извини...получилось так... - я покрутил мобилу в руках.- Не кусаешься, да... - Пойдем. - я подтолкнул тебя легонько. - пройдемся, поговорим... Ты смолчал. Я кожей ощутил как напрягся, весь оброс шипами и приготовился защищаться. - Хорошая сегодня ночь. Теплая такая. - помолчав сказал я. Совсем не то собирался, хотел поговорить с тобой, о работе, об отношениях в группе. Потом понял - не нужно. Вместо этого послал в твою сторону золотистую волну тепла. Конечно она разбилась тут же о твой панцирь. Я успел почувствовать теплый плед на плечах, что как по стеклу аквариума, соскользнул вниз. Тоже умеешь? Ну конечно, свой своего видит издалека. - Да - согласился я. - Хорошая ночь. Я вообще ночи люблю. днем много лишнего шума. А ночь - это мое время... - Да, ночью многого не видно. И никогда днем не повторишь того, что сказал ночью. Мне не пробить твою защиту. Ты сильнее, я это понимаю. Нам не тягаться силой. При желании ты меня размажешь по стенке (ментально конечно) и я ничего не смогу сделать. Мое тепло для тебя слишком ничтожно, я все понимаю. Я одернул себя. откуда такие мысли? Пить меньше надо... Мы говорили обо всем и кажется, особо ни о чем. Я втянул свои шипы и когти. Словно ластиком стерся, постепенно истончаясь, первый слой обороны, своего рода магический круг. "Дружбой дорожишь едва ли не больше, чем любовью. и где эта тонкая черта, что отличает эти два понятие? Ведь притяжение существует в обоих случаях. Я будто иду босиком по острым верхушкам скал, что в любой момент могут проколоть тонкую кожу ступни. Я выделил тебя, я выбрал тебя - я всегда выбираю лучшее. А ты даже не догадываешься. и когда ты играешь - мне хочется стать одной из струн под твоими пальцами, когда ты яркий, весь светишься вдохновением. Ты поворачиваешь голову и прочный щит покрывается паутиной трещин. кажется, еще миг - и он осыплется смятой яичной скорлупой. ночь - пора откровений. Не так ли? Я приду к тебе сегодня - и мы вместе послушаем ночь..." Я уснул под утро, незримой эфирной проекцией обнимая тебя, засыпая в тепле твоей ауры. Когда вынырнул из теплой пелены, понял, что опаздываю. -Хорошо поспали...- бормотал я, лихорадочно собираясь на репу. У самой двери студии налетел на тебя и едва не рассмеялся в голос - твой растрепанный вид сообщил мне, что и ты собирался в спешке. Ночью было что-то странное, я давно так не спал... в таком тепле... как будто кто-то обнимал. Утром я понял что катастрофически проспал. Я думал что еще только десять, а оказалось почти три... куча пропущенных вызовов, и смс. - Иду, иду. - отмазнулся я от них. В студии царил разброд. Никто особо ничего не делал, да и как - без гитариста? Да еще и без вокалиста... - понял я, когда появился ты. Ты мимолетно мне улыбнулся. Что такое? Где же твоя защита? Я отвернулся. Работать надо, винтовка рядом... Мало того, что я работал, я еще и здорово дурачился. Вроде бы у микрофонной стойки, но в то же время - рядом, возле тебя, чуть касаясь невидимой рукой волос. Можно смело. Никто не просечет. Дурачишься? Я инстинктивно посмотрел через плечо... бред...мне показалось ты стоишь рядом. Но ты как ни в чем не бывало был у микрофона. мда... но ведь я же чувсвую... прекрати! - непроизвольно бросил тебе молча. Тут же твое присутствие пропало. Вечером ты как всегда собрался первым домой. Я думал ты меня подождешь, но делать этого ты не собирался. Ну и ладно. "Даже если я что-то знаю наперед, это не мешает мне надеяться... Ты сегодня так забавно дернулся, когда я позволил себе самую малость. Значит, чувствуешь. Может и умеешь. Хорошо это или плохо? Посмотрим. Днем - нельзя. День выкручивает мне руки. Днем я контролирую эмоции. Нельзя верить, нельзя думать... Ночь - другая. То, что происходит ночью, не распространяется на день. Образы, мысли ощущения не предъявишь в качестве улик. Ночью можно быть собой. Ночью можно сбросить маски. Ночью можно спросить - и получить ответ. Может и жестокий, но правдивый. Я в углу круга. Когда очаровываешься представителем своего пола, понимаешь насколько загоняешь себя в тупик. И еще - осознаешь, что для истинных чувств ограничений нет - ни ни по возрасту ни социальному статусу ни по полу. Любовь всегда одна - ни выстрела ни вздоха Любовь это когда хорошим людям плохо..." Я не приходил к тебе уже несколько ночей. Но в эту рискнул спроецировать в картину твоего сна мимолетный слайд - твоя голова на моем плече...одуряющая волна тепла...секундное соединение губ..жаркий разряд - огненной плетью вдоль позвоночного столба...Достаточно..достаточно... Сегодня у нас планировалось выступление. Я шел к месту назначения, одетый в привычную прозрачную кольчугу. Впереди - щит, заставляющий людей непроизвольно уступать дорогу. Короткое приветствие... Твои зрачки... Еле заметная полуулыбка... Распевка... Я склоняюсь к микрофону, прижимая кончик языка к верхней губе. Наверняка, у Ника ко мне есть вопросы - я их почти слышу... Сегодня я не выспался. Дико болела башка всю ночь и какое-то странное, но уже знакомое чувство не давало покоя. Я пробовал ложиться, но вскакивал через 10 минут, быстро осознав бессмысленность этого дела. Сидел на подоконнике в открытом настежь окне и пил крепкий чай, кружки четыре... На столе всю ночь горел фонарь с живой свечой, смотря на которую, становилось немного легче. Во дворе под окнами веселилась пьяная компания... из динамиков - один на полу и один на подоконнике рядом - доносились знакомые слова сегодня город пуст для нас сегодня нам игрет джаз а мы спешили как могли но город полнится людьми, и за углом трамвайный слышится звонок... Проспал все утро, невзирая на настойчивость будильника. Все нафиг. К вечеру, как в вакууме, пошел на репу. Я не здесь, я не с вами... На распевке поймал твой взгляд, обжегся. Сбился с ритма. Начал снова. Не хочу сегодня никакого концерта. Выступление шло по плану, но даже Звезда тебя не расшевелила. Ты казалось как-то автоматически отыгрывал свои партии. Не было изюминки собственного звучания. И словно сероватый обруч сжимал голову. Я подошел поближе. Тебя шатнуло.Я приобнял его за плечи, укладывая на плечо. Ну потерпи..еще совсем чуть-чуть... Звукач у окошка докурит и сядет за пульт, Я снова забуду про все, меня скроют дела Сегодня я буду петь песни, а песни не лгут. Я слышу мелодию сердца. Свою. Для тебя. Так странно. Как только ты подошел, сразу же отпустило. И доигрывал концерт я уже почти в нормальном состоянии, не считая того, что дико хотелось спать. После концерта я подошел к тебе. - Спасибо. За... - за что? Что я тебе щаз так скажу что ли - за то что вылечил?? - Короче, спасибо за концерт. - выкрутился я. - Я пойду домой, отсыпаться.... Я спиной чувствовал, как ты провожаешь меня взглядом. Удивительное создание, которое по какой-то одному ему ведомой причине попало на мою волну. Всю дорогу в голове крутилась непонятно откуда взявшаяся мелодия... Как жаль что нельзя поселиться в сыром октябре, Весна нас встряхнет, и на прошлом поставит печать. Я просто забуду как листья шипели в костре, Хотелось часами смотреть на тебя и молчать. Вскоре я собрался в Москву. Может это было бегство от самого себя, но мне надо было развеяться, надо было забить странную тоску новыми впечатлениями. Поэтому я доверил тебе своих рыбок и со спокойной душой сел на поезд. Ты уехал в Москву. Сказал лишь, что на несколько дней исчезнешь из города, а потом оказалось что ты в Москве. Оставил мне ключи и слинял. Я попробовал тебе позвонить, но твой телефон сообщил мне что он отключен. Ну конечно, ты поставил другую, московскую симку. А вот ну и что, подумал я. Отдохну от тебя, от бесконечной нашей борьбы. День, два... я почти не думал о том, что ты там делаешь, да и вообще почему я должен об этом думать? Кто ты мне? Кто я тебе? Я ведь даже не смог стать твоим другом, наверное. И мне должно быть все равно ЧТО ТЫ ТАМ ДЕЛАЕШЬ. Главное не забыть покормить твоих рыбок...От скуки я залез в твой компьютер - у меня отрубили инет, так что без этого наркотика было как то тяжко. Щелк-щелк - мышкой. Закроем все ненужные окна. Все. И твой... дневник? Я понимал, что это твой дневник. Будь проклята эта Опера, которая запоминает страницы. Я скользнул взглядом по странице, цепляясь за фразы... чувствуя как с каждой строчкой холодеют ладони и маленькие разряды пробегают по спине... бред какой-то... Что ты там несешь??? Вечер. Пачка сигарет на окне. Телефон где-то поблизости, что бы если что - сразу... Но он молчит. Одна смс от Димки, но мне это не интересно. ДА КТО ТЫ ТАКОЙ, ЧТО БЫ ТАК... что бы так... он не хотел запасть ей в душу и тем лишить ее сна... Если ты не хочешь меня слышать, то я не буду тебе звонить. И вообще нужно идти спать... и хватит курить, это уже вторая пачка, вся квартира провоняла... 5 дней... все, можно ставить крест. Ты вернешься... если ты вернешься (почему ЕСЛИ??)... и все будет по-старому, я сам оборву ту нить что протянулась между нами, если она не оборвется сама, она так звенит... на пределе.... она меня душит, Неужели ты не видишь... Хватит курить... Да кто Я такой что бы... я даже не люблю Шекспира и толком не читал Булгакова... и ненавижу Маркеса... так о чем тебе со мной говорить?.. Хватит сидеть на полу, задернув шторы, и... нет, этого еще не хватало... СУКА, ПРЕКРАТИ ИСТЕРИКУ! да кто он такой что бы я... что бы так... и каждый новый день - вчерашнего дня тень... Головная боль с утра. кто-то когда то сказал что завтра будет лучше. Вранье, наглая ложь. Я машинально потянулся к мобильнику под подушкой. Ничего. Только снова - три смс от Димки. Да пошел ты. Возвращайся. Я вернулся. Нет, не помогло. Зашел в комнату. И ледяной холодок потек по спине. Отъединение. Поиск сети. Когда ты наконец вернулся, то я этого почти не почувствовал, настолько вымотало меня время-без-тебя. Я таки оборвал эту нить. Может быть я этого и не хотел,но иначе я бы... Погиб. Задохнулся в мире-без-тебя, именно до этой грани дошел мой псих. Как только оборвал, так и снова смог дышать. Ну и что, что воздух этот теперь был мертвым и холодным? Все как всегда, а мне так проще, я к этому привыкал 20 лет, и вполне даже успешно. Твои рыбки не сдохли от голода, я исправно кормил их, так что больше я тебе не должен ничего,впрочем как и ты мне. И что такого в том что ты исчез из моей жизни именно в тот самый миг,когда был мне нужен больше всего? Зато за эти короткие дни я понял самое главное - я могу любить,и я даже могу научиться НЕ. Теперь я это знаю. Когда ты пришел на репу, я отдал тебе ключи, и улыбнулся, спокойно, и сердце сбилось с ритма лишь на самую малость. - Привет. С возвращением тебя. - сказал я. - Привет - кивнул я. Сжал губы в узкую полоску. Можно приступать к работе. Эмоции - потом. Не днем, не хватало еще. Как только мы закончили репетицию, я, забыв попрощаться, фактически сбежал - не могу находится с тобой в одном замкнутом пространстве. Ты оборвал серебро струны и она хлестнула по глазам, выжгла зрение. Свежий порез украсился кровяными росинками. Сколько их еще нужно, чтоб я закрылся насовсем, чтоб перестал чувствовать? Я выключил все телефоны, сел за комп. Я не дурак, чтоб не понять - ты читал... Ну и что... теперь знаешь...испугался... Ты не можешь принять мою любовь в подарок, ты не можешь принять даже то, что она есть. Набрал пару строчек и превратился в истекающий болью комок, в безмолвный крик, вибрирующий на частоте ультразвука. Предупрежден - но не научен. Нет. Я никому не позволю себя уничтожить, даже любимому человеку. А сейчас...сейчас так нужно...Я свернулся в тугой комок - за что, Ник? Я же не требовал от тебя ничего... "Я люблю тебя. Но больше не откроюсь тебе. Не будет связующей ниточки. Не будет тепла по ночам. Не будет понимания с полуслова. У нас ничего не будет. И это убивает сильнее всего..." Столкнулись - и отлетели друг от друга как рикошет. Ты закрылся наглухо. Я почти услышал как с грохотом смыкаются железные двери. Толстая броня не даст мне шансов проникнуть внутрь. В одну реку не войти дважды. Я остался стоять на ветру спиой к твой крепости. Повернуть бы назад, да уже не откроешь, даже если я буду разбивать руки до крови о твои стены. И - я не возвращаюсь назад. Я сделал вид, что ничего не произошло. Да и на самом деле - что? На какой-то миг возможно мы оба подумали что нужны друг другу, но мы ошиблись. Ты же так быстро с этим смирился, закрылся от меня, тебе же это ничего не стоит, так? Так почему мне - должно? Проехали. Это был шанс, возможно - да! Но кто-то из нас его не разглядел. Не нужно было тебе быть таким равнодушным. А то, что написано в твоем дневнике - я это забуду. Это всего лишь слова , которые ты так и не сумел сказать вслух. Несколько дней, потом недели. Уже месяц. Каждый день видеть тебя на репах и не сметь прикоснуться. Даже мысленно. Вот и все пожалуй, чего я добился. Я не знаю как тебе, но мне без тебя хреново. ДА! все еще... просто я научился с этим жить. Ничего удивительного, счастье не может длиться дольше чем три дня. Мне было настолько плохо, что записи в дневе почти прекратились...а что скажешь, когда хочется выть...от бессилия...ты молчишь, я не отвечаю...я не знаю, как тебе, но я умираю каждую ночь, чтоб утром понять, что я еще жив...может я уже и дую на воду, обжегшись на молоке...мне неведомо...тихонько подвывая, иду на кухню за водой...а возвращаюсь с перемотанной рукой...напился...то ли пальцы сильные...то ли бокал хрупкий...послезавтра день варенья...устроить себе, что ли праздник?...конечно же, была приглашена вся группа...и ты в том числе... Твой день рождения. Что же тебе подарить? Я в задумчивости брожу по магазинам. Я слишком плохо знаю тебя, чтобы искать подарок. Взгляд падает на странную вещь - хрустальный шарик, помещающийся на ладони. А внутри, в центре - золотое свечение. что-то типа озоновых, но это сделано получше и я даже не понял, как именно. Взял шар, он оказался холодным и тяжелым, но взгляд приковывал теплый свет под холодной прозрачной оболочкой. Я пришел с опозданием, задержал транспорт - до тебя всегда было неудобно добираться. Ты открыл дверь. Красный атлас рубашки, совершенно черная волна блестящих жестких волос. И такие же черные глаза. - Привет. Извини, дурацкие маршрутки. - я шагнул через порог. В квартире шумно и вкусно пахнет чем-то.. Пока мы еще не вышли в комнату, я достаю подарок и протягиваю тебе. - С днем рождения. Я понятия не имею, что это и как это работает, но.. это красиво. - Спасибо - я принимаю подарок...из рук в руки..тактильный контакт...словно токи, что бежали по замкнутым цепям, образовали одну...я не отдергиваю пальцев...я смотрю вниз..на шар...а точнее на теплое свечение, что разливается между соприкоснувшихся рук... Я как таран пролетаю сквозь твою стену. Я не вхожу в открытые двери, я ломаю стену. На пределе сил - движение вперед. Я обнимаю тебя коротко и крепко и сразу же отступаю на прежнюю дистанцию. Прикрывая веки, пропустил тебя к остальным. Как назло, ты еще и уселся на другом конце стола...сквозь сигаретный дым я различал очертания губ и щеки...Веселье затянулось за полночь...спать не хотелось - я привык не спать по ночам, но шум утомлял...я открыл окно, разбавляя ночь дымом...смотрел на огни города... Я заметил, что ты подустал от нас. Ничего удивительного - бухой шумный народ утомляет. За весь вечер ты почти не пил спиртного, в отличие от меня. Еще Димка, скотина, все время пытался смешать... В итоге, когда нужно было успеть на последнюю маршрутку, то я понял что не то что не успею, дверь с трудом найду. Я проводил почти всех...при чем все как один, лезли обниматься и целоваться, невзирая на пол...тьфу...Ты остался..точнее, тебя остановил я одним-единственным: - Сиди уж... я немного устранил бардак на столе, открыл окна...сделал чай...тебе достался плед и диван...мне - стул и комп...я одел наушники и погрузился в мир музыки и символов.. Я лежал бревном на диване, шевелиться не хотелось. И зачем надо было так напиваться? Ты щелкал клавишами, а я как завороженный смотрел как твои тонкие длинные пальцы летают по ним. То ли ты почувствовал, то ли еще что - обернулся. Я натянул одеяло по самый подбородок. Непонятное чувство вины делало меня сейчас похожим на шкодившего ребенка. Идиотское ощущение. В чем я перед тобой виноват?? В том что как дурак прождал неделю, пока ты соизволишь мне хотя бы написать смс??... Я понял, что вот оно - глупая обида. и она никуда не ушла. И желание быть к тебе ближе тоже... На часах было больше 4-ех утра, когда я отвлекся. Ты уже наверняка спал. Тихонько, чтоб не разбудить, боясь дышать, присел рядом на корточки, изучая тебя...пропустил лен волос сквозь пальцы...осмелился невесомо провести ладонью по щеке...это и есть самый ценный подарок на этот день рождения - твое сонное дыхание вблизи... Я всегда спал чутко, даже когда был пьян. Я проснулся, но виду не подал, ты же испугаешься опять... Предрассветный час... так тихо,что слышен стук твоего сердца. Я почти не дышу, боясь спугнуть этот момент... но не выдерживаю, открываю глаза и перехватываю твою ладонь... сжимаю твои пальцы, скольжу по ним, по запястью -прикосновениями... пытаясь удержать твой взгляд... Я замираю...сплетая пальцы с твоими...зубы отбивают первый предательский аккорд чечетки...я не чувствую холода...здесь что-то другое...ты же все знаешь...чего мне бояться...хуже не будет...я погружаюсь в омут твоих зрачков...бросаюсь в бездну...но нет падения, только ощущение полета...я решаюсь...с силой приникаю к губам, вжимая тебя в подушку...так хорошо, что почти больно... Кто бы мог подумать что когда нибудь я буду целовать тебя, пытаясь хоть как-то сдержать эмоции. Хотя зачем сдерживать? Я обнимаю тебя за шею, еще немного одуревший от сна и от вчерашнего алкоголя, но списать все на бред уже не удастся. Кто бы мог подумать что целовать тебя может быть таким наслаждением? То, что ты парень, как-то даже не смутило, точнее счастье самого момента полностью затопило все остальное. Я все целовал и целовал, не отпуская тебя, чувствуя как накатывает горячая волна... И уже почти нечем дышать... Наконец ты первым разорвал самый длинный и восхитительный поцелуй в моей жизни. - Я... ты... - я тщетно пытался вспомнить слова, но... Весь словарный запас сузился до местоимения ТЫ. Водоворот затягивает...я расстегиваю твою рубашку и руки с восхищением проводят по обнажившимся плечам...горячая кожа опаляет нервные окончания...тихонько мурча,я целую твою шею, спускаюсь к груди и животу...руки продолжают рисовать узор, живут отдельной жизнью...в кончиках пальцев скапливается слабое свечение и миг спустя синеватые лучики проходят сквозь низ твоего живота...ты выгибаешься...еще..но я боюсь передозировки...и продолжаю целовать каждый сантиметр тебя... Электричество... в твоих руках и губах... немыслимо... с губ стрывается стон, я не могу его удержать... снова ловлю твои губы и пью жадно и не могу напиться... хочется быть невесомым, хочется отдать тебе все.. что есть во мне, моего... сжимаю тебя в объятиях даже слишком крепко... от восторга хочется кричать... и я кричу шепотом твое имя.... выдыхаю его почти не слышно... и еще... люблю.... тебя... все что есть в тебе, каждую секунду, каждый миг... так сильно-безумно... пойми же, почувствуй... услышь... Да, я слышу тебя...я чувствую все,я принимаю все...люблю...в голове грохает ядерный взрыв...и следом-еще один...и еще...я впитываю тебя-до капли...я хочу быть твоим...я растеряно замираю,когда моя рубашка летит на пол...ты весь мой..любимый..и я-струна в твоих руках...мы останавливаемся,выравнивая дыхание...ты растерян не меньше...я хочу,я готов быть твоим,но я не знаю,как это...A ты? Я затихаю в твоих обьятьях, уронив голову на твое плечо...ты хочешь пойти дальше? Я почти слышу визг тормозов, на которые мы оба жмем что есть сил. Эта секундная пауза остановила нас... сердце колотится так что я глохну... и следющая мысль - не надо было... ты остановился... я не знаю... я хочу.... я не знаю... сегодня ничего не произойдет - понимаю я, тихонько выдыхаю вохдух, и глажу тебя по волосам, остывая... наверное я еще не готов. - Прости меня. - тихо-тихо. -И ты - меня..-беззвучно отвечаю я. Мы еще не в силах разомкнуть обьятья. Я, как ребенок, кутаюсь в твое тепло. Но надо. И когда ты разрываешь кольцо рук - я тихо умираю. Я поправляю твою рубашку - чтоб еще раз коснуться, поверить... А когда ты уходишь,я зарываюсь лицом в подушку,на которой ты спал.еле слышный аромат на коже. Вот что значит - кем-то пахнуть. Я ошеломлен, растерян и влюблен, как мальчишка. Я вернулся домой утром, в восьмом часу, оставив тебя наедине с моим сердцем. Это можно было бы назвать бегством, поспешным отступлением, но я не чувствовал за собой вины, я парил на крыльях...Целый день мы не виделись, меня поглотили дела, но я все время думал о тебе. Что бы было, не затормози мы на полпути? Сожаление и ожидание новой встречи смешались в горьковатый коктейль из чувств. Вечером я отправил тебе смс, улыбающийся смайл. И больше ничего. Сообщение от тебя попадает в резонанс с моими мыслями. Я изучаю его, улыбаясь в ответ. вот яркое подтверждение тому, как мало нужно человеку для счастья. "создать - добавить объект - анимация - сердце ". Оно тихо бьется на дисплее мобильного, затем беленьким конвертиком улетает к тебе. Затаенное предвкушение и нетерпение. Я не знаю, что тебе еще сказать..так много и так мало...познать полностью...слить душу и тело, образуя новый прочный сплав, уникальный по красоте, бесценный по составу...я будто живу с ритмом твоего сердца...я больше не одинок... Мы зашли в автобус последними. Я расположился у окна. Ну что такого в том, что вокалист сидит рядом с гитаристом? Ведь сидит же гитарист рядом с барабанщиком и никого это не волнует. Да, я стал замечать даже такие мелочи, а никому и не было разницы до того, как мы там разместились. Вроде небрежно брошенная между нами куртка и под ней снова твои пальцы проходят сквозь мои, сплетаясь. Я смотрю в окно, ты делаешь вид, что дремаешь, но чувства обострены так, что кажется дальше невозможно. "Приехали"...так быстро?...выходим...короткий знак глазами...ты первый... на протяжении всего выступление я отрываюсь, всем существом ловя флюиды, исходящие от тебя......выплескивая наружу эмоции...пусть так...сублимация...когда подходишь близко, попадаешь в обоюдно созданную волну жара... После концерта, отвратного надо сказать, у нас была еще куча свободного времени. Отыграли в 3 часа и дальше делай что душа пожелает. Моя душа желала лишь одного... - Пойдем пройдемся, - предложил я тебе. - что то я устал от этой толпы народу. Ты пожал плечами,улыбнулся, мол куда тут идти,везде леса и поля, но прихватил миниралку, и мы пошли куда то. - Главное не заблудиться. Шли довольно долго, направление было неважным, как и всё окружающее. Забрели куда-то вглубь леса. Я прислонился спиной к дереву и жадно глотнул воды. интересно, как скоро нас хватятся и хватятся ли вообще? Надеюсь, остальные воздадут должное отдыху и всем вытекающим из этого последствиям. Я услышал твое дыхание у щеки. И частившее не в меру сердце под моей ладонью. Не надо теперь притворяться, зачем мы сбежали, не надо думать о приличиях. Ты стоял,прижавшись спиной к дереву, смотря на меня смеющимися зеленоватыми глазами, от красоты которых внезапно ...
Xeni: ... перехватило дыхание. Верилось с трудом, что все это принадлежит мне... Я провел кончиками пальцев по твоему лицу, очерчивая его идеальный контур. От предвкушения момента все замирало в груди. Я наклонился, и коснулся твоих губ - теперь уже по настоящему. Только бы дыхания хватило... Руки скользили по твоей одежде, ища лазейку. Но прежде чем коснуться твоего тела, я все же спросил: - Позволишь? - Даа - с тихим полустоном срывается в ответ. Я согласно прикрываю веки. я хотел этого - быть струной под твоими руками. И вот так оно и есть. Твои ладони сминают одежду, расстегивают, забираются под нее, проходятся по спине, по груди, животу...прижимаюсь полуобнаженный к твоему торсу...острое удовольствие - от контакта тел...сладкая тяжесть внутри...чувственность меняет твое лицо...вот ты какой...сейчас...ты с нажимом проводишь по бедру, озноб проходит по телу...и словно сведенные судорогой пальцы сжимают твои плечи...желание, почти на грани боли...покусанные распухшие губы...да, мы уже не остановимся... Без контроля... Пальцы путаются в твоих волосах, оттягивая твою голову чуть назад. Как вампир приникаю к твоей шее, спускаясь до плеч, попутно стаскивая с нас обоих остатки одежды. Немыслимо...плевать...руки скользят по твоим уже обнаженным бедрам...ты вздрагиваешь от прикосновений, но не тормозишь меня... А в голове взрывной коктейль из твоего запаха и моего желания. Падаем на брошенные куртки, ты подо мной, на спине... Чувствуешь близость момента... И вот... Секунды - в глазах протест, замешаный на согласии, ты не останавливаешь, хотя очень хочешь, терпишь и боишься. Прости меня, за боль, но я не могу уже ударить по тормозам... Неудобно, непривычно... Чувствую как при каждом движении выгибаешься, сдерживая крик, судорожно цепляешься за мои плечи, а я... Не хочу сбавлять темп, да и ты этого не хочешь...я слишком долго ждал... Вначале меня накрывает болевой шок и я почти задыхаюсь от его острого приступа... Тело ломает, сопротивляясь...Темно в глазах...прорвавшийся в легкие воздух режет их на кусочки...я терзаю свои губы до крови, впиваюсь в плечи...а когда нет сил терпеть, громко вскрикиваю...Я хотел этого, я получил...боль - как плата или временное неудобство... Почему ты так спешишь?...я с трудом ловлю ритм твоих движений... и минуя порог боли, спазм наслаждения, полярный по значению, но равный по силе, настигает меня и тогда я теряюсь еще больше...уже вголос постанывая в твои губы... Ты вздрагиваешь всем телом в завершении...чувствую как себя...расслабляешься, а я все еще дрожу под тобой, ожидая когда твои пальцы возьмут последний аккорд... Еще не все... Мой последний рывок. Но ты все еще не хочешь сдаваться... Несколько движений пальцами, и ты наконец выгибаешься, дав мне возможность полюбоваться твоим пластичным и невероятно красивым телом. Сейчас все в тебе для меня восхитительно... Мы оба без сил лежим на земле, сцепив руки... Неповторимость момента, пережитый шок, переполнявшие меня чувства, а может что то еще, но с внезапным порывом я прижимаюсь к твоим рукам, шепча: - Господи, как же сильно я тебя люблю... Голос срывается, захлебывается внезапно накатившей горечью, от которой почему то хочется кричать, но я стискиваю зубы, крепче зжимая твои руки, и не понимая откуда вдруг пришло это, почти не контролируемое... Момент единения...И вершина...И что-то еще, что приходит с твоим шепотом... Мы словно два слепых котенка и я чисто по-кошачьи утыкаюсь мордочкой в твою ладонь, отзываясь эхом: - Любимый... Вот он - миг счастья. Зафиксировать в памяти, чтоб пронести навсегда - и шелест ветра в листе и небо над нами и блаженство, что затапливает насквозь и ты - рядом. Изучаю твое лицо, приподнявшись на локте. Оно будто светится. Мы познали друг друга и так. И сколько нам еще предстоит открытий. Мы как два неопытных пользователя, что обрели сокровище, а что с ним делать - еще неведомо. Но уже не будет, как прежде. Новая ступенька к новой вершине. Мы вернулись к вечеру, вновь вывалились в царство хаоса, веселья и шума. У меня было чувство что я пьян, щеки горели, и с губ не сходила улыбка. И вновь порознь, но ближе чем когда бы то ни было. - Я наверное по идиотски выгляжу, - хихикнул я, обнимая тебя за плечи. А что такого? Вполне себе невинный дружеский жест. - Ага - улыбнувшись в ответ, подтвердил я. - Не ты один. Слегка откинул голову на твое плечо, совсем незаметно. Не хотел уходить из этого полуобъятия, но... - Надо... - шепнул я и ты понимающе кивнул. Мы присоединились к нашей шумной компании, усиленно делая вид, что веселимся. ---- В поезде я уснул сразу, а когда проснулся среди ночи, протянул руку к тебе. Ты не спал и снова тесное сплетение пальцев: - Люблю тебя - самыми губами. Ты прочитаешь...[/more
Io: Тебе нужно что-то делать. Просто необходимо. Когда проблем валом. Когда это странное-странное чувство давит… давит…. Давит на уши, на мозг… заливаешься алкоголем, пытаешься быть тем, кем ты не являешься, в итоге настолько срастаешься с той ролью, которую сам себе определил, что не можешь поверить, что когда-либо было иначе. Проникающие трели дверного звонка не радуют больше тебя. Тебе ничего не надо. Тебе никто не нужен. Ни восторженные поклонницы, ни псевдо-верные друзья. В который раз убеждаешься истине, взятой на вооружение в 14-тилетнем возрасте – «Верить нельзя никому». И вот из ниоткуда лезет… противное, мерзенькое… то когда самые казалось закадычные друзья оставляют тебя ради новых развлечений, выпивки, карьерного роста… а ты снова пьешь в одиночестве… уже вовсе не от того, что некому разделить с тобой вечер, скорее по привычке… «Верить нельзя никому». И еще этот дурацкий концерт. На самом деле совсем некстати, слишком рано, но все хорошие даты и места уже давно разобраны. Все от безденежья… безнадеги и безнадежности… новогоднего настроения нет. В России всегда хуже есть куда, да и дело вовсе не в кризисе, наверное, в смутные времена, как и везде… как и всегда особенно ярко проявляется вся человеческая натура. Когда на хорошей подкормке люди успевают обрасти жирком, приспособиться, все вроде идет хорошо, все сытые и улыбаются друг другу. Все кажутся милыми, друзьями… и вдруг все конкуренты… Трудно вписаться. Казалось бы уже прошли и уроки 92-ого и 98-ого… недостаточно? А все равно хочется верить, дурак русский – ему всегда хочется верить. - Тебе не надоело поясничать? Сколько можно? Что это за выходки вообще? Знаешь …. – почти шипел Сергей… - знаешь ЧТО напишут? Нет, ты прекрасно все знаешь! Тебе… вам всем… просто нравится! Вам всем! - Что ты так волнуешься, скажи, пожалуйста! - Мне это надоело! Сколько раз мы говорили об этом! Говорили о культуре поведения… тебе все равно надо выпендриться! - Прекрати читать нотации, мне ни 16 лет… Сергей закурил… Его пальцы слегка подрагивали… еще минуту назад он был зол и обижен, а сейчас апатия накатила. Ему не хотелось уже ничего. Это был очередной разговор ни о чем. - Ладно забыли… - Что забыли? Стоит нам сделать что-то креативное, что-то смешное, как ты начинаешь беситься! Как будто самому не нравится! Кривишься, делаешь замечания! Ах ты какой святой! Какой черт возьми правильный! – Элькинд завелся, сам того не ожидая. Он надвигался на Сергея, выкрикивая бессмысленные обвинения, она самом деле он, конечно, не имел ввиду ничего такого, однако, слова сами-собой срывались с языка снова и снова. Сергей смотрел в одну точку перед собой, сигарета догорела и пепел ссыпался на пыльный ковер. Элькинд замолчал, переводя дух… остатками сознания стараясь остановить все это безумие, этот никому не нужный скандал… однако он был взведен до предела. - .. еще скажи, что тебе это не нравиться! – ударник навалился на гитариста, прижимая того к дивану. Маврин отстранено заметил, что слой пыли на соседней лакированной полке стал критичным. Интересно, смог бы этот самый слой пыли завоевать мир? Губы Элькинда накрыли его губы. Руки второпях стаскивали одежду… - Скажи тебе это не нравиться! Не нравится, когда тебя обожают! Когда тебя хотят! Сергей собрался было оттолкнуть ударника, снова и снова целующего его шею… узоры татуировок, так желающего ему что-то доказать… такого разгоряченного сейчас... но передумал… Ухмыльнувшись, перевернул обоих так, что сам оказался сверху, отвечая на торопливые порывистые ласки Элькинда. Завлекая его язычок в свой рот. Ударник сам не смог бы объяснить отчего он вдруг стал таким пластичным, и стоны снова и снова срывались с его губ. - Развратник! – констатировал Сергей, впрочем, уже беззлобно, продолжая целовать Павла, оставляя нетривиальные автографы на шее и ключицах… - теперь я понял, чем это там вы с Андреем занимаетесь! -Брред… - простонал Элькинд выгибаясь, когда пальцы Сергея хозяйничали в его трусах. Широко распахнутые голубые глаза Павла смотрели в покрытый гипсокартонными плитками потолок… все происходило одновременно слишком медленно и слишком быстро… Его ногти впиваются в спину Сергея, оставляя, он не сомневается, кровоподтеки… жадно хватает ртом воздух, прогибаясь и в то же время, стремясь, чтобы это скорее закончилось… и тянулось еще… Это было так странно, и в то же время, желаннее движений Сергея сейчас не было ничего… все было неважно… все было далеко…сладкая судорога прошлась по телу барабанщика… взъерошенный совершенно обалдевший он выпустил из себя Сергея, наблюдая, как через мгновенье тот содрогнулся рядом, кусая губы… Последующие часы Павел помнил плохо… они приняли душ, перекусили чем-то, неплохо приняли на грудь, второе включение в реальность произошло у ударника уже на студии. Чувствовал себя он довольно сильно помятым, прошлый вечер был стерт почти полностью… лишь какой-то странный дискомфорт и навязчивые ассоциации все долбились и долбились в его голову… Лишь взглянув на себя в зеркало он вспомнил все. Краска стыда и желания залила его лицо… как он оскорблял Сергея… как он сам первый начал приставать к нему… как взгляд Маврина сменился с отсутствующего и депрессивного на взгляд полный желания и страсти. Это было правдой… это случилось именно с ним… кто бы мог подумать? Сейчас же Сергей снова вел себя как обычно, будто и не было ничего. Будто ничего и не происходило ни вчера, ни когда либо еще. Павел косился на гитариста, а для того будто и не существовало, ни ударника, ни репетиционной базы… он курил, слушая как Андрей старается преподнести новую песню. Он смотрел только на Андрея, но казалось, будто и его он не видел тоже… «Подумаешь, с кем не бывает?...» - пытался утешить сам себя Павел. «Да уж, хорошенькое дело! Ни с кем, пожалуй, не бывает!». После того, как репетиция подошла к концу ударник задержался, чтобы подождать Сергея. Но тот, казалось, вовсе и не спешил никуда. Более того, весь его невозмутимо-отстраненный вид красноречиво давал понять «ничего личного… так получилось». Не то, что Павел вдруг воспылал неземными чувствами, и будто бы вовсе не хотелось повторить все это снова… вовсе не было ни малейшего желания зажать теперь Сергея в рубке… сорвать с него одежду, вжимая в стену, или перекинув через стул… вовсе не хотелось… вспотевшие ладони теребили барабанные палочки… «Как же мне вести себя теперь? Надо ведь, чтобы все было правильно… разве не так?». Сергей уложил гитару в чехол и направился к выходу, словно бы не заметив, увязавшегося за ним Элькинда. До машины они шли молча.. - Можно я поеду с тобой? – выпалил ударник. Сергей пожал плечами, давая тому возможность устроиться на сидении рядом. Гитарист включил радио, осторожно вырулил на дорогу. Павел все время порывался заговорить о чем-то… хотел сказать какие-то банальности, но язык не поворачивался, и он все никак не мог заставить себя произнести хотя бы звук. В квартире у Мавра все так же пыльно, пахнет кофе и сигаретами. Неубранная постель… разбросанная одежда рядом… Павел поежился что-то было не так, не так как обычно, будто бы в Сергее что-то сломалось… сегодня? Вчера? И сам его этакий имидж и отношение ко всему как будто вызывали протест, и в то же время кричали: «Оставьте меня в покое!». Сергей предложил чай и нехитрый ужин… Элькинд согласился, ведь он сам не пойми зачем пришел сюда теперь. Волнение то и дело захлестывало его, внутренне он порывался уйти, но понимал что необходимо остаться. Сергей в молчании разлил водку, они выпили, после отправились в спальню… за все время Сергеем не было сказано практически ни одного слова. Павел цепенел, но старался быть внешне спокоен. Маврин разделся устроившись на светло-зеленых простынях. - Ну что же ты? – наконец сказал он, - кажется, до сей поры все шло просто великолепно? В горле у Элькинда пересохло. - Я не думаю, - продолжил Сергей, - что ты вдруг воспылал ко мне неземной страстью … просто проблемы в семье, или как это обычно бывает? Захотелось новых ощущений? Всем известно, Маврин – блядь, не так ли? Глаза ударника сделались еще более большими и круглыми. - Я… м… вообще-то ничего такого не имел ввиду. - Да ладно? - Ну… это было так неожиданно вчера… - ком сжимал его горло с силой тисков. - Так неожиданно унизить меня морально и физически не так ли? - Но ты же … ты же … меня… и… я… а ты… был не против! Сергей усмехнулся… - Я и теперь не против… - Сереж…. Давай… не будем… давай забудем этот инцидент… м? - Конечно…забудем… - Маврин растягивал слова… «Он сумасшедший… или…?» - пронеслась мысль в голове у ударника… однако обернувшись перед уходом, он заметил как глаза Сергея подернулись влажной поволокой… Павел стащил застегнутую было куртку и крепко обняв прижал того к себе… Он говорил какие-то слова, стараясь подбирать самые точные, стараясь, чтобы смысл их был как можно более близок Сергею. Он обнимал и гладил его голые плечи, согревая руки своим дыханием, кутал в плед, в итоге сам устроившись рядом задремал, обнимая того.
Eryo: А, где наша не пропадала.. Наша пропадала везде..))) Двадцатисекундный видео-драббл, флафф, рейтинг G, пейринг весьма заезженный. По просьбе Мисти добавлен саундтрек. Жанр - ШУТКО http://ifolder.ru/9728494
Io: сперто отсюда http://www.liveinternet.ru/users/1126319/post93170897/page1.html#BlCom500863402
Темная: Io, ногами не бить!))) Стук сердца сливающийся с ударами молотка. Крик, разрывающий горло, но не доносящийся до человеческого уха. Разбитые от отчаяния руки. Попытки обрести свободу, попытки вырваться наружу и освободить пламенность сознания. Слипшиеся волосы, слишком частое дыхание, кровь…вместо слез… Горячий вздох пламени, что обнимает небольшой дом, поглощая его сухое тело, с треском причмокивая от удовольствия, насыщаясь, утоляя первый голод, отрыгивая черным дымом в серое безмолвное небо. Забитые наглухо окна, блокированная дверь и адское тепло вперемешку с густым тяжелым удушьем. Внизу еще остается часть свежего кислорода, что, жадно поглощаясь, превращается в углекислый газ. Страх. Холод. Обреченность. Неверие. Растерянность. Огонь танцует свой ритуальный танец, овладевая остатками дома, пробирается внутрь, чтобы ласкать своими пальцами все, что сможет найти. От каждого нового прикосновения на коже раскрываются алые цветы, приносящие муки. Кровавые слезы усиливаются, а каждое движение вызывает мучительную агонию. Рывок к окну, покрытому тонкой пленкой траурного пепла; слабые пальцы, скользящие по глади стекла, ребристости подоконника; занозы на обожженной коже. Треск обрушившейся крыши и стаей куски пепла ввысь, как символ конца и начала одновременно. Слабое тело и угасающая, подобно свече, жизнь. Дрожащие пальцы лихорадочно скользят по телу, срывая с себя куски обгорелой ткани вместе с кожей. Вдох – душа, смешиваясь с бабочками пепла – ввысь. Финал! Боль! Догорающий домик на краю озера, покрывая окрестности трауром огня и дыма… Сашка упал на колени, не в состоянии плакать, не в силах дышать, как только цепкие пальцы отпустили его. В его затуманенных глазах отображались остаточные блики умирающего без подпитки огня. Его колотила дрожь, а губы шептали только одно имя. - Я обещал, что вы никогда не будете вместе! – Валера подбросил на ладони ключи и, окинув взглядом пожарище, хмыкнул. – Поехали! 06.01.09
Темная: Взгляд сквозь призму какого-то нечеловеческого ехидства и доброжелательности в одном лице. И хочется, шутить, но так чтобы поняли. Хотя, пальцы у виска - привычное дело... ИТАК!!! Ботаник - все свободное время от работы посвящает выращиванию цветов и овощей. При чем это свободное время бывает даже на перекурах, именно поэтому на подоконниках в горшках уже зацветают ромашки, зеленеет петрушка и начинает появляться первая закусь в виде огурцов, что значительно экономит деньги. Дитя порока - до сих пор не может определиться кто лучше: тот, кто заставляет или тот, кто за барабанами. При чем,если к первому он относится левым боком, то ко второму он совсем не боится поворачиваться спиной. Успешно продается всем, кому его продают, включая дрессировщиков. Палочник - ему всегда все по барабану; у него всегда имеется как минимум два набора палочек, которые он с величайшим удовольствием раздает после концерта поклонницам, и хочу заметить - они в восторге. Клон - связи с известным сериалом не имеет. Питает болезненную потребность быть похожим на того, кто заставляет хотя бы внешне, потому что остальные признаки "простым смертным" недоступны. Второй отличительный признак - клетчатый килт идеально сочетающийся с волосатыми ногами. Паранойик - боится всего: от комплиментов до безобидных фотографий и красивых девушек. Вполне в состоянии шарахаться от привычных вещей, а в состоянии тяжелого подшофе - и самого себя. По сравнению с живописью на его теле Коломенская роспись - обыкновенное графоманство. Постоянно все забывает, поэтому импровизирует, даже в повседневной жизни. Угадайте: Who is who?)))
Susя: Сюрреализьма Человек стоял на остановке, время от времени скидывая с плеч снег, и смотрел в небо. Было около семи вечера. Обычный декабрьский вторник. Постояв ещё минуту, человек развернулся и побрёл по запорошенному тротуару. Через сотню шагов его обогнал троллейбус и свернул, насмешливо мигнув оранжевым глазом. - Гаррр... - огрызнулся человек и перевесил сумку на другое плечо. Поднялся ветер. Мелкая снежная пыль ударилась о чехол гитары, висящий на спине человека, и понеслась по своим мелким снежным делам. Человек шёл не быстро и не медленно, иногда останавливаясь перед красноглазыми светофорами, и ждал, пока в мельтешащей белой пыли не появится зелёная фигурка маленького танцующего человечка. Маленький человечек никуда не спешил – в отличие от большого человека, которому мелкий суетливый снег сёк лицо, оправдываясь спешкой и кучей неотложных дел. Пока человек шёл, температура, подумав, поднялась до нуля, и мелкий опаздывающий снег превратился в большие ленивые хлопья, позабывшие обо всех неотложных делах. Человек свернул во двор и оглянулся. На каменные животы серых сонных домов неторопливо садились ленивые хлопья и засыпали. Из жёлтого горла подъезда вышел, чавкнув серой дверью, второй большой человек с буро-коричневым зверьком с короткими кривыми лапками, привязанным к длинной серой брезентовой ленте. Зверёк издал чихающий звук, помолчал и звонко сказал: - Гав! Серые дома на секунду проснулись, переглянулись и нестройным хором ответили: - ...аф... Второй человек и звонкий зверёк ушли в танцующий туман. Белые хлопья, загадочно улыбаясь своим мыслям, продолжали опутывать тихий двор белесой сетью. Дома притихли. - Добрый вечер, - сказал третий – маленький человек, выходя из жующей двери и опираясь на металлический полый прут с чёрным цилиндром на одном конце и с коричневой блестящей обломанной рогаткой – на другом. - Добрый вечер, - ответил большой человек, вешая сумку на отдохнувшее плечо. - Вы с работы, да? – маленький человек посмотрел на небо, на насмешливые мягкие хлопья и улыбнулся им. Хлопья не обратили внимания на человека с прутом и продолжали прятать засыпающий двор. - Да, - большой человек и потёр рукой щёку. Сначала правую, потом левую. Маленький человек посмотрел в лицо серому дому, из невоспитанной двери которого он вышел, и сказал: - У Вас на окошке сидит такая милая собачка! - Увы, у меня нет собаки, – сказал человек с сумкой и чехлом и тоже посмотрел в лицо дому. Дом почти спал, ему было всё равно. Ленивые хлопья съели все звуки и подросли; теперь они могли совсем спрятать дорожки и следы второго человека, которого увёл зверёк. Большой человек постучал правым ботинком о левую ногу. - Наверно, показалось. Я пройдусь, а Вам - спокойной ночи, - сказал человек с прутом и пошёл искать спрятанную снегом дорожку. Большой человек помахал в воздухе красной рукой, семь раз ткнул замёрзшим пальцем в чёрный глаз двери, квадратно глядящий над маленьким кругло открытым ртом, и взял её за упёртый в гладкий бок локоть. Дверь гневно запищала. Подъезд возмущённо открыл рот и проглотил человека. На улицу пришла тишина. Хлопья радостно начали засыпать и тишину, сравнивая её с дремлющими домами. Человек поднялся по щербатым ступенькам и достал из кармана блестящее колечко с разными руками и ногами – рука чёрная с большой круглой серой металлической ступнёй; рука маленькая, толстая и короткая; нога с тугим треугольным бедром, тонкой голенью и маленькой ступнёй; нога, похожая на первую ногу, но с квадратным бедром... Обитая материалом неразличимого в полумраке цвета дверь сглотнула первую ногу, со щелчком подавилась и вывалилась вперёд, открыв вторую дверь, уже изрядно напуганную участью соседки. Ногу (следующую по счёту) она втянула без лишних споров и рванулась от первой – в ненасытное нутро квартиры. Человек бросил сумку на пол, втащил упирающуюся первую дверь и повернул её выступающий сустав. Та со всхлипом закрыла собой проход. Внутренняя дверь прижалась к её спине и помогла соратнице устоять. Большой человек снял ботинки, на которых безмятежно дремали ленивые хлопья, и поставил на спину полосатого прямоугольного зверя, растянувшегося у ног самоотверженных дверей. Куртка зацепилась маленькими сжатыми в замок руками за крючковатый нос вешалки и просительно улыбнулась. Вешалка недовольно буркнула: - Уиии... – и демонстративно замолчала. «Француженка», – с уважением подумала куртка. «Невоспитанная свиная кожа», – брезгливо подумала вешалка. Человек аккуратно положил мокрый чёрный чехол со спящей гитарой на диванчик и пошёл по тёмному коридору налево. Протянув красную руку, человек нашёл треугольный нос выключателя и потянул его вверх. Выключатель с треском зевнул; в комнате по левую руку вспыхнул жёлтый свет. Человек заглянул в разноцветные глаза смесителя, окружённые кокетливо накрашенными серебряной тушью ресничками, слипшимися от чрезмерного макияжа до четырёх закруглённых больших ресниц – по одной на каждую сторону света, и повернул красный глаз. Смеситель возмущенно загудел; из длинного горбатого носа хлынула странная мутно-белая жидкость. Хозяин схватил из прямоугольного гамака пухленькое сонное тельце и с наслаждением сунул руки в струю, нещадно тиская бедное разбуженное мыло, которое перестало пищать и захлёбываться, только вернувшись в уютный гамак. Вторично вцепившись в твёрдые ресницы смесителя, человек повернул глаз обратно. Смеситель обиженно хмыкнул и замолк, шмыгая носом. Человек тихонько пробежал тёплыми ногами по тёмному коридору, не забыв закрыть рот выключателю, и остановился на пороге неосвещённой комнаты. На широкой спине подоконника лежал зверь, обняв хвостом маленькие лапки, и, прислонившись лбом к стеклу, смотрел на ленивые хлопья, которые, абсолютно не торопясь, ухитрились укрыть весь двор и убаюкать дома. Вокруг зверя был светлый венчик. Свет от фонарей со спящего двора дополз до окна и заставил светиться шерсть. Человек подошёл вплотную и погладил маленькую голову, приминая острые уши. - Лисёнок, ты скучал? – спросил человек, когда зверь потянулся, зевнул и сел, обмотав хвостом лапы в чёрных чулочках. - Не очень, - сказала лиса и лизнула человека в ладонь. – Я приготовил ужин, он на столе. Человек положил ладонь на спину лисе и притянул её к себе близко-близко, пряча отогревшиеся руки в белую манишку. - Перекинься, - попросил он. – Я хочу тебя поцеловать. - Я не одет, - проворчала лиса, размахивая хвостом, но всё-таки слезла с подоконника, на секунду прижалась к полу, кувыркнулась и встала в полный рост – почти одного роста с человеком, но немного ниже и тоньше. Волосы окутывали плечи мягким облаком. Внизу, на уровне глаз смущённо оскаленной батареи, метался хвост, постукивая по ногам. - Мне холодно, - капризно сказала маленькая лиса. Человек засмеялся и обмотал её пушистый хвост до колен вокруг бёдер: - Так хорошо? - Обними, - смягчилась лисичка, протягивая светло мерцающие в полумраке спящей комнаты руки с тонкими пальцами и обхватывая ими шею человека. Человек обнял лису за талию и под колени, поднял на руки и отнёс в глубину тёмной комнаты. Усевшись на живот недовольно скрипнувшего дивана, большой человек посадил маленького себе на колени. Тени на стене зашептались, игриво хихикая и щекоча друг друга. Большой человек запустил пальцы в пушистые волосы сидящего на коленях и поцеловал его в губы. Маленькая лиса запрокинула голову, закрыла глаза и прижалась к груди человека, спрятав руки между целующимися. Стыдливая луна осторожно заглядывала в окошко, через перевернувшегося на спину подоконника, и видела, как тёплая рука большого человека ласкала ноги и длинный размотавшийся хвост лисы, который независимо от хозяина гладил человека по пальцам.
Мавря: "Что делать, если у вас появился хорёк:)" Аффтары: Неформалыч и Петрович Пейринг: Рыжий Бес и..*смотри название* Ответственности за правдоподобность описания характера главного героя не несём. Всё, ниже написанное - чистой воды бред:) Аффтарские права, как всегда, застрахованы известным уже АО. Welcome! Хорьки игривы и невероятно любопытны. Они могут забираться в самые неожиданные и труднодоступные места, поэтому будьте уверены: Ваш дом принадлежит им. Когда он переселился к тебе, то долго и тщательно осматривал все комнаты, уделяя внимание каждой мелочи. Он решил, что мебель безвкусная и устаревшая. Жаловался, что обои и ковер с ней не сочетаются. Возмутился отсутствием необходимых для нормального существования вещей. К примеру, тебе пришлось долго оправдываться, что ты всегда ешь напротив телевизора. И поэтому стол тебе абсолютно ни к чему. Конечно, он был шокирован искомканными простынями в твоей спальне и угрожал сжечь их своими руками, если ты немедленно их не заменишь. Потом заглянул в шкаф, схватился за голову и самозабвенно копался на полках некоторое время. После его ревизии пригодным был признан только один костюм, который ты надевал на интервью (скажи спасибо Валере за подарок) и пара черных ботинок. Остальные вещи были названы гордым словом "нафиг" и аккуратно сложены на кровати, чтобы быть уничтоженнными в ближайшее время. Странно, учитывая его собственный метальный стиль, верно? Катастрофа казалась неизбежной. К счастью, вам удалось найти компромиссное решение: половина твоей одежды вернулась в шкаф, но взамен ты был вынужден купить новые белые простыни и симпатичный обеденный стол. В свою очередь, это заставило его отказаться от идеи окрашивания стен в бежевый цвет. Хорьки энергичны и своенравны, но поддаются дрессировке. Проявите терпение и понимание. Ты так нервничал первое время, приглашая к вам Валеру с Володей... Их визиты были подобны приезду нежеланных родственников, только в сто раз хуже: они просто не могли выносить общество друг друга. Особенно плачевно закончилась первая встреча. Стоило им переступить порог, как в воздухе повисло напряжение. Оскорбления и намеки не заставили себя долго ждать, и друзья покинули твой дом в бешенстве, а у тебя с ним состоялся весьма неприятный разговор. Ту ночь ты провел на кушетке. Стало ясно: либо придется тайком бегать на встречи, либо надо заставить их вести себя более цивилизованно. Приняв решение, ты убедил их сделать еще одну попытку. В тот раз не было криков и обвинений, надо сказать. Но только потому, что стороны решили игнорировать друг друга, и весь вечер прошел в тягостном и неловком молчании. Большинство людей бы просто смирились..Но ты не даром был упрямым, привыкшим добиваться своего человеком. Придерживаясь тактики "больше встреч — больше возможностей завязать дружеские отношения", ты делал все возможное для победы. И у тебя получилось. В вашу девятую встречу. Довольно странно звучит, но ты так и не понял, как это произошло: поначалу беседа ограничивалась привычным "Здравствуй" и "Передай, пожалуйста, пепельницу". Но к концу вечера они уже хохотали и хлопали друг друга по спине, словно старые приятели. Они нашли у себя кое-что общее. Удивительно, но это была их общая любовь к тебе. К твоему искреннему негодованию, им очень нравилось обсуждать тебя и подшучивать. Только и слышалось "А помнишь, когда он..." и "Точно! Он это сделал! А еще он..." Помимо смущения и возмущения, ты даже немного приревновал: они действительно очень сдружились. Но ты понимал, что твое заветное желание наконец исполнилось, и просто тихо улыбался, слушая их болтовню. Хорьки нуждаются во внимании и любви своего хозяина, особенно при пробуждении. Также они обожают, когда их балуют и ласкают. Он любит разговаривать с тобой обо всем на свете, начиная с обсуждения погоды и событий дня и заканчивая последними альбомами ведущих хэви-групп. Иногда тебе кажется, что ему просто нравится слушать свой собственный голос, и ты не упускаешь возможности поддразнить его. На самом деле, ты тоже обожаешь слушать его. Когда он не злится и не ворчит, его голос становится тихим и удивительно нежным… Тебе нравится ухаживать за ним. В выходные ты приносишь ему завтрак в постель, и иногда он разрешает покормить себя. Он просыпается от запаха свежего кофе, как только ты заходишь в комнату. Ты обожаешь смотреть на него, такого взъерошенного и беззащитного. И когда он сладко потягивается, сонно тебе улыбаясь, кажется, что замирает сердце. И ты искренне надеешься, что он счастлив.. Он безумно любит валяться на диване, уютно устроив голову у тебя на коленях и читая вслух выдержки из очередной книги. Когда предоставляется такая возможность, ты запускаешь руки в его длинные волосы и перебираешь их, накручивая на пальцы. Ты забываешь обо всем на свете, и он нередко пихает тебя локтем в бок, чтобы удостовериться, что ты слушаешь. Больше всего на свете ты любишь засыпать в его объятиях. Он доверчиво прижимается к тебе, уткнувшись носом в шею. Такой теплый и любимый.. Ты вдыхаешь запах его волос и даже представить не можешь, что когда-то жил без него. И засыпаешь с легкой, по-детски счастливой улыбкой.. Ах, да... У хорьков очень изящное телосложение. А еще они обладают необычайной грацией и гибкостью. И даже ты не можешь не согласиться с этим утверждением. Ведь это было проверено столько раз...
Io: Максимов достал из пакетика большое печение с вкраплениями шоколада, грустно шмыгнул носом, и упер взгляд в содержимое кружки с чаем. Там была заварена диковинная мохнатая груша. Что это Леня не знал, но чай пах соблазнительно, посему не пить его – было преступление. - Ну почему, – воздев очи гору сокрушался басист…. – что я делаю не так? Я и блестящую маечку ношу, и юбочку вот нацепил, и ноги между прочим брею!!! - …Ого! – раздалось из-за ударной установки. - Молчи грусть, молчи! - Молчу, молчу…. – из-за ударной установки раздалось бульканье - явно Пашкенд запил внезапный дар речи чем-то покрепче минеральной воды. - Почему? Почему судьба так не справедлива к басистам! Я …я даже с Мавриным в одном номере ночевал! - С этого момента поподробней пожалуйста, - протирая струны в разговор вклинился обычно флегматичный Юра. - Что подробнее? Как будто сам не знаешь, напились и спали вместе в номере Лефлера… - Во-первых, не в номере Лефлера, а в моем, - Юра приподнял косматую голову, - во-вторых, не напились, а Мавр нажрался, в-третьих, ты просто так зашел, и сделал несколько кадров, чтобы потом на форуме похвастать… - Не было такого! – покраснел басюг, ударив печеньем по столу, отчего оно, понятное дело, раскололось на десятки маленьких печенюшек… Сложно было описать горе, отразившееся в чашке Лени. - Почему!!!! Ну почемуууууу! – канючил он, пытаясь собрать печенье воедино, почему обо всех пишут слеш, а обо мне нет!!! - Ну… - глубокомысленно изрек Алексис. - Э…. – присоединился к нему Элькинд. - Оу… - резюмировал Андрей… - Что здесь происходит? – спросил появившейся как из-под земли Маврин. Леня спешно прятал печенье, пытаясь замаскировать чай бутылкой «Столичной». Юра вернулся к своим проблемам, Андрей на всякий случай спрятался под стол, а то мало ли что, а Элькинд вскинул руку в гордом приветствии: - Хайль, Маврин! - сказал он. - Сука, - беззлобно бросил тот. - Да вот, - подал голос обладатель недавно брошенного псевдонима собаки женского рода, - про него слеш не пишут. - Как? Таки не пишут? Таки ни одного? – грозно свел брови Сергей Константинович. - Ну, вообще-то есть один… - замялся Леня, - но только один… - А почему ты ничего не делаешь? – Сергей надвигался на басюга, как тень айсберга на беззащитный «Титаник». - Дык я… дык… я… это… стараюсь! - Плохо Леня! Очень плохо стараешься! Ты уже год в группе и всего один слеш, это же фтопку! Аффатрвыпеййаду! Надо лучше стараться! - Дык… я… вот маечку новую надел… вот… - он потыкал себя пяткой в грудь. - Плохо Леня! Хоть бы татуировку набил… - Дык вот … тут стразики… - В usb-отверстие твои стразики! Мужик должен быть брутален, а про простигосподи слеши не пишут, и в моей группе, - Сергей грозно зыркнул по сторонам, - такие НЕ ИГРАЮТ тяжелый мяталл! - Мя…мя…мя..мяутал! – попытался повторить за ним Максимов. - Именно! – резюмировал Маврин, и гордо удалился к своему синему другу… «Джексану» я имею ввиду, а не то, что вы подумали. - Никто меня не любит, никто не приголубит, пойду я на рэйв-пати наемся кислоты… - бубнил себе под нос Максимов, держа путь прочь из студии, имея вид весьма обиженный и оскорбленный, - вот всегда так, достаточно быть Рыжим и немного поиграть с Кипеловым, чтобы про тебя слеш написали. Или просто тупо старым… всепонимающим, блин, другом семьи… или смазливым солистом… «ой душенька, милочка прелесть…» фу! Однако ноги как-то сами собой привели Ленечку к голубой двери, за которой как мы знаем давно скрывался известный всей металлической Москве любитель розовых тапок. Несмелой рукой басюг надавил на кнопку звонка. Ему естественно долго не открывали, зато потом Лер Саныч появился на пороге в образе столь почитаемом слешерной тусовкой, а именно с распущенными волосами, в халате и розовых тапках с зайчиками. - Ого! – сказал Максимов. - Добрый день молодой человек, - сказал Валерий Александрович, производя широкий жест, мол заходи, гость дорогой. - Э… так вот как вы это делаете… - промямлил Леня. - Что именно? - Вы сейчас стали, наверное, еще популярнее. - Я не понимаю, о чем Вы говорите, молодой человек, - гордо тряхнул волосами золотой голос российского мятала. - Э… я … м… пришел поговорить о том… что…. Ну понимаете… я у… Сергея Маврина басистом… гм… работаю. Так вот… он сказал… пообещал… вернее предложил… - Жить с тобой? – интерес на секунду блеснул в глазах Кипелова. - Да нет же! Он сказал, что он меня уволит, если про меня слеш не напишут. - Что так и сказал? – меланхолично помешивая ложечкой в не пойми откуда появившейся чашке с чаем, спросил ЛерСаныч - Ну… почти. - И что же ты думаешь делать? Почему пришел ко мне? Они переместились на кухню. Леня сам не заметил, как уже и сам цедил сладкий чай с домашней выпечкой. - Ну… я подумал, вы такой известный… такой авторитетный.. о вас столько слеша пишут… вы сможете мне посоветовать что-нибудь… - Что-нибудь, чтобы что? – картинно возмутился Саныч. - Ну.. - Что ну? - Чтобы и обо мне тоже слеш написали… ну пжаааалстаа! Леня выглядел совсем удрученно и даже стразы на его кофточке поблекли. - Ну… молодежи, конечно, надо помогать… что ж… ну… что ты уже делал для того,чтобы стать.. гм… более известным? - Я к Маврику приставал, на сцене рожи строил, гриф гитарный ему между ног того… пихал… даже ночевал с ним в одном номере! - Не помогло? - Ни разу! - Что ни одного слеша не написали? - Ну вообще-то есть один. После того, как о Павле Пазоне ничего не написали – его ж тоже уволили, не хочу обратно в Хор имени Ивана Сусанина! - Да будет тебе… гриф говоришь… между ног… нашел, понимаешь что и куда. Вот видел как Хорь а сцене себя ведет – учись! И никаких заметь ляля-фафа. И вот этих твоих пошлых блестяшек. - Ничего они не пошлые… - надулся Ленечка. - Ладно, будет тебе. Что-нибудь придумаем. Понятно, что про молодежь, уж не обижайся, не всегда читать интересно, потому как не знаешь ,кто таков, на что способен, как выглядит… вот и не пишут. Стало быть, тебе надо решить с кем у тебя слеш будет. - А это… гм… обязательно? - Ну нет конечно, просто тебе бы на глаза попасться, ну скажем у квартиры Мавра, чтобы тебя больше фанатов видело, или вот у моей. Потом пожить недельку… вот и готов сюжет. Если очень хочешь рискнуть, могу дать адресок Манякина, или Терентьева… - Нет спасибо… - Ну как знаешь… - А можно я пока тут останусь? - Ну да, конечно оставайся, - сладко улыбнулся Кипелов, - только тебе придется тоже какие-то повинности исполнять. - Какие-такие повинности? - Работу по дому… - еще более сладко улыбнулся ЛерСаныч… - А … ну так я это… это я всегда! - Вот и славненько… В дверях показался Молчанов в передничке и с подносом в руках «так вот откуда взялся чай! - подумал Леня, - а почему я его раньше не замечал?». - Слава, я не тебя позвал, это мы с Леонидом общаемся, – тот так же неслышно растворился в воздухе. - А это…ччой-то он? Валера пожал плечами, мол, всякое случается. К своему удивлению в другой комнате Максимов заметил молчаливую статую Хорька, он молча созерцал бесконечность. - Отомри Леша, - спокойно сказал Кипелов хозяйским тоном, тот переместился на ковер, поздоровался с басюгом за руку. «Ой-ой-ой-ой-ой! Куда же я попал… на что я подписался!» - запаниковал было Ленечка, увидев головастика, развешивающего белье на балконе. - Ну да, так вот мы и живем, - довольно жмурясь подытожил ЛерСаныч, - подняв челюсть Максимова с пола. - А ч…что это все значит? - Это значит качественный апокрифичный слеш… - Прошу прощения, а почему не канонический? – поумничал Ленечка. - Маврик отказался, сказал, у нас, говорит, итак перенаселение.
Мавря: Пробная зарисовка на тему. Начинаю доказывать, что ВХ и ВД - канон Холстинин был пьян. Не мертвецки, но порядочно. Это Виталик понял сразу – стоило лишь открыть дверь маленькой квартиры, где они с Володей ютились этим летом. Наглухо занавешенные окна, огарок свечи - единственный источник света и, конечно, невыносимый дух – уж что-то, а алкоголь Дубинин чуял за версту.. Сам "виновник торжества", сидя в ободранном кресле и вольготно раскинув длинные ноги, поигрывал пустой бутылкой, неразборчиво бормоча что-то хрипловатым голосом. - Опять?.. — тяжело вздохнул Виталик и наклонился над соизволившим приоткрыть веки Холстом. – Ну и где ты это взял?.. - Да тут..недалеко.. – откликнулся Володя и поднял на Дуба мутный взгляд светлых глаз. – Освежиться захотелось, вот и..т-того..прошёлся.. - С ума сошел? – устало протянул басист. – Куда ты в таком состоянии?..Ты же обещал — никаких прогулок.. - Обещал.. — согласно кивнул Холстинин и, кое-как выпрямившись, сделал безуспешную попытку подняться навстречу другу. От резкого движения бутылка со звоном покатилась по полу. — Я много чего обещал, Виталь.. Подняться удалось со второй попытки – Дуб едва успел отстраниться. Володя пошатнулся на ватных ногах, отбросил со лба мешающие кудри и затравленно оглянулся. - Только чего стоят мои обещания?.. – еле слышно шепнул гитарист. - И с каких это пор коньяк — освежающее? —ненавязчиво свернул с опасной темы Виталик. Холстинин лишь с рассеянным блаженством улыбнулся в ответ. - Давай-ка, ты ляжешь в постель.. — мягко предложил Дубинин и осторожно положил руку Холсту на плечо, готовый подхватить его, если тот не удержится на ногах. Холстинин с непонятным остервенением замотал кудрявой головой. - Нет..н-не надо.. – заплетающимся языком пробормотал он. - Надо, - твёрдо сказал Виталик. – Тебе нужен покой.. - Нет-нет.. – словно в бреду повторял Володя. – Я ведь..Я разрушил его жизнь..Их жизнь.. – тихо прошептал Холст. – Разрушил, Виталь, слышишь?.. - Ты ни в чём не виноват, — как можно увереннее возразил Дуб. – Это был их выбор, и они.. - Я виноват, я..Валерка..Он же без меня никто, понимаешь?.. – Холстинин явно не слышал никого, кроме себя. – Он не сможет сам..Один.. Дубинин мягко потряс его за плечи и внимательно заглянул в побледневшее лицо. - Володь, послушай меня..Может, обсудим это завтра, когда ты выспишься? - И Сергей.. — Холстинин лихорадочно кусал губы. — Он тоже..Они оба..Я же..как я мог такое допустить?.. Володя в пьяном оживлении начал расхаживать по комнате, едва не натыкаясь на мебель. - Как он..как они могли?..Уйти, оставить..Я ведь всё для них делал..Всё! Для них, для обоих! Валеру..отпустил, смог..А он..Все, все они.. Холстинин резко остановился посреди комнаты, переводя сбившееся дыхание. Дубинин не решался приблизиться к другу, боясь спровоцировать новые метания. - Всех, Виталь.. – голос Холста прозвучал на удивление твёрдо. – Всех их, рано или поздно, я теряю.. Абсолютно всех, кому не посч..псча..ливилось… —Холстинин покачал головой. - ..быть рядом со мной.. - Ты пьян, Володь.. Успокойся... — тихо проговорил Дубинин и попробовал удержать друга за плечи, но тот стряхнул с себя его руки. - Все они уходят, да, все! И знаешь.. – Холст обернулся и беглым взглядом окинул лицо басиста. - ..правильно делают..Какой я к чёрту лидер! Никчёмный, зацикленный! Посмотри на меня! — голос Холста сорвался, он зло махнул рукой. Резкий порыв воздуха – пламя свечи дёрнулось и погасло.— Я упустил даже Алика! Ты помнишь?..Он тоже ушёл, ушёл вслед за Андреем..А я..Я не успел удержать..никого… - бормотание заглохло в шершавых ладонях, Холстинин упал на колени, зарываясь пальцами в собственные волосы. - Володь.. — Дубинин осторожно опустился на пол рядом с другом. — Успокойся..Ты ни в чём не виноват. – Виталик мягко перехватил запястья Холста, тот непроизвольно дернулся. – Не надо никого удерживать. А меня ты уже поймал.. Володя застыл. - Что?.. - Пошли.. – тихо продолжил Дубинин. - Я отведу тебя в кровать.. Дуб бережно обхватил Холста за талию и не без усилий поднял с колен. Говорить с еле держащимся на ногах гитаристом о чувствах он не собирался. - Думаешь, я ничего не соображаю, да? – терпкое дыхание опалило щеку Виталика, Холст буквально повис на его плече. - Зря, дружище.. Как раз в этом состоянии я понимаю куда больше..— гитарист непослушными пальцами развернул лицо басиста к себе. – Что ты имел ввиду? - Что тебе не нужно меня удерживать.. – просто ответил Виталик, не в силах отвести взгляда от внимательных глаз гитариста. - Теперь я держу тебя, Володь.. Дуб грустно улыбнулся и перехватил Холста поудобнее, показывая, что держит его во всех возможных смыслах. - Еще скажи, что страдал по мне все это время..— хмыкнул Володя с явным сарказмом. Виталик вздрогнул и непроизвольно задержал дыхание. Пальцы Холста всё еще касались его щеки.. Володя неуверенно отстранился. Дуб покорно опустил руки, не смея удерживать друга против его воли. - Так ты?.. – начал было Холст. Виталик еле заметно кивнул и как-то комично пожал плечами, дескать – да, что делать.. Лицо Холстинина озарила непонятная улыбка. Дуб инстинктивно сжался, думая, что Володя вот-вот разразится неизменным лающим смехом, но..Ошибся. Поцелуй был горьким. Виталик долго не оставлял в покое губы Холстинина, стараясь передать, как он страстно мечтал, чтобы Холст хотя бы однажды оторвал свой взгляд от Валерки.. Ведь есть еще он, Виталик..Всегда готовый помочь, протянуть руку, выслушать..Он же здесь, близко..И так хочет быть еще ближе. «Кажется, удалось..Кажется, он понял..» - Вот придурок.. — словно в ответ на его мысли усмехнулся запыхавшийся Холстинин, когда Виталик все-таки прервал поцелуй и мягким толчком уронил гитариста на кровать. Кого он имел в виду, Дуб не понял. Но переспрашивать не решился. «Вечность? К чёрту..А вечер – наш..»
полная версия страницы