Форум » » Венец лета 2011 » Ответить
Венец лета 2011
Io: небольшой фестиваль анонимов. идея принадлежит Мавре. реализация.... надеюсь не мне))) суть данного мероприятия заключается в следующем. на форуме будет зарегистрирован участник, пароль и ник которого будет вывешен здесь. воспользовавшись анком этого участника можно будет оставить заявку в этой теме и исполнить ее же. будьте внимательны, соблюдайте очередность, чтобы все желающие могли оставить заявку и ее исполнение. заявка на фанфик должна включать себя как минимум пейринг и 2-3 ключевых слова, как максимум... ну, я не думаю, что нужно ограничивать чем-то вашу фантазию. для удобства заявки будем нумеровать. ник Автор пароль: gbcfnmdctulf ЗЫ запрещено передавать ник третим лицам, не зарегистрированным на форуме. или не знакомым с нашими правилами. во избежании всякого (с) upd одна и та же заявка может быть исполнена 1 и более раз. окончание венца пусть будет начало октября. кто-нибудь получит плюшку на 5-летие, это всенепременнейше))) все участники, открывшиеся в последствии получат маленькие плюшки. а фанфик, который наберет наибольшее кол-во голосов получит большую плюшку. если его Автор решит заявить о себе (поведать свой ник миру) вот От Маври: Для вашего удобства и чтобы не искать заявленное между выполненными работами - отныне новые анонимные заявки отправляются вот в эту тему. Выполненные заявки остаются на месте и в дальнейшем постятся сюда, в Венец Лета 2011. [off]Ио, проверь, как там с доступом в заявочную тему, а то я лох [/off]
Ответов - 26
Автор: анк к использованию готов!
Автор: реализация заявки №3 - Какого черта ты лезешь не в свое дело?! Артур в бешенстве влетел на студию Пилигрима. Ковалев с удивлением посмотрел на друга: - Во-первых, привет, а, во-вторых, ты о чем? Меньше всего вокалист был сейчас похож на беркута; с трудом сдерживаемые эмоции придавали ему сходство с рассерженным котом: глаза горят недобрым светом, из груди подобие рыка рвется. Только хвоста не хватает. - Я о том безобразии, которое ты устроил на мастерлэнде. Мне Анатольевна звонила, спрашивала, какого хера я сор из избы тащу. Нафига ты мне такую свинью подложил? Андрей вздохнул. - Так и знал. Я ведь как лучше хотел, объяснить народу, что в разрыве не ты виноват. Хотел, чтобы фэны поддержали тебя. Это все для тебя было. Все еще вне себя, Беркут подошел к Ковалеву и с сомнением посмотрел на него. - Ладно, что сделано, то сделано. Но впредь не лезь, если не прошу. Хотя... это не для тебя. Ты не можешь не вмешиваться в чужие дела. - Почему ж в чужие? - удивился Андрей. - Ты мне не чужой. Давай выпьем чуток, нервы подлечим. Словно по волшебству на столе появилась бутылка коньяка. - Ну, мы не кисейные барышни, и без закуси можем, не в первый раз. - Андрей, я не пью. - запротестовал Артур. - Знаю. Я тоже. Но рюмки наполнились уже во второй раз, а через час бутылка опустела. Беркут задумчиво посмотрел на собутыльника. - Я знаю, как ты можешь искупить свою вину. Если хочешь, конечно. - Хочу. - Ковалев посмотрел ему в глаза и почувствовал, что знает цену прощения. - Тогда подойди. Андрей подошел и опустился на колени перед сидящим вокалистом, провел руками по его бедрам. Артур изобразил подобие улыбки и расстегнул свои джинсы. "А ведь подумает, что я за этим и пришел... Все разборки кончаются у нас одинаково." Андрей не заметил минутной меланхолии любовника, он ждал этого момента так долго, больше часа. Ведь как прекрасен был Птиц в гневе! "Надо его почаще злить", - улыбнулся про себя провокатор. Тем временем джинсы полетели куда-то в угол комнаты, и Ковалев приступил к искуплению своего тщательно спланированного греха. Он осторожно и нежно берет головку губами, проводит по ней кончиком языка круговыми движениями. Ответом на ласки был судорожный вздох, что подсказало дальнейшие действия. Андрей провел языком по набухшей венке сверху вниз, немного задержался у основания, обводя его языком по кругу, потом взял одно яичко в рот и нежно потянул... потом второе... тем временем правая рука скользнула между ног Артура. Потом вернулся к основанию члена, быстро провел языком по стволу к головке, обхватил ее губами и взял в рот член полностью. Тем временем большой палец правой руки ласкал вход в самое сокровенное и желанное, слегка надавливая и дразня. Беркут застонал и слегка вытянулся, подавшись вперед. Ковалев начал ускорять темп, усиливая давление на анус. Он чувствовал возбуждение, едва ли не большее, чем сейчас было у Беркута. Не в силах сдерживать его больше, Андрей свободной рукой начал расстегивать свои джинсы. - Встань, пожалуйста. - быстрая просьба хриплым шепотом. Артур встал и оперся руками о кресло и замер в ожидании. Андрей нежно повел одной рукой по ягодицам экс-арийца, а другой направлял свой член. Мужчины одновременно резко вздохнули и замерли на секунду. Потом Ковалев начал двигаться сначала осторожно и нежно, а затем увеличивал скорость, заменяя нежность страстью. Артур стонал с каждой секундой все громче, пока не закричал от удовольствия и удовлетворения. Мгновением позже хриплый стон облегчения, смешанного с восторгом, издал Андрей. Тяжело дыша, мужчины опустились прямо на ковер и закурили. - Я прощен? - Да, ты не оставил мне выбора. - улыбнулся Беркут. - И... спасибо тебе...
Автор: реализация заявки №2 Когда это случилось? Когда это все-таки успело случится? Когда он вдруг осознал, что болен и болезнь эта, вероятно, неизлечима? В один из дней он просто проснулся и понял, что все, что было до этого пустое. Что все, что он считал высшим благом, все то, за что он благодарил судьбу было неполным. Не целым. Не до конца его. Потому, что раньше рядом не было его. Не было его глаз. Не было его голоса. Не было его запаха, и его волос тоже не было... а вот теперь все иначе. Он так беззаботен, так радостен, совсем не похож на окружающую среду. Серую. Унылую и ничего хорошего не обещающую. Может быть дело в этом? Нехорошие мысли лезут в голову. Мол, это пройдет. Мол, это всего лишь юношеский запал. И сам Валерий как будто не настолько стар, чтобы... но обязательства, нормальная жизнь, соответствие внушенной сызмала картине мира с немым укором глядит ему в спину. Он почти чувствует этот тяжелый осуждающий взгляд. И пока придуманная судьба сверлит измысленными глазами его затылок на соседней койке спит тот, кто не дает его сердцу спокойно биться вот уже три месяца и десять дней. Кипелов счастлив и в то же время одержим. Он работает на износ, потому что тогда есть возможность быть вместе с Рыжим. Чувствовать его, а при хорошем стечении обстоятельств на особенно ярких концертах происходит что-то, чему Валера никак не может найти объяснения. Они оба как будто горят, но огонь не возможно увидеть. Только ощутить, как он колет разогретую кожу, как вырывается из груди, как переплетается с новыми и новыми языками пламени... и после, когда дыхание сбита, а пот течет ручьем видеть его искрящие счастьем глаза. Уставшие, но все же счастливые. А теперь ночь. И почти ровная половина луны заглядывает в не зашторенное окно. Сережка спит... его дыхание спокойное и ровное. Здесь же ночует кто-то их технического персонала, но Валера на слух может отличить когда гитарист переворачивается на другой бок и выдыхает... Почему так? Почему теперь? Что он подумает... Если ?... если узнает? Если заподозрит?... Но Сережка не знает. Стал бы он тогда искать его общества. Стал бы при первой же возможности кидаться на шею, стал бы так быстро таким близким? И так не хочется размыкать рук, когда они прощаются. Подумаешь, вернулись в Москву. Можно увидеться завтра! Для этого не обязательно идти на репетицию... но Сергей все равно обнимает его, шепчет «до скорого!» и исчезает в подземке. Ему хочется сорваться и бежать за ним, потому, что он опять не сказал главного, а сердце стучится так часто, и кажется, город наступает на пятки моросящими улицами, серыми высотками, спешащими прохожими... Панки на Арбате, хиппи в ботаническом саду. Какие-то люди. Митинги и шествия. Обрывки радио-передач. А он идет, втягивая голову в плечи. Ветер колючий, опять не надел шарф. Но уже весна... весна... ничего не изменишь. Голова кружится. В лужах последнее ледяное кружево... по-другому не будет, и мир изворачиваясь черной змеей в проталинах зовет за собой, кричит на ухо «не бойся!». Легко сказать... Почему теперь? На вопросы нет ответов. Они встречаются вечером у Сергея. -Уже соскучился? -Вроде того. -Проходи.. В квартире тихо, слышно как тикают часы. Гулко и особенно по-домашнему. Контрольные вопросы, ничего не значащие разговоры. Дефицит. Бартер. Заграница. -Чай? -Угу. И терпкий вкус чабреца, смешанного с чем-то еще, смородиновое желе... и ничего не надо говорить. Можно просто наслаждаться минутой. -Выкладывай, зачем пришел? - прищуривается Маврин, - опять с женой поругался? Кипелов кашляет, говорит, что вовсе нет, затем смеется. Хотя Сергей точно знал, что ничего такого не произнес. -Я не знаю... просто пришел... наверное. - Кипелов старается подобрать нужные слова, но кажется, что воздух застревает в глотке и так сложно... и... В следующий момент он вскакивает, проходится по небольшой кухне, хочет закурить, но откладывает сигарету. -Я... просто понимаешь... Сергей выжидательно смотрит. -... я люблю тебя. В каком-то фильме Кипелов видел, как человека убивают, выстрелив в него из пистолета. Зрачки того актера резко расширились и медленно сузились... как сейчас у Сережки. -Ты... - выдохнул он... - что сейчас... сказал? -Я тебя люблю, - во второй раз все получилось легко и свободно. Естественно, точно он говорил это Рыжему каждый день... как он хотел бы говорить каждый день. Горячие пахнущие мятой и смородиной губы быстро коснулись его скулы. -Если ты говоришь правду, - прошептали они, чуть коснувшись уха, - тогда поцелуй меня. Через секунду Валерию казалось, что стреляли в него. Стрелок не промахнулся. Точно в сердце. Он закрыл глаза, а в следующий момент почувствовал, что их губы встретились. Чуть боязливо, немного застенчиво, коснулись друг друга, чтобы в следующий момент соединится в долгом поцелуе. Теряя равновесие Валера чувствовал, как за спиной вырастали крылья.
Автор: реализация заявки №3 Я уже целую неделю шатался по местам возможного пребывания Кипелова, нарезал круги по всему юго-востоку Москвы, находил укромные уголки в метро для шпионажа, но все было напрасно. Когда ломился в квартиру, дверь мне никто не открывал, когда звонил по телефону, трубку никто не снимал. "За город он что ли смотался от меня?.. Или его фанаты похитили? Или хуже... НЛО!?" Так я шел по парку и рассуждал о различных ужасах, которые, в моей больной голове, подстерегали Кипелыча на каждом углу. И уже почти обиделся на эту сволочную блондинистую задницу: "Между прочим мог и предупредить, если собирался смыться за пределы досягаемости простых смертных... Нет, ну а сам-то, хорош.. бох, бля, недоделанный! Даже Лерку так просто потерял из виду, а все потому, что только на себе зациклен." "Вот так тебе и надо!"- услужливо распекала меня собственная двуличная совесть. А на Кипелова я за все годы совместного существования так по-настоящему злиться и не научился, просто не мог. Погрузившись в мысли, я чуть не поцеловался лбом с деревом... Уже стемнело, и очередной день был потрачен на пустые поиски. Я плюнул, закурил и только повернул домой, как заметил краем глаза движение у пруда. Решив не привлекать к себе внимания, подкрался поближе и занял в кустах наблюдательную позицию. "И зачем тебе это надо?"- У сознания ко мне имелась масса вопросов, вот только ответить на них я смог бы, лишь разобравшись в своей извращенной логике, но для меня это было чем-то за пределами реальности, непосильная задача, да и просто лень... -А по кустам лазить тебе значит не лень? Я подпрыгнул от неожиданности. "Рассмотреть ничего еще не успел, как уже попался! Нет, ну не...". Тут до меня дошло, что насмешливые интонации, и сам голос мне знакомы. Я гордо вытянулся в полный рост, старательно при этом изображая, что искал нечто жизненно необходимое именно в кустах, а не за их пределами. И столкнулся нос к носу с Артуром, который выглядывал с другой стороны зарослей. " Когда только успел так незаметно подкрасться?" -Можешь не притворяться, сколько мы с тобой знакомы-то! - Ситуация все сильнее его забавляла. Тут и я не выдержал и расплылся в широченной приветственной улыбке. Беркуту не нужно было объяснять, что я здесь забыл. На днях и ему позвонил в надежде хоть там обнаружить исчезнувшего. -Что, Кипелова все еще не нашел? - Лицо арийского вокалиста вновь обрело серьезное выражение, и в облике проявилась какая-то усталость. Я только отрицательно помотал головой. -Дай и мне закурить.- В пачке осталась последняя сигарета, которую и протянул Артуру. Курение всегда действовало на меня умиротворяюще. У дорожки плавно загоралась и снова гасла бледная лампочка единственного в этом месте фонаря. Листья тихонько шелестели на ветру, в пруду мерцало отражение круглобокой желтой луны. Одинокий сверчок своим стрекотанием дополнял общую картину сумрачного мира. "В такие ночи Леру всегда окутывала легкая меланхолия.."- но я постарался сразу отогнать эти мысли. -Идем, у меня тут кое-что припрятано. – Я заговорчески подмигнул Беркуту, потащил его к большому тополю в тени и начал копаться в его корнях. - Готовься, сейчас будем поднимать настроение. Земля поддавалась хорошо, в этой части парка обычно гуляло немного людей – самое подходящее место для схрона. Вскоре я обнаружил то, что искал – завернутая в пакет бутылка вискаря и пара стаканчиков. - Ну ты и жучара, Серега! - Хочешь жить, умей затариваться, а то банально нервы не выдержат, при наших-то реалиях.- Мне случалось уже не раз пользоваться такими тайниками, никогда не любил ходить через магазины, да и экстренных ситуаций бывало предостаточно,жизнь-то какая нынче пошла. - А теперь можно вернуться и к пруду, вряд ли в такое время кто-нибудь еще в парке объявится, ну кроме маньяков разве что..да и те не должны. Не помешают, а то я в последние дни уже и не знаю, куда слинять от суеты. - А чего это ты так хорошо в маньяках разбираешься? На подколку я решил не отвечать."По-любому знает, зараза, сколько раз меня пытались так окрестить. И наблюдая со стороны... Целый день бегал по городу из угла в угол, к ночи окопался в парке, наползался по кустам, порылся в земле..." Мы отправились в обход кустарника, и тут мое зрение выцепило из темноты что-то белое, торчащее из под ветвей, чутьё меня подводило редко.. Я остановился так резко, что Беркут на меня налетел. -Слушай, Артур, а тебе случайно ничего не напоминает Это? – Я ткнул пальцем в торчащий из кустов кроссовок, который продолжался подозрительно знакомыми джинсами. Беркут удивленно покосился на мою находку. -Знаешь, вообще-то ты прав, очень даже напоминает… Ещё минуты три мы рассуждали на тему, почему хозяин обуви находится в такое время в подобном месте и стоит ли нам нарушать его уединение. -Ну что, давай тянуть, что ли? – несколько нехотя предложил Артур. А я уже дернул за ногу. Из кустов появилось продолжение тела. Признаков жизни тело не подавало, но теперь все наши догадки подтвердились – пред нами предстал Дуб, или вернее его вещественная оболочка. Я подумал, что не к добру должно быть такое плотное скопление арийцев в моем парке, да и непонятно было, что он тут забыл в этаком состоянии. «Решил к деревянным тезкам, что ли присоединиться и пустить корни?» - Вот тебе и маньяк. Тут Дубинин, наконец, пошевелился и приоткрыл глаза. -Смотри-ка, жив. Пред его очами предстала бутылка, которую я держал, а сфокусировав зрение на моей довольной физиономии он застонал.. – Ой Рыжий, сгинь… без тебя тошно. – и попытался разогнать «мираж» руками. - Мы его значит, из кустов вытаскиваем, спасаем, в чувства приводим, а он… никакой благодарности.. еще и отмахивается, как от мух!- Я изобразил, что мою творческую нежную натуру самым страшным образом оскорбили, не оценив светлых намерений. - О… - тут до него дошло, что я не являюсь галлюцинацией. – Моя башка… Как я вообще сюда попал? - А вот это интересный вопрос, сам должен бы знать. – И уже Беркуту, - Ну что, помогай, поднимаем это недоразумение и тащим до скамейки. Минут через пять мы уже приводили Дубинина в жизнеустойчивое состояние. На лице у него красовалась приличных размеров царапина, но в общем и целом выглядел неплохо, даже прилично. Ему был предложен отдельный стаканчик, а мы с Артуркой пили из другого по очереди. Стало тепло и приятно. Только сейчас я почувствовал, как сильно набегался за день. С удовольствием развалился на скамейке, устроив голову на коленки Беркуту, и воззрился на непривычно яркие звезды. На разговоры никого не тянуло. Еще минут через пять Дуб подскочил с воплями - Елки! Меня же дома ждут давно! Я не стал ничего уточнять, наверно, уже слишком расслабился, а только проводил взглядом его растворяющуюся во тьме фигуру. Подпоить, поговорить, это всегда пожалуйста, а в арийские разборки я предпочитал не совать нос - не мое дело и все тут. Артур молчал все это время. Я смотрел на него снизу. Он выглядел каким-то грустным и потерянным. - А я между прочим старался поднять тебе настроение. - моя пьяная улыбка заставила и его потеплеть. - Знаешь, рыжая непосредственность, ты каким был, таким и остался. - На комплимент не слишком тянет)... И тут я почувствовал легкое прикосновение его пальцев к моему лицу. Он смотрел мне прямо в глаза, и сейчас, во мраке парка предстал тем самым Артуром из прошлого, который хотел увезти меня когда-то с собой в Америку.. Я схватил его руку в попытке сопротивления, но он перехватил второй рукой мою, наклонился и нежно поцеловал в губы. В этот же самый момент фонарик моргнул в последний раз, оставив нас лишь в освещении серебристого лунного сияния. Я почувствовал, как дрожит его рука в моих пальцах, вся моя оборона рассеялась. Я только улыбнулся совершенно по кошачьи и прикрыл глаза. Мгновенно среагировав на мое согласие, он снял с меня майку. Мы переместились на траву. Артур покрывал поцелуями мочку моего левого уха, шею, спускался по телу и остановился губами на животе - "fortunae"... Стон сорвался с моих губ, я даже не заметил, как он успел стянуть с меня ремни и расстегнул ширинку, при этом сам уже избавился от всего лишнего. Почувствовав вес его тела, я уже не мог скрывать эмоций, подался вперед, стараясь попадать в ритм его движений. Оба стонали в голос, не стесняясь уже ничего. Волны наслаждения затопили сознание... Мы лежали прямо у скамейки и старались отдышаться. Спустя пару секунд, до моего слуха донеслось какое-то шуршание.. и голоса. - Спасибо тебе, Валер, что помог в подготовке. - Да не за что, Андрюш. Помню, что для меня собственная свадьба значила... Мы с Артуром в ужасе уставились друг на друга. Шаги приближались. -За деревья, быстро! - Я подскочил и тут же чуть не навернулся, зацепившись, за валяющиеся под ногами джинсы. В темпе начал сгребать всю нашу одежду и перекидывать Артуру, голая задница, которого уже торчала из кустов. Сам прыгнул следом. На тропинке показались два силуэта. - Ты сейчас ничего не слышал? - Кипелов направился как раз в нашем направлении. "Ёпт!..." - я увидел, как Лерчик поднимает с земли мою майку. Артур так же оценил уведенное, случайно чем-то прошелестел. И мы с ним дружно наблюдали, как на нас надвигается растерянная фигура Кипелова. Дальнейшее мой мозг просто отказался воспринимать.. Помню только как разъехались ветки и взгляд.. такой родной, любимый, но в этот миг он поразил меня своей убийственностью.. "Сука последняя...." - вот и все, что смогло выдавить мое сознание по отношению к себе. А я уже наблюдал, как Лера отворачивается и скрывается за деревьями, уводя за собой Андрея. Кажется, только после того, как затихли их шаги, я смог впервые вдохнуть, легкие заработали, пропуская по телу так необходимый мозгу кислород. И уж тут мысли понесли меня по Таким метафоричным глубинам, что захотелось зарыться под землю и никогда на свет не выползать.... Мы с Артуром медленно одевались. Конечно, не было никакого смысла сейчас бежать за Лерой и что-то ему объяснять... Да и что тут объяснишь? -Прости, Серег. - только и смог выдавить Беркут. -Да ничего, это наше с ним дело.. Пора и домой, пожалуй, может потом повторим. -Удачи. - Артур улыбнулся. -И тебе. -Я в очередной раз осознал насколько хорошо он меня знает на самом деле." Не повторим." ...Что-то противно жужжало где-то под ухом... Ничего не понимая, я нащупал телефон и автоматически нажал прием звонка. - Мммм? - Ах ты Рыжая Бл*дища!!!- из трубки доносились страшные вопли Холста.- Признавайся чего ты вчера Беркуту наговорил?!! Где мы теперь искать другого вока... Тут я нажал отбой. "Виталька сдал." Сон как рукой сняло. С кухни доносился приятный запах кофе. Я удовлетворенно хмыкнул. "Молодец, Артурище! Что же, все, что не делается, к лучшему." - философски отметил мой бессовестный внутренний голос. Утро вполне себе удалось. Мысли повернули в нужное русло. "И теперь Лера... Ну что же через пол года, год... простит. А пока буду вину заглаживать. Все ведь как обычно."
Автор: реализация заявки №2 Кажется, я схожу с ума. И когда ты успел стать для меня кем-то большим, чем близким другом? Мне даже себе признаться в этом сложно, но… неужели я влюбился? В тебя… Я долго сопротивлялся и спорил с собой, я старался не поддаваться на соблазны… Когда же я не удержался? Валера... Лера… Лерка… я проговариваю твое имя про себя сотни раз на дню. Говорю вполголоса, перекатывая его на языке, когда остаюсь один. Я засыпаю с твоим именем на губах, думая о тебе… А на глаза иногда наворачиваются слезы от счастья, что ты есть, и ты – рядом. Как мне хочется, и с каждым разом все сильнее, поцеловать тебя… При встрече мы обнимаемся, и я каждый раз держу тебя в объятиях чуть дольше, чем нужно, чуть-чуть, буквально на пару секунд дольше, чем можно близким друзьям. Не хочу выпускать тебя из своих объятий. Коллеги смеются над нами, и мы смеемся вместе с ними, вполне искренне и естественно – нам хорошо и весело друг с другом и мы можем прикалываться. А я давлю в себе все чувства и эмоции. Давлю… Когда мы случайно оказываемся на гастролях в одном номере только вдвоем – я часто не сплю... смотрю на тебя, любуюсь… Целую ночь… Ты спишь, а я не могу – я смотрю на тебя, и хочется обнять, прижать к себе, но я понимаю, что нельзя, и довольствуюсь тем, что у меня есть… Когда в автобусе мы оказываемся рядом, я не могу удержаться – я кладу голову тебе на плечо… чтобы только ощутить тебя рядом. А, если ты с невинным лицом используешь меня в качестве подушки, я радуюсь еще больше – ведь тогда можно не бояться тебя обнять. И осторожно дышать тебе в волосы… Я, каждый раз, когда выдается возможность, зарываюсь носом в твои волосы. Они так приятно пахнут – не хочется отрываться… После удачных концертов мы часто обнимаемся, поздравляем друг друга, и ты, не выпуская меня из объятий, начинаешь что-то рассказывать, передавать мне свои эмоции. А я смотрю на тебя и слушаю… я готов вечно слушать твой голос… И смотреть… Мне кажется, что по моим глазам отлично видно, что я на самом деле чувствую к тебе. Видно это бесконечное обожание, преданность и готовность ловить каждое слово. Я удивляюсь, как это до сих пор никто этого не заметил. Хотя иногда мне кажется, что ты… ты все видишь, все понимаешь… И просто играешь со мной, дразнишь меня, не зная, как еще реагировать на то, что ты понял… Дразнишь… Нет, меня это не злит и не обижает. И даже не расстраивает. В какой-то мере это даже забавно. Тем более что ты все равно рядом и позволяешь мне… да, позволяешь, больше, чем стоит другу. Иногда я позволяю себе устроить дурашливую потасовку, завалив тебя на кровать или повалив на пол. Мы еще молоды, нам можно вести себя как подросткам. Тем более, когда мы одни и осудить нас некому. Ты лежишь на полу и делаешь вид, что сопротивляешься, а в глазах горят озорные искорки. Тебе ничего не стоит сбросить меня, но ты этого не делаешь, тебе тоже нравятся эти почти детские игры, которые мы можем себе позволить, когда остаемся наедине и можно просто радоваться жизни. Однажды, когда мы в очередной раз дурачились, ты прижал меня к полу, а потом, обнял и… случайно – не могу же я думать, что ты сделал это специально! – случайно ткнулся сомкнутыми губами в мою шею. Когда я это почувствовал, я чуть не сошел с ума. И еле-еле сдержался, чтобы не застонать, не выгнуться навстречу этому прикосновению… еле сдержался, чтобы не выдать себя… И только крепче обнял тебя. Это длилось совсем недолго, может быть минуту максимум, но мне казалось, что прошла целая вечность, и все равно не хотелось, чтобы этот момент заканчивался… ведь все то время, когда я ощущал твои чуть влажные губы на своей шее, я был счастлив. Мне все труднее сдерживать себя раз за разом, все труднее вести себя так, как полагается другу. И я все сильнее хочу тебя поцеловать. Хочу прикоснуться губами к твоему лицу, рукам, почувствовать вкус твоей кожи… Мне так сложно бывает иногда сдержаться и не завершить движение, когда наши лица оказываются почти вплотную. Ты мне доверяешь, и не могу обмануть твое доверие, я не сделаю ничего, что могло бы оттолкнуть тебя от меня, ничего, чего ты можешь от меня не ожидать… Я держусь, я сдерживаю себя, как бы ни было это сложно для меня. Хотя, в последнее время, мне кажется, я совсем запутался. С одной стороны – нарастающее желание, я и все сильнее хочу поцеловать тебя, ощутить тебя еще ближе, чем есть сейчас… А с другой стороны… я понимаю, скорее умом, что я не хочу, чтобы это случилось. Это удивительно, но я действительно так считаю. Потому что, пока этого не случилось, нам можно намного больше, чем можно друзьям, потому что очень многое воспринимается как шутка и игра. А как только мы перейдем эту грань – сказка разрушится. И любое действие начнет восприниматься через призму нового уровня наших отношений, и мы будем больше бояться, что кто-то узнает, не поймет, выскажется неправильно, что что-то сможет помешать нам, поломать наши отношения. А потом – еще страшнее – кому-то из нас это может просто надоесть, и он устанет, и тогда это станет вдвойне тяжело… А потому – не надо никаких поцелуев! Лучше это опасное, дразнящее, обжигающие нервы и будоражащее кровь балансирование на самой грани. Когда объятия – теснее, чем нужно друзьям и близки к объятиям любовников… Когда лица – вплотную друг к другу и лишь тонкая грань отделяет нас от поцелуя… Когда можно зарываться носом в волосы друг друга, касаться сомкнутыми губами волос, шеи, щек… Когда можно пальцами провести по лицу, убрать мешающуюся прядку, когда можно прятать лицо на груди друг у друга… Когда можно просто протянуть руку и почувствовать тебя рядом, когда можно обняться просто так, от избытка чувств и не в силах словами описать свои эмоции. Когда при встрече можно кидаться друг другу на шею и висеть друг на друге на глазах у всех, не стесняясь – ведь мы просто очень близкие друзья! Когда можно просто держаться за руки. Молча, ни слова не говоря, чувствовать тепло твоей руки… когда – можно все… Но все-таки, думаю, однажды я не сдержусь. И тогда… я боюсь представить, что будет тогда… Ведь какими бы радужными ни были мои догадки, мысли и мечты, на самом деле, я даже не могу предположить – как ты отреагируешь… Звонок в дверь. Ты обещал прийти, и, конечно, я безумно рад тебя видеть. Хотя, когда мы остаемся наедине, мне с каждым разом все сложнее себя контролировать. Мы сидим на кухне и пьем чай, говорим о какой-то ерунде, но разговор не клеится, все темы быстро заходят в тупик, обрываясь после нескольких фраз, и повисает молчание. Мне кажется, ты немного напряжен или чем-то взволнован, но, похоже, не уверен в том, что стоит делиться этим со мной. Твое напряжение передается мне, но я не показываю вида – за все это время я хорошо научился скрывать свои эмоции, но томиться в неизвестности мне как-то не хочется, потому я задаю наводящий вопрос, пристально наблюдая за твоей реакцией. И тут же вижу, что не ошибся, потому что ты начинаешь нервничать еще сильнее, хотя и тщательно стараешься это скрыть. Пытаешься отговориться, что-то придумать на ходу, но слова путаются и видно, что ты пытаешься говорить вовсе не то, что думаешь. Я ничего не говорю, просто смотрю на тебя и жду, а ты нервничаешь все больше, вскакиваешь и начинаешь ходить по кухне, судорожно оглядываясь на меня, берешь и откладываешь сигарету, так и не закурив. Пытаешься подобрать слова, но получаются какие-то обрывки мыслей, больше похожие на отговорки, и я не придаю им значения, только смотрю и жду, когда ты соберешься с мыслями… – ... я люблю тебя. – Эти слова, произнесенные после очередной паузы, я ожидал услышать меньше всего. Точнее, я вообще не ожидал услышать ничего подобного и сейчас чувствовал, как по всему телу пробежали мурашки, на мгновение стало жарко, потом холодно, как тяжело вдруг стало дышать, и я, не в силах поверить услышанному, спросил: – Ты... что сейчас... сказал? Удивительно, как много можно успеть подумать за несколько секунд. Неужели… я все-таки был прав и ты догадался? Нет, не похоже на это. Значит… сам? Нет, не может быть, просто не может быть это правдой. Но ты, уже более спокойным голосом, повторяешь: – Я тебя люблю Сердце отчаянно стучит, и я, все еще боясь поверить своему счастью, быстро придвигаюсь к тебе и, чувствуя, как предательски начинает дрожать голос, еле слышно выдыхаю в твое ухо: – Если ты говоришь правду – тогда поцелуй меня. Короткий взгляд в твои глаза – и я понимаю, что не могу сейчас смотреть на тебя, это слишком сложно, слишком внезапно. Снова наши лица оказываются вплотную друг к другу – сколько раз это было, и я не решался завершить движение, останавливаясь буквально в последний миг. Мне и сейчас страшно смотреть, страшно понимать, что это происходит, но в этот раз мы не останавливаемся и я закрываю глаза на секунду позже тебя, в тот самый миг, когда ты касаешься моих губ своими. Поцелуй – неуверенный и несмелый, быстро крепнет. Я не замечаю, как заключаю тебя в объятия, прижимая как можно ближе к себе. Мысли путаются и сбиваются под напором нахлынувших чувств, мне кажется, что я падаю в какую-то черную пропасть, но не могу оторваться от твоих губ. Я уже не думаю о том, что будет потом, как нам будет нужно себя вести и сколько всего будет другим в момент, когда мы разорвем поцелуй – все это меня совершенно не волнует, потому что сейчас, именно в это секунду – я абсолютно счастлив.
Автор: реализация заявки №4 -Можно я возьму тебя за руку? -Можно. - Виталь... я... не хочу, чтобы кто-то знал о наших отношениях. Это слишком личное.. и дорогое... и... - Я понимаю. - Иди сюда... Холст притянул к себе басиста, усаживая на колени, крепко обнял, прижимая к себе, поглаживая по спине и коленям... он хотел сказать еще массу бессмысленных слов, но не стал. - Ты совсем не похож на себя... - шепнул Дуб, целуя гитариста в макушку. - Почему? - Где твоя решительность, а, Холстинин? - Мне не по себе... но это другое. Мурашки бегают по спине... и будто током по нервам... я так хочу тебя поцеловать сейчас... знаешь... - Чего ты ждешь? Виталий улыбнулся, и изменив позу навис над Владимиром. Поднял его лицо за подбородок, коснулся его губ своими. Сперва осторожно, потом более настойчиво... гитарист ловил новые поцелуи, послушно открывая рот, подстраиваясь, подчиняясь... и вот руки басиста уже стаскивали с него рубашку, жаркие поцелуи становились более проникновенными. Выдох... почти одновременно. "Где твоя решительность?".. - Посмотри на меня... - Виталий улыбается... - мне нравится, когда ты так смотришь... - дыхание сбито, как мало нужно, чтобы захотеть его... чтобы... непослушные руки расстегивают ремень на джинсах... пальцы запутываются в пуговицах рубашки... басист помогает ему... Володя едва успевает вздохнуть, как оказывается придавленным к дивану весом любовника. - Хочу... - шепчет он... - тебя... Виталик усмехается, а потом набрасывается на гитариста, вжимая его в недовольно взвизгнувший пружинный матрас. пальцы переплетены. он старается заглянуть в глаза басиста... куда там? между ними огонь.... Володя вскрикивает, обвивая ногами Виталика, притягивая его к себе... чтобы острее почувствовать... - Виталик.... Виталька.... - он кусает губы... вцепляясь в плечи любовника... поддается выгибается... только с ним... только для него... - еще.... ещ...- захлебываясь собственными стонами... Это не только секс. Басист знает его. Знает так, как никто другой. Он не только возносит его к вершине пронзительного удовольствия и обрушивает в омут страсти... нет... это глубже. протяжней. сильнее... отдышавшись Володя прижимает к себе басиста, шепчет какую-то ересь и ерошит мокрые волосы... "Для тебя... все для тебя... я для тебя... и...." - он не скажет... зачем? все и так понятно. басист бережно приподымает его, сажая к себе на колени. -Поменялись местами, - улыбается он, - ты сумасшедший ты знаешь? говоришь одно, делаешь диаметрально противоположное... -Я не могу устоять.. - поехали домой? сегодня все равно ничего толкового не выйдет, а если ребята увидят нас в таком виде, это будет воспринято неоднозначно... Виталик одевает его и буквально силком отволакивает в машину... басист знает все. у него давно есть ключи от квартиры Владимира. ото всех его убежищ и тайных нор. сейчас он выбирает ту, что ближе к центру. сквозь сон Холстинин помнит теплые струи воды и тепло от кружки чая, разливающееся в желудке, и мягкое полотенце и подушку и его запах рядом... и его сильные руки... басист целует его в висок... сколько лет прошло? пять или пятнадцать? ведь правда, так будет всегда?
Автор: Что-то вроде вариации на тему реализации №2 В нашей реальности. Я сидел перед компьютером, курил и в бесполезном поиске смысла жизни тыкался по различным закладкам браузера: страницы контакта, сайт, форум... От нечего делать, загрузил очередную фотографию на facebook, уже вполне приспособился к непривычному когда-то отображению новостей, по обычаю подписал пару комментариев. Но всё это не приносило морального удовлетворения, с каждым часом меня всё глубже затягивала в свои бездонные омуты тоска. Ночь сегодня выдалась просто прекрасной, моя половинка жалась ко мне и что-то нежно шептала, когда моё сознание уже переходило границы сна. И вот тут мне приснился он - такая реалистичная картинка, он стоял совсем рядом, ко мне спиной, и я позвал... Кажется, разбудил и её... Она и раньше меня уже просила не гулять по местам обитания "всяких неадекватных созданий",.. и вот, на тебе - результат. Начитался непонятных сказок, и теперь мозг выдает всякие непотребности! Я отвернулся и снова окунулся в сон. И опять увидел Кипелова. На этот раз наблюдал, будто со стороны, события чёрте-какой давности. Сидя на диване я увлеченно играл очередную песню, припасённую специально для группы "Кипелов". Валера сидел чуть поодаль, возле стола и неотрываясь наблюдал за каждым моим движением. А его взгляд... в этот момент он полностью растворился. Такой беззащитный и уязвимый. Я закончил играть и поднял голову, ожидая оценки. Он тут же отвернулся, я видел, как в его глазах мгновения блаженства сменяются непониманием, смятением и даже страхом, вновь обрастают маленькими холодными льдинками, как дрожат его руки. Тут он повернулся и сказал, что то, что я принёс, совершенно не годится для группы. Лёгкое разочарование с моей стороны. Лёгкое потому, что просто уже привык, его реакция в последнее время на все высказанные мной идеи была одинакова. Я снова проснулся. Только теперь долго ворочался, пытаясь получше вспомнить тот эпизод... Всё казалось настолько реалистичным. Третье же сновидение в конец выбило меня из колеи. Мне снилось, как он ко мне пришёл. Мы обнимались, и эти мгновения были какими-то совершенством, волшебными и счастливыми. Сон длинной в пять минут резко оборвался, я обрадовался, что проснулся, но с самого утра испытывал недостаток чего-то. Смутно, но начинал понимать, в чём кроется причина подобного состояния. Такие мысли уже не раз посещали меня в течении жизни. Выходило, что все мои отношения были какими-то слишком стремительными, не хватало романтики, чувств, крупицы счастья, которая просто должна была быть заложена... И мысль, поразившая меня в этот момент, была невероятно проста - Кипелов... Мы много лет шли с ним по жизни вместе. Он столько раз вытаскивал меня из депрессии, да и я его тоже. Тармашил и не давал уйти в себя, когда рушился мир. А мир рушился у нас не так уж редко, не знаю, в чём там были причины, но неприятности клеились к нам ещё покрепче некоторых фанаток, мы были мёдом для них намазаны. Я вспоминал, как кинулся к нему на шею, когда, наконец, смог вернуться из Германии. Как он смеялся и крепко-крепко меня обнимал. Как я старался хоть на мгновение, но продлить эти объятия. Как он случайно коснулся губами моих, и что-то внутри меня затрепетало, и сердце бухнулось в пропасть.. И как мы оба однажды почувствовали, что вот-вот, ещё мгновение и сорвёмся, не сдержимся и ... решили, что у каждого должен быть свой путь, своя группа, своя жизнь. С тех пор мы виделись не часто. Старательно изображали дружеские отношения. Вот и вчера мы договорились встретиться, нужно было кое-что обсудить... Но Кипелов позвонил и сказал, что не сможет, к нему всем составом приехали родственники. Так было всегда, нам постоянно что-то мешало. Часто я ловил себя на подозрении, что Валерка сам придумывает отговорки, но старался засунуть их подальше, ведь иначе, что они могут означать..? Снова вспомнил, как был счастлив, когда зимой просто столкнул его с горки и полетел кубарем следом. Приземлился сверху и наши глаза встретились... Тут я больше не выдержал, взял телефон и набрал номер 84953... Трубку долго никто не снимал, и я уже начал нервничать, но вот гудок оборвался, и я услышал: - Да, Серёж? Видимо, события вперемешку со снами хорошенько прогрызли мне мозги, и сердце забилось быстрее, от одного его голоса.. Мне это не понравилось - как бы то ни было, но совершенно не хотелось воплощать в жизнь все эти странные слэшные истории. - Мы должны сегодня встретиться. - Я офигел от собственного напора, и даже не понял, почему сказал именно это, и с такой интонацией... На пару секунд мир вокруг меня погрузился в тишину, а после. - Хорошо, через полчаса буду. - И он положил трубку. Я подскочил со стула. Зачем, почему, что я вообще ему сегодня скажу? Для меня вдруг стёрлись все те годы, которые мы избегали друг друга. Казалось, что вот только вчера мы весело смеялись над не такими уж и безобидными шутками Витальки, брошенными в наш адрес. А я изображал, что всё так и есть, подходил, взлохмачивал длинные светлые волосы, притягивал Леру к себе, фиксировал его лицо в ладонях и делал вид, что собираюсь поцеловать. И однажды, в подобное мгновение, когда наши лица разделяла какая-то пара сантиметров, наши взгляды столкнулись, и я утонул, утонул в его серо-голубых глазах... Они мне иногда напоминали море, северное море с дрейфующими айсбергами. И после я видел, как эти айсберги таяли при моих прикосновениях... В квартиру позвонили. Я подпрыгнул и уставился на часы. Обнаружил, что полчаса уже истекли, а я настолько замечтался, что ничего вокруг не видел и не слышал. В некоторой нерешительности добрёл до двери, открыл. Валера несколько смущённо переступил порог. Казалось, что он нервничал. Пока вёл его до кухни, я ломал голову над таким давно уже не свойственным ему поведением, между тем постоянно примешивались мысли на довольно скользкие темы. Мы сели, он попросил закурить. -Знаешь, порой мне кажется, что в жизни очень многое прошло впустую...- В его голосе плескались волны грусти, он взглянул на меня, но почти сразу отвернулся. Я испытал острейшее чувство дежавю и впрямь увидел, что у Лерки подрагивают пальцы. Затяжки частые и нервные. Я не знал, что сказать, но ярко прочувствовал то, что он хотел мне сейчас передать. Мы оба молчали. Тишина затягивалась... Он подскочил в желании уйти, хотел проскользнуть мимо, но я в отчаянии вцепился в его руку, думая, что вот сейчас он сбежит и снова мы, возможно, встретимся только спустя полгода. Он не ожидал, и по инерции ещё с секунду продолжал движение прочь, от меня. И я дёрнул его назад, слишком сильно.. Потеряв равновесие, он свалился мне на колени, а я вцепился в него, словно маленький ребёнок в игрушку, которую хотели отобрать хулиганы. Он забарахтался от неожиданности, но почти сразу замер. На меня воззрились его огромные полные удивления глаза... Должно быть, сейчас я предстал перед ним "рыжим демоном порока". Когда-то в прошлом, до него дошёл один из написанных рассказов, и не было предела его шоку и возмущению по этому поводу... Так меня там и называли. Он почувствовал всё моё, накопленное за эти годы, возбуждение. Желание. Вот он весь, такой любимый, родной и близкий, рядом. Сколько же сил стоило всё это время отрицание очевидного... Валера лежал на моих коленях такой беспомощный, щёки его запылали. Я больше не мог сдерживаться, плюнул на приличия и ощутил всю сладость собственной распущенности и аморальности. В голове промелькнуло: "Ну что, будьте счастливы, слэшеры, добились своего!" Разум уступил место животной похоти. Я подхватил Валерку и уложил на стол, сам навалился следом и начал целовать. Мы смели телами, всё, что находилось поблизости... Как же я хотел этого всю нашу жизнь! Сердце во мне скакало. Остатки мыслей рассыпались фейерверком эйфории, когда я порвал пуговицы и стянул с него рубашку. Приник к шее... Его запах сводил меня с ума. Он весь дрожал и застонал, когда я добрался пальцами до его ширинки, это поддело меня ещё сильнее... - Лерка...- Я выдохнул и снова языком проник в его рот. Он пылал, выгибаясь навстречу моим ласкам. Я боялся, что ему может быть больно, откопал тюбик вазелина, оставленный мне так кстати после создания очередной татуировки. Лера смотрел на меня так, как будто кроме не существовало больше ничего. Жажда и страсть... Я провёл кончиками пальцев по его члену, спустился ниже и нащупал вход. Проник пальцами, подготавливая... Ещё один стон и ещё одно движение на встречу. Мои руки дрожали, когда я подтянул его бёдра к себе и, не сдерживаясь, ворвался в его тело. Остановиться было уже просто невозможно. Он метался подо мной на столе, и мой слух воспринимал наши стоны совершенной музыкой... Сжал в руках его член. Вверх вниз... быстрее... Лерка кончил, заливая спермой мою руку. Продолжая двигаться внутри, я ощутил, как волна оргазма затопила нас целиком. Я свалился на него сверху без сил. Опустошенный и счастливый. Он громко дышал мне в ухо, приходя в себя... Спустя полчаса мы уже создавали видимость порядка на кухне - скоро должны были приехать мои. Я посмотрел, на него и улыбнулся - внешний вид выдавал его с головой, рубашка болталась застёгнутая на единственную пуговицу. Подлетев к нему, обнял, уже в который раз, и поцеловал. Искорки счастья отражались в теплых серых глазах. Разговаривать сейчас мы не могли, а просто смотрели друг на друга... Я нацарапал записку - "На даче". Мы сели в машину и уехали за пределы города, за границы досягаемости.. Предзакатное солнце своими лучами нежно касается его лица. В синей вышине безмятежно плывут белые пушистые облака. Мы лежим на одеяле прямо в траве. Тёплая улыбка. Я гуляю пальцами по его телу. Поцелуй в висок. Зарываюсь лицом в его волосы и тыкаюсь губами в ухо. Счастье.
Мавря: Ахтунг, господа, небольшое объявление Для вашего удобства и чтобы не искать заявленное между выполненными работами - отныне новые анонимные заявки отправляются вот в эту тему. Выполненные заявки остаются на месте и в дальнейшем постятся сюда, в Венец Лета 2011. Надеюсь на вашу сознательность, спасибо
Автор: реализация заявки №3 и параллельно охвачена №4(не совсем романтично,зато правдиво)) Сегодняшний день был пыткой для моего терпения и настоящим испытанием для самообладания коллег. Все студийное оборудование, будто сговорившись, устроило бунт и работало через раз, малоэффективно и не всегда своевременно. Микрофонная стойка то и дело коренилась вбок, минуя упорные винты. Это продолжалось до тех пор, пока Владимир Холстинин с шипением страшно рассерженной змеи не «зафиксировал-нахрен -эту –говенную -конструкцию». Но стоило лишь наладить что-то одно, как тут же непременно выходило из строя другое. У Виталика Дубинина так неудачно обрывается ремень бас-гитары, и инструмент неумолимо опускается на ноги басисту. Басист зычно оповещает о своем несчастье коллег. Оповещает старательно, не скупясь выразить собственное негодование. Серега Попов, священник местного удела, ползает на коленках около студийного комбика номиналом 60 Вт. Силясь убедить несговорчивый «60-ти ватник наконец-то заработать». Серега - терпеливый. У него получится. Знатный хаер коллеги подметает территорию около «неисправного агрегата», цепляясь за позолоченные «джеки» кабелей и путаясь-путаясь-путаясь. Барабанщик-Макс, участливо осматривает бас Виталика, кивает, трогает «вмятину-прямо-вот-на этом-месте»,в общем, проявляет удивительное внимание к неприятности коллеги. - « И впрямь удивительный день. В буднях группы ТАКИХ казусов не было ни разу. Обычно вся техника работает исправно,потому что следит за этим с особым тщанием Володя.А сегодня,будто, кто-то специально нагнал тучи над студийным бытом и теперь смотрит как будет вести себя каждый из нас. -«Или, вчерашний мимолетный просмотр реалити-шоу « о выживании на необитаемых островах» расстроило мою способность адекватно оценивать происходящее». «Нет, ну это ни в какие ворота не лезет и не залезет если так будет продолжаться!»-«Ария и 33 несчастия»,- приминая ладонью скотч к держателю микрофона, мыслилось мне . «И не зря ведь , надо было дома оста…» Мою унылую и практически безрезультатную борьбу с микрофонной стойкой прервал Сергей. -Артур..подержи…иикик..- Приста, пронял нешуточный ик, и, пока он слушал рекомендации В.Холстинина по устранению неполадок комбика, на ходу поворачивая ролики на тумблере и синхронизируя разноканальные частоты, рука, в приступе особо сильного спазма, дрогнула и повернула ролик «Volume» до циферки «10»-она же и была упором . Характерный, особенно отвратительный в этот день звуковой фон резанул по ушам. Холст шарахнулся к Попову. Я, откликнувшись на зов Сергея, уже миновал часть пути, но гибкие провода, сваленные на полу, как лианы, создавали плохую проходимость. И, конечно же, я не мог не споткнуться. Полет мог бы быть почти безопасным, если б у меня были крылья и не было бы Холстинина, так не вовремя вписавшегося в траекторию моего полета-падения. Каким мог бы быть финал у этой истории? Не «хэппи энд» - это точно. Только не сегодня. Мое столкновение с Володей было предрешено. Соприкосновение лбами можно было услышать даже через громкий «фон» комбика. Будто пробка от советского шампанского ударила в потолок. Такой был звук. Дубинин от неожиданности вновь выронил драгоценный бас. На этот раз удачно для себя, но не для баса. Кленовый гриф жалобно клацнул об пол. Завершая череду « событий» нынешнего дня, как мне казалось. Артур, мать-перемать…-побежденно застонал Холстинин,даже не предпринимая попытки встать с пола. Пошатываясь на ногах, ощутил как меня придерживают за плечи. Нагнулся ,чтобы помочь встать Володе, но не рассчитав своих возможностей повалился , как поверженная пизанская башня на вымотанного руководителя, увлекая за собой придерживающего доброжелателя. Как оказалось , это был Сергей Попов. Раздался смешок. Ядовитый, злой и крайне обиженный. «Виталик….»- сразу же идентифицировал источник звука. И тут же ситуация получила огласку со слов крайне недовольного басиста: - Тяжело тебе Холстинин, НА СЕБЕ такую тяжесть нести… Эта обвиняющая двусмысленность, защекотала у горла. Я покраснел и Виталя не преминул это заметить, потому, как его пристальный взгляд не отрывался от меня. -«Володя , хороший руководитель, он сможет вынести на себе ЛЮБУЮ тяжесть в ЛЮБОМ составе»-,тут же ответил я. Пролетело несколько секунд и до меня дошло как двусмысленно прозвучали мои слова. Сергей приподнимаясь, потянул меня вверх, и я уже стоял на ногах, подрагивал ,но стоял. Вова встал сам. Наше ли юморное падение на Володю, бестолковость сегодняшнего дня или этот явно провокационные комментарии, защекотали нервы гитариста, а может и все сразу? Но они не выдержали. -Идиоты..!- непривычно было слышать голос Владимира в такой тональности. Хотя адресат, получивший этот комплимент никого не удивил. «Все те же, все то же…» Гитарист очевидно волновался, поэтому употребил вместо «единственного идиота» множественное их количество. Представил, если бы Дубининых было несколько… -Идиот, Вова. –снисходительно поправил Холста, Виталик-Достоевский писал про ОДНОГО идиота- елейный голос басиста, предрешил события этого вечера для обоих. Тихая издевка Дубинина выплеснулось как всегда на Холстинина. -Это у них что-то вроде спорта со зрителями. Кто-кого, да посильнее ударит. А потом раны зализывают друг-у-друга...в буквально смысле…-слова Сергея обескуражили меня ,но мы продолжали молча и безучастно наблюдать за разборками гитариста и басиста. - У самого руки дырявые -параллельно парировал Виталик. -Какого хера раскомандовался ? только тебе могла прийти в голову мысль работать в воскресенье, -сорвался на крик Веталь. - как истеричка себя ведешь! Я был о тебе лучшего мнения - начинал переходить точку не возврата Холстинин. -Артур,- позвали меня – глянь . - Это был Прист. Сергей кивнул в сторону спешно удаляющегося Удалова. -Растяпа,- «А вот это уже серьезное обвинение»- ироничные комментарии Сергея немного успокаивали. - Руководитель хренов « А это - динамитная шашка в жерло вулкана. Прощай, Помпея.» - Я не мог не улыбнуться, услышав такое сравнение. Попытка вмешаться, вставив свое по-настоящему вокальное : «Ребята, подождите…»- тут же была прервана. -А ты чего под ногами путаешься? –Владимир переключился и на меня. Шишка на лбу наливалась силами и спела, как яблоко. Не только у меня. Бегло взглянул на лоб Вовы. Попытки оправдаться не приводили ни к чему хорошему, словесный поток становился все избирательнее и изощреннее -Идиотом хоть и можно стать, но чаще-родиться.. -буйствовал Петрович -А птицы вообще безмозглые…- в упор, глядя на меня, сказал Дуб «чем я заслужил таких характеристик от Дубинина?» Волна протеста закипела во мне, но внезапно я почувствовал, как кто-то тянет за руку. Прист , с профессионализмом опытного сапера, раскрыл взрывоопасную ситуацию наперед меня и предпринял эффективные мероприятия по сохранению жизни…и здоровья. -не калечьтесь только, - крикнул я уже в след, удаляясь все дальше от эпицентра криков и ругани. Щеки и уши горели. В придачу ко всему голова начала болеть невыносимо. Мне даже показалось, что я отключился на секунду. Обнаружил себя прислонившимся к двери парадной с холодной рукой на лбу. -Ай…тише…у меня там рог пробивается - юмор слишком жалобно вышел, но рука Попова приподнялась над шишкой, чуть касаясь горячей поверхности лба. -…Артур…ты как..?- рука Сергея опустилась на плечо, придерживая меня. Хотя я и мог сам стоять, но такая забота была отрадна для меня. -Тошнит,- Сергей беспокойно сжал руку на плече, - от этих двоих. Каждый день, одно и то же. Когда уже это закончится? На мой риторический вопрос, неожиданно прозвучал шокирующий ответ. -Когда Вова отымет Виталю ,тогда это прекратиться. -Возможно сейчас он этим как раз и занимается…сегодня Дубинин был нервный и заведенный с самого утра, да и Холст не выходил из студии всю ночь. Не спал и курил . Всю ночь. Сергей посмотрел на окна студии. Едва заметное мельтешение угадывалось. – Значит, еще не поубивали друг друга. - подытожил Попов, беря меня под руку . -Да…если бы мне кто-то сказала год назад ,что Холстинин и Дубинин настолько близки!-.. я бы испугался…. -Нет…Артур, не правильно могли бы быть настолько близкими. Холст дистанцируется , а Веталь сердится на него. Мы не спеша шли по улице, анализируя сложные взаимоотношения коллег… -Да ты что! Правда что ли?- от души удивился я. -Да, - растерянно проговорил Сергей, - я как раз зашел в тот момент. Володя отвернулся, а Дуб стоял на коленках. Мне стало очень не по себе… -Значит, Виталя не медиатор искал? -раскрылось для меня откровение, -а я думал… - Ты тогда очень вовремя спас положение своим замечанием про медиатор. Проходя мимо киосков, ты купил сигареты и две бутылки пива. - Закончат они не скоро. Сперва по орут друг на друга, потом Виталя оплеуху отвесит Вове, ну или в глаз даст, потом будет жалеть и извиняться..ну..а потом…самая важная часть вечера, ради которой, столько усилий и было приложено. - Это норма вещей ? В смысле, приложено усилий? а ты откуда знаешь?- выпалил скороговоркой, в забытье, ероша челку. -Ай…дурень…-зашипел сам на себя, потревожив болезную шишку. Подумал о том , что придется неизвестно сколько ждать, а потом еще и возвращаться за вещами, в спешке оставленными в студии. Ты остановился , будто про себя что-то решая. - Слушай, Артур, а пойдем ко мне, рядом живу здесь, все равно тебе еще возвращаться обратно. Сумка-то твоя осталась у стола. Откуда он знал, что я буду возвращаться за сумкой? Как мысли прочитал. -А пойдем, -легко согласился я. До дома Сергея совсем не далеко. Очень удобное расположение по отношению к студии. Впрочем обстановка в квартире такая же удобная как и ее расположение. -Я разорю холодильник, а ты располагайся- ты жестом указал на комнату, очевидно ,гостиную. Небольшая 15 метровая комната, была практически не заставлена обилием мебели, как и полагалось для гостиной. Диван, Книжный шкаф и большое окно. - ах да, еще ковер: пушистый, синий ,мягкий… Окно гостиной выходило как раз на дом, в котором располагалась наша студия.И это тоже очень удобно, отметил очередное достоинство апартаментов Сергея. Гремя чашками на подносе ,Сергей ввалился в комнату. -Стола у меня нет-с ходу сказал гитарист, поставив поднос на ковер,- но пылесосить мне нравится. Я помог тебе справиться с оформлением нашего «застолья, точнее заковровья, укладывая норовившие выпасть из тарелки бутерброды, на поднос. Массивные пивные кружки наполненные янтарной жидкостью итожили оформление стола…ковра. -Ну-с, приступим…-Попов принялся к трапезе с энтузиазмом Впрочем ,мой энтузиазм не уступал его. Я не употреблял ничего крепче фруктового сока, принципиально, но в этом случае, меня даже уговаривать не пришлось. Стакан очень быстро опустел, а затем еще один и еще. -Врож…де…..ты всего 2 покупал..?-язык неуклюже переворачивался, выплевывая слова. -Я ..не покупал.., а докупал- ловчее меня проговорил Сергей, даже не запнулся- Жарко…-Он привстал открывая окно. -Ты не против?- не дождавшись ответа, стянул с себя футболку. -И вправду, я ощутил как стало жарко, кровь прилила к голове, которая начала побаливать. Я нахмурился, ворсистый ковер будто обволакивал мое тело, которые тут же начинало потеть. -Давай помогу- Сергей присел на корточки, помогая стянуть футболку. Я скользнул по нему взглядом. Поджарое тело, пожалуй бледноватое,но в целом…. Ты поймал мой взгляд, снова заставляя, сменяя краснеть Чтобы разбавить неловкость я спросил первое, что пришло в голову: - Интересно, что они сейчас делают..? -Примерно это,- ты у ткнулся губами в краешек моего рта. Я прикрыл глаза. Привыкая к этому ощущению. -Это сделал кто? -тихо спросил, ощущая твое дыхание на лице. - Виталя,- хрипло ответив -А Холст сделал бы так,- я запустил руку в твои волосы. Мягкие кудри, притягивали руку, путаясь в пальцах. -А Дубинин так, -ты резко повалил меня на пол, целуя в шею, забираясь под мокрую от пота рубашку. Тело напряглось, ловя поцелуи, а я ерошил твои волосы, приникая пальцами к коже головы. Твои поцелуи становились жарче, мое дыхание тяжелее. Длинные пальцы опустились на пряжку ремня. Я вздрогнул. -Артур, не сделаю ничего ,что тебе не было бы неприятно… Бедра приподнялись, давая возможность приспустить штаны. Меня пронзило острое удовольствие, когда ты прикоснулся губами там. Руки гладили мои бедра, пальцы притягивали, пощипывали, ласкали, я будто стал куском глины из которого лепили, что-то фантастически приятное.. Я кричал, стонал, охал, умолял, клялся, только бы эти пальцы, рот, движения не останавливались … только мои руки в твоих волосах неизменно сжимали черные как смоль кудри, лаская кожу головы. Только сейчас я понял, что потерять язык –все равно, что лишиться второй по значимости части тела, после головы.. Проникая в глубину твоего рта напряжение нарастало, пока с очередным движением не излилось. Я протяжно застонал, притягивая твою голову к паху. Слишком послушно, безропотно. -Сергей..-мой голос звучал как чужой…хриплый ,надорванный от недавних стонов. -ммм,- раздался твой голос в районе бедер, а голова чуть шевельнулось, щекоча кожу. -Холст с Дубом этим занимаются? Мой вопрос должно быть удивил тебя, ты привстал и поглядел на меня сверху вниз. Ярко красные губы, смоляные взъерошенные волосы рождали во мне неопределенные чувства. -О,о,о,у них сейчас марафон на третий час, Виталя ловко все подстроил сегодня. -То есть как? ,- непонимающе уставился на тебя -это Дуб все подстроил сегодня. проблемы с техникой. -А зачем ему?-в искреннем недоумении спрашиваю -Это у них типа игры ролевой. Холст чересчур принципиален, а Веталь слишком чувственный. -Ему надо много Петровича,а Петровичу - много работать.Вот, Веталь ему и прибавляет работы,пока Вова морально не истощиться, а потом, «бах»-Сергей прихлопнут в ладоши. -Бах?-повторил я -Бах,и Холста уже не остановить, он все свое напряжение на Виталика …как бы покорректнее выразиться?…вставляет.. -Какой Дуб продуманный! - одного он не мог продумать…-задумчиво сказал ты, утыкаясь в мою шею.
Автор: Реализация заявок № 7 - Руки, я тебе говорю, убери… убери руки! Мать твою, убери руки от моих ушей! - Нора? – резко протрезвевший Сергей не менее резко встал. Потом сел. Немного неудачно. Ножки табурета предательски разъехались в разные стороны, и музыкант оказался на полу. - Никогда собак не видел? - П…почему ты говоришь? - Потому что за….мучил ты меня уже! Сил моих больше нет! Ты себя в зеркало видел? Нет? А следовало бы… и еще… Я Не Люблю Когда Ты Напившись Треплешь Меня По Ушам! – убедившись, что эффект достигнут псина развернулась, и, что называется, через плечо уточнила, - я понятно излагаю? Гитарист кивнул. - Вот и ладушки. - Нора… -Что? - Т.е. я не понял, ты… ты всегда говорить умела? - Всегда… только ты не всегда мог… гм… воспринять .Строго говоря, я принадлежу к виду, который стоит на ступень выше людей. - Понятно. - Ни хрена тебе не понятно! – отрезала Нора, - и вообще, мое имя Ниберисса Орвазоровна Ракхами. Ты не допился до чертиков, но надеюсь, что это у тебя впереди, потому, что так жить нельзя. - Почему? - Почему-почему? Начинается на «У»! – отрезала собака, - потом поговорим на эту тему. Сейчас гораздо важнее понять ,что ты будешь делать. «03» звонить не надо… «02» тоже – они тебя не поймут… или на месте расстреляют. Лучше покорми меня, и сам поешь, хорош бухать… мне тоже пивка можно плеснуть немного, да вот так хорошо… а то, ишь он мне тут водяру хлещет в гордом одиночестве… нет бы своего любовника позвал… - Ах, ты! – гитарист покраснел. - Не красней, я с тобой не первый год живу, уже всего насмотрелась. Сергей покраснел еще гуще, убрал останки невинно убиенной табуретки и, заварив себе крепкого чаю, уселся на подоконник. - А… откуда ты…взялась такая умная? - Как бы тебе объяснить…. – Нора задумалась, почесав задней лапой за ухом, - то, что ты привык называть пространством и временем придумали люди. Но ты не можешь увидеть другой картины, потому, что ты не можешь ее представить. Это все равно, что увидеть или потрогать третье измерение, если ты двухмерный. Больше всего сущее похоже на сыр. Понимаешь, такую большую головку сыра со множеством дыр и нор. Все вы люди живете на его поверхности и не видите что сыр вообще-то имеет отверстия и слои. Однако именно поэтому все ваши так называемые законы работают. Например, ты наивно предполагаешь, что ты не можешь находится в 2-х местах одновременно, и много чего другого. Ты не знаешь другой реальности и то, что она реальна… признаться, я не думала, что ты когда-нибудь смог бы услышать меня…. Но ты делаешь успехи. Возвращаясь к вышеизложенному могу сказать, что в твоей проекции я выгляжу, как собака… а в моей все несколько иначе… - У меня что рога или там хвост? – глупо спросил Сергей. - Ну, что-то вроде того. Я не могу тебе описать это… мы слишком разные и это знаешь, все равно что объяснять колонии плесени пользу чистящего средства. - Но… - Не вдавайся в частности и мелочи, ни то сойдешь с ума. - Я не хочу! - Я так и думала. Знаешь, я бы советовала тебе завершить свои странные эксперименты с бывшим работодателем и переключится на что-то более целесообразное. - Что? Я ничего не понял… - У тебя в группе играет человек, он играет на гитаре. Я бы советовала иметь отношения с ним, и перестать разрушать целостность того, что ты называешь душой. Сергей икнул. Залпом допил находящуюся в чашке заварку, бросив вникуда: - Я хочу побыть один. - Повыть один он хочет… я тоже много чего хочу в этой жизни, но должна предупредить. Над твоим родом висит проклятие. И ты знаешь, кто во всем виноват! «Кипелов во всем виноват», - подумал гитарист, но ничего не сказал. Кажется, Нора говорила что-то еще, но Сергей не мог воспринимать это, потому упал на кровать и немедленно задрых без задних ног. Следующий день не внес ясности в картину мироздания. Нора предано молчала и вела себя, как прежде. Как и подобает вести себя порядочной суке. Нюхала деревья, гонялась за велосипедами и делала кучи. Маврин курил, недоверчиво косясь на собаку. Кажется, весь ее вид выражал радушие и преданность хозяину. Ничего не происходило. Совсем ничего. Вообще. «Пить надо меньше» - подумал Сергей. Затем набрал телефон Алексиса и задорно принялся выяснять подробности предстоящей репетиции. Пока суть да дело, речь зашла о вчерашних Нориных откровениях, и на кураже Сергей взял да выдал: - Мне вчера приснилось, что моя собака говорила мне, что нам с тобой нужно стать любовниками, ты представляешь! - Можно, - совершенно спокойно и серьезно ответил ритм-гитарист, - но попозже… сейчас я занят у меня на даче ремонт. А что Кипелов уже не в моде? «А что все уже знают?» - подумал Маврин, но снова ничего не сказал. Нора смотрела преданными и предельно честными глазами. - Э… ну… - Шутка не удалась, - погрустнел голос Алексиса в трубке.. - Да… нет… просто… - О том, что вы вместе разве что газеты не писали. Так при чем тут я? - Ну это… - Собака? - Да…. - Хорошо, если так… ты бы это… пил поменьше. Если хочешь, я могу поговорить с Валерой. - Юр…прости… это было очень неудачно… - Иногда я бы на твоем месте, прислушивался к твоей собаке. Мне кажется, ее устами говорит твоя совесть. - Она не говорит… все дело в слоях… в действительности, которая не такая, какая кажется… - Иди домой, Сережа, проспись… наверное ,имеет смысл перенести репетицию… - Ни в коем случае! - Хорошо… «Я сказал что-то не то, что-то совсем не то….» - подумал Сергей и выкинул догоревший окурок. - Вот именно, - откликнулась Нора. - Ты опять! - Что опять? - Говоришь… - Не могу же я трепаться без умолку… ты ему не безразличен… и такое говоришь… - Но я… - Дурак… как всегда. - Но… - Молчи… на студии извинишься… и прояви…побольше участия.
Автор: Реализация заявки №6. Холстинин не торопится - его движения выверены, размеренны и осторожны. Он касается Валеры широкими, горячими ладонями, смотрит в глаза и уверенно тянет за пряжку ремня на себя, и Кипелов послушно вжимается в него всем телом, шалея от ощущения слишком-близости. Володя – это сильные плечи под пальцами, узкая талия, перехваченная прошипованным ремнём, спутанные волосы и обветренные на московском осеннем ветру губы. Он целует Валеру, не закрывая глаз, от него пахнет сигаретами и чем-то, похожим на морскую соль, и этот запах – как финальная строчка, если бы Холстинин был песней. Валера стягивает с него футболку и чувствует, как пальцы потряхивает от почти электрического возбуждения. Они не были вместе слишком давно, и всё это – как будто опять в первый раз, хотя это далеко не так. Холстинин не спешит – щекотно целует Кипелова в шею, прихватывает зубами сосок и как-то лающе усмехается, упёршись подбородком в стояк Валеры. Кипелов умоляюще шипит что-то сквозь зубы, едва ли не болезненно выгибаясь навстречу, и Володя мимолётно целует его во внутреннюю сторону бедра. А потом обхватывает ладонью почти прижатый к животу валеркин член, заставляя Кипелова задохнуться воздухом. У Холстинина сильные руки, неожиданно осторожные движения и чёртовы мозоли на подушечках пальцев, он медленно водит кулаком вверх-вниз, задавая нужный ритм, и вскоре Валера может лишь неосознанно вскидывать бёдра навстречу, рвано и шумно дыша. Он не боится, что их, может быть, прекрасно слышат Виталик и Серёжа за тонкой гостиничной стенкой, не вспоминает, что Галя наверняка ждёт, что он успеет вернуться с гастролей до дня рождения сына, и совершенно безнадёжно пытается не думать о том, что если Холстинин не перестанет смотреть на него так – он, может быть, кончит от одного только его взгляда. У них ещё есть время. Холстинин закапывается свободной ладонью растрёпанные прядки на затылке Валеры, не спеша перемещает пальцы второй руки ниже, и Кипелов послушно раздвигает ноги. Володя готовит его основательно, сначала – один палец, поцелуй в скулу и тихий выдох сквозь стиснутые зубы, потом – второй, и это больно, так чертовски и необходимо больно, что Валера с силой прикусывает губу Холстинина прежде, чем его отпускает окончательно. Он тянет Володю на себя, сжимает пальцами предплечья, нетерпеливо подставляется – ну же, давай – смотрит исподлобья и не замечает странно-грустной усмешки в зелёных глазах. Холстинин не проталкивается резко, хотя это совсем не в его духе, а входит постепенно, позволяя привыкнуть и подстроиться. Его слишком много, и после такого долгого перерыва это болезненно, даже неприятно, и кажется, что уже хватит, но останавливаться слишком поздно. Кипелов медленно втягивает воздух, скрещивает ноги на спине Володи и кивает. Ещё. И Холстинин спускает себя с поводка. Он двигается так, как Валере нравится – быстро и глубоко, крепко сжимая за бока и изредка мажа по лицу мокрым поцелуем. Под ними скрипит диван, над ними качается потолок, и у Володи на лбу выступает испарина, Кипелов цепляется за его взмокшую спину, и мир сужается до одного имени, чтобы взорваться где-то на его последнем слоге. «Может, я люблю тебя?» - Холстинин лежит на нём – горячий и мокрый, и рассеянно касается губами кожи. «Но ведь так не бывает» - громко стучит в висках и в груди, где-то под прижатой к ней кудрявой головой. «А ты... меня?» - Володя поворачивается, неудобно упираясь подбородком в рёбра Валеры, и задумчиво смотрит куда-то мимо. - Может быть, в следующий раз… - непонятно произносит Холстинин, и Кипелов осторожно выдыхает. Кажется, торопиться и правда некуда.
Автор: И снова реализация намбер 2. Не советую читать тем, кто плохо переваривает мрачное ХЗ, впрочем, оно там кусочечно) Он сидит у открытого окна, курит и наблюдает за перемещениями облаков в низком сером небе, кажется, что какая-то тёмная масса шевелится в их утробе. Чувствует, как мир вокруг меняется, покрывается прозрачной, незаметной для глаз, корочкой льда, которая подбирается и к нему самому, заставляя ёжиться и плотнее кутаться в плед, но мурашки продолжают ползать по телу, а закрыть окно не возникает никакого желания. Пустота в сознании порождает бездействие. Он ощущает, как застывает время, так же сдавшееся на милость этому непонятно откуда взявшемуся холоду. По-идее, впереди целая неделя лета, и тёплое солнце ещё не раз напомнит о себе. Но тиканье часов на руке вдруг останавливается, и тишина, захватившая власть в свои щупальца, обретает объёмы и начинает звенеть. Память любезно предоставляет на обозрение не самые радужные эпизоды прошлого... Он вспоминает, как судорожно хватался за жизнь, когда смерть уже готова была увести за собой, нежно сжимая душу в объятиях. Хотя... не так, он ведь чаще плывёт по течению.. Он ей сдался, безропотно и почти сразу, не прошло и нескольких секунд. Пружина сознания лопнула от постоянного напряжения и вечной борьбы. Ужас и отчаяние кончились, резко оборвались, и их место заняла ленивая темнота, похожая на кисель, тёплая и добрая.. именно так расценил искалеченный разум приближающееся забвение. Она окутала своей массой, позволила просто плыть, расслабиться, почти раствориться в потоках мыслей, заброшенных идей, неосуществлённых планов, родных образов и любимых лиц. Подумалось, что так ведь даже лучше. Можно было успеть поговорить с каждым, попрощаться и двигаться дальше, что бы наконец отдохнуть... Но всё это время параллельно и независимо продолжало биться тело. Кусок плоти - нечто материальное, приземлённое, он никак не желал растворяться и превращаться в ничто. Он хотел двигаться, жить. Для него не существовало гордости, обид или унижения, только одно - выкарабкаться любой ценой, и пусть предстоит существовать под управлением того, что бросило его в эти мгновения в омут одиночества - предательского разума... Тело ощущало дикий холод, но упорно барахталось, отдавая беспорядочные приказы в каждую мышцу, а лёгкие повиновались, в отчаянной ярости вцепляясь в жалкие остатки кислорода... Говорят, люди сами своими поступками и даже мыслями вершат свою судьбу. Да, похоже, так оно и есть. На тот момент он как раз пребывал в жуткой депрессии и занимался моральным самоистязанием. Сам же направился в опасное путешествие по тонкому льду едва замёрзшей речки. И естественно, лёд не выдержал и треснул. Он наблюдал, словно в замедленной съёмке со стороны, как под ним расползается паутинка трещин, слышал глухой хруст. Сначала одна нога медленно провалилась по колено под лёд, потом пришёл черёд второй... И тут он мгновенно скользнул в пучину с головой. Вода потоками со всех сторон ворвалась под одежду. Обжигающий холод. Последнее перед глазами - несколько медленно плывущих ввысь пузырьков воздуха. ..Темно. "Хорошо и спокойно, а Он всё равно никогда больше ко мне не придёт, так зачем... Тепло... тепло..?" - Но что-то барахтается и мешает. "Тело.." Ещё мгновение и рука за что-то зацепляется. "Жить? Дальше?..." Сквозь ледяную мокрую рукавичку он почувствовал что-то твёрдое - "Чья-то рука... Ангел..." Его хватает за руку и тянет вверх светлый Ангел с серо-голубыми грустными глазами... "Валера... Лера..." Он ничего не видит кроме тумана, но выползает на поверхность, и только тогда осознаёт... Приходит совершенно неуместное разочарование... "Труба? Его нет..." Тело бессознательно цепляется за толстую металлическую трубу, которая по чистой случайности проходит над водой. Громкая затрещина собственной дурости - "Сволочь, ты что же творишь, а ну-ка шевелись! Живи!" Снова холод напоминает о том, что он жив. Наконец, понимает, что должен бороться. Он упорно ползёт по этой трубе к берегу. Мокрая одежда полностью превращается в непонятное ледяное образование и затрудняет движения, но он уже несётся обратно... Хлопнула входная дверь. Сергей вздрогнул, и всё никак не мог отойти от нахлынувших воспоминаний. Шаги приближаются. Он подскочил со стула, пронёсся по комнате и на пороге повис на шее Кипелова. Любимый запах... Глаза предательски защипало. Сердце скачет в груди, ноги почти перестали слушаться. -Лерка... Заглядывает в глаза - такие тёплые-тёплые. Золотистые пшеничные волосы развеваются на сквозняке... Валера немного растерянно улыбается, но только крепче прижимает его к себе. "И правда Ангел... Он несёт в себе весну, тепло и настоящее солнце!" Голова кружится от переполняющих эмоций. Валера чувствует Сережкину слабость, подхватывает и опускает его на кровать. -Тебя и на пол часа одного оставить нельзя, холодно же! - отчитывает он Сергея, закрывая окно, а сам улыбается, но всё ещё не может понять, что же такое случилось за то время, пока он ходил в магазин. -Иди сюда. - Сергей почти всхлипывает.. Лера подходит и садится рядом с ним. - Что было бы если бы тогда я не упал под лёд? - Что..? - Кипелов сначала не понял о чём зашёл разговор, но внимательно посмотрев Серёге в глаза, наполненные в эту минуту переплетающимися счастьем, сомнением и ужасом одновременно, вспомнил. Нечто такое же он видел только однажды. Огромные пушистые снежинки весело падали с небес, танцуя в потоках ветра. Можно было стоять и любоваться такой красотой, и даже холод не отвлекал от картины белого великолепия. Но Кипелову сейчас было не до того. Он шёл по хрустящему мягкому снегу и проклинал всё на свете: себя, чёртову Арию, в которой ничего нормально не делается, Рыжего, который просто вывернул ему мозги наизнанку... "Куда катится мир? Какие между нами могут быть отношения?! ... Он ведь меня чуть не поцеловал... а я... Я!?.... Нет, больше никогда!..." Не в силах совладать с бессвязным потоком мыслей, он непрерывно нёсся вперёд, совершенно не обращая внимания на дорогу. Вскоре он, наконец, остановился и с некоторым удивлением обнаружил себя в каких-то незнакомых местах. Справа тянулась застывшая река, рядом с ней располагался заброшенный завод. Кипелов направился в обход здания. Свернул за угол и застыл на месте от неожиданности... На него из-за деревьев вывалилось нечто мокрое, с головы до ног покрытое льдом. Доля секунды - "Ну всё, глючит Мавриным, да ещё и в какой-то извращённой форме... Нет!" - и тут он осознал весь ужас происходящего. На него смотрели из под белых ресниц огромные тёмные глаза Сергея, рыжие сосульки свисали с головы. - Серёга, как ты умудрился? - заорал Кипелов, но Маврин в ответ только промычал, зубы стучали, а его самого трясло от холода. Валера в панике схватил гитариста, потянул за собой... Но куда можно было бежать сейчас из заводской зоны? Любое промедление могло закончиться плачевно. И он решился, потянул Маврина в сторону здания. Видимо, богиня Фортуна в те годы была на их стороне. Кипелов просто почувствовал, где можно пройти. Выбил пару досок, и втянул за собой в темноту помещения Сергея. Через несколько минут развёл костёр, благо вокруг валялось много всякой сухой рухляди, да и зажигалку всегда носил в кармане. - Серёжка, слышишь меня? Давай раздевайся, с тебя срочно нужно всё это стянуть, слышишь? - Валера тармашил Маврина, но того всё ещё бил сильнейший озноб, руки не слушались совсем, и шевелиться он толком не мог. Кипелов сам начал расстёгивать пуговицы на пальто. Застывшая одежда упорно не желала освобождать несчастного из ледяного плена. Казалось, что все эти мучения с раздеванием заняли целую вечность. И всё это время, он постоянно натыкался на огромные полные ужаса глаза, в которых притаилось что-то ещё. Избавив Маврина от всего лишнего, Валера снял с себя куртку и свитер. Свитер натянул на Сергея, затем уложил его на куртку и принялся быстро растирать его тело. Дрожь начала ослабевать, а жар от огня казался манной небесной. Кажется, только сейчас Маврин пришёл в себя. Тени от костра кружились по комнатке, в которой обосновались музыканты. И Валера прямо прочувствовал, как в глазах Серёги вновь появляется, тот бесёнок, который и свёл его с ума... - Что же ты творишь-то такое? А если бы... - Ну, ты же меня спас. - улыбнулся Серёга и взял его тёплую ладошку в свои руки. Кипелов глазами прошёлся по почти голому телу. Дыхание сбилось. Маврин сел и их лица оказались слишком близко. И снова - глаза в глаза. Его бросило в жар... Ускоряющийся ритм сердца... Валера даже не понял, как своими губами коснулся его губ. И начал утопать в объятиях, пока в рот настойчиво врывался его язык. Хотел отстраниться, но было уже поздно. Он чувствовал, как прохладные руки Серёги забираются под футболку и жадно движутся по телу, как они становятся тёплыми, и остаётся только одно желание - всегда ощущать эти прикосновения. - Я тебя хочу, Серёжка... - Рыжий словно только и ждал этого признания. Он скинул с себя свитер, и уже расстёгивал штаны Валерки.. С силой притянул его бёдра к себе. Поцелуями прошёл по телу, прикусывая сосок. Громкий выдох - Лера больше не чувствовал смущения, происходящее казалось абсолютно естественным.. А когда Маврин коснулся губами его члена, то чуть не кончил. Сладкий стон... " Ещё.. Серёжка, ещё!" Маврин пальцами готовил его, что бы доставить меньше боли, целовал и снова ласкал. Резкое движение.. Рыжие волосы плещутся в огненных отблесках. Выдох. Боль утихает. Желание и страсть... Лера выгибался на встречу, двигался, извивался и снова стонал. Маврин продолжал ласки, пока оба не потонули в оргазме. И в бессилии свалился на Валерку. - Я люблю тебя. - Он заглянул в серые глаза и увидел там небо... - И я тебя, Серёжа... очень... - Кипелов наблюдал, как озорные золотые искорки мечутся в глубине карих глаз... Вспомнил. "И вот, сейчас он задёт мне такие вопросы..". Валера притянул Серёжку к себе, куснул мочку уха и прошептал: - Я счастлив, что ты решил в тот день поплавать. И я тебя люблю. Из-за туч появляется яркое предзакатное солнце.
Автор: специфическое исполнение Заявки №2 и Заявки №9 *** Я проснулся от странного шума. Будто бы ветка дерева противно билась в окно. Голова раскалывалась после вчерашнего бурного…. Гм… очень бурного вечера, и тут эта хрень… точно молоточками точно по затылку. Я поморщился, не полезешь ведь бороться с природой. Да и руки слабо так противно подрагивали, я как будто вовсе не ощущал в них силы. Черт, ну вот нельзя так напиваться! По палате в детском лагере, куда нас собственно и заселили разносился богатырский храп и поднималось вполне себе знакомое амбре. «Твою ж налево!» - подумалось мне и титаническим усилием воли, или чего-то еще я заставил себя приподняться и встать. Вышло не очень. Я находился на палубе корабля в сильную качку. «Твою мать! Твою мать! Твою мать!» - и другие ругательства произносил я про себя. Но что я в конце-концов себя сдерживаю? Мои товарищи по группе все равно не проснутся. Я «сошел с дистанции» одни из первых, что не характерно. Спустя полчаса, как мне показалось, я все-таки добрался до окна и растворил его. Приток свежего воздуха заставил меня вздохнуть полной грудью, и тут я понял, что еще пять… нет, еще три секунды и я не смогу сдержать в себе все прекрасно, что было потреблено за вчерашний день. Точно молодой лось я ломанулся через чащу тумбочек и кроватей не забывая «плыть на корабле». Как только братания с фаянсовым другом были завершены моею исповедью, «Палуба», наконец, перестала шататься, и картина местности прояснилась на столько, что я снова мог слышать эту треклятую ветку… «глюки что ли?»… но подойдя к нашей «палате» я понял, что все гораздо проще. Ухмылка тотчас нарисовалась на моем слегка помятом лице. Кто-то из соседних апартаментов неплохо проводил время с кем-нибудь из местных девушек, а быть может, с приехавшей из города фанаткой. Судя по приглушенным стонам повезло не одному Холстинину. План родился в моей похмельной головушке секунд за десять, и я немедленно ломанулся в свою «палату», чтобы из шмоток, которые сумел найти по всем чемоданам соорудить некое подобие современной формы. У Дуба были позаимствованы камуфляжные штаны, что считалось жуткой редкостью, кажется ему какой-то друг подогнал из Венгрии. У себя я отыскал подобающую зеленую рубашку, а у Саши Манякина что-то вроде кителя. Интересно, на хрена он это с собой таскает? Ладно после разберемся… сейчас будет весело! Мало того, что Холстинин и Кипелов вдвоем занимали одну «палату», так еще и девчонок с собой притащили. Ну сейчас им будет веселье на всю ночь… вернее их незадачливым подругам. Взяв свое удостоверение, которое осталось со времен работы на радиотехническом заводе, я направился вершить месть. Сейчас открою дверь с комментарием: «министерство нравственности свободная любовь в СССР запрещена!». Конечно, завтра огребу… но «завтра» казалось таким далеким и эфемерным, что не имело ровно никакого значения в свете сегодняшнего гениального плана. Дверь оказалась заперта, но сие не остановило героического инспектора, легко выйдя в оконо первого этажа я сделал всего несколько шагов, подтянулся и… так и застыл в полном очешуении. В свете желтого уличного фонаря я увидел две сдвинутые полуторки и Володьку и Валеру… не было никаких фанаток… и никаких девушек из обслуживающего персонала тоже не было. Только их сплетенные тела… тихие Валеркины стоны и Холстининское «Тише…»- на выдохе… и Валеркино «Ещё…»… Ругая себя последними словами я скатился на землю. Это было невозможно. Что-то из разряда фильмов Чака Поланника, только еще более невозможное. Я не помню, как очутился в своей «палате», как разложил все вещи по сумкам владельцев и спрятался под колючим одеялом, чтобы только не слышать как… они… И все стало понятно. Встало на свои места. Почему Валерка так остро реагирует на критику Володи, почему они нередко уходят вместе… почему… почему… почему… а Виталик знает? А почему собственно он должен знать… но они же с Холстом лучшие друзья… или? Или не только друзья? Вопросы один хуже другого… почему? И, стоп… ему это нравилось? Валере нравилось то, что Володя использовал его как… как девушку? Засунув голову под подушку я промаялся до самого утра. Кажется, мне приснился какой-то удушливый кошмар… в общем, видок у меня был тот еще… все остальные провожали меня осуждающими взглядами, а я просто не мог сказать ничего. Вообще ничего… потому, что все было как всегда. Как обычно… и наверное, мне не стоило.. Холстинин и Кипелов на порядочном расстоянии друг от друга, Виталик ссорится с Володькой, ну это как обычно… это ненадолго… в шутку. Дурачатся… пьют кислое пиво… предлагают мне… а я не могу принять бокала… потому, что руки трясутся. Смеются, мол, давай опохмелись… Как же так… мои друзья?! Валера! До самого вечера я мучался ни то похмельем, ни то осознанием нового положения вещей. А потом был концерт. И это был один из очень хороших правильных концертов. И я вдруг понял, что совершенно не важно, какой выбор сделали мои друзья в своей личной жизни. Меня это должно касаться меньше всего, потому что вот сейчас мы точно одно целое. Мы делаем всем этим собравшимся и беснующимся внизу людям праздник. Помогаем отвлечься от навалившихся проблем… делаем мир вокруг нас хотя бы немного, но менее серым. В конце-концов, если им хорошо вместе? … - В тебя точно бес вселился, - отметил Холстинин. - Ага, - довольно согласился я, - как же иначе? Валерка светился, как начищенный таз. Все ребята шутили и смеялись. Энергии было хоть отбавляй. Но помятуя о дне вчерашнем решили не отмечать, ведь фортуна вещь изменчивая, может и не улыбнуться так больше. В небольшой кафешке мы просто ужинали, я чувствовал себя таким счастливым и вымотанным. Сашка рассказывал какую-то историю, Валерка откровенно дремал с открытыми глазами, а Дуб и Холст затеяли безобидную перепалку на вселенскую тему. На следующий день был какой-то особенно длинные путь домой. Кажется, что столько на поезде мы не ехали еще никогда. Спасибо организаторам, что мы ехали хотя бы в купе. Я смотрел на проносившиеся мимо деревья и не думал ни о чем. Как будто это был некий урок медитации, или вроде того. Из оцепенения меня вывел голос Валерки, он появился точно чертик из табакерки. Принес нам чаю и какие-то сладости. Ни Сашка ни Виталик не оценили заботы вокалиста и ретировались к техникам. Кажется, у тех с собой было. Ну вот, я как самый непьющий что ли? Но отступать было некуда. Кипелов сказал, что так же неважно себя чувствует после алкотреша устроенного на полуострове, поэтому сегодня только чай. Я робко спросил, а где же Холст, на что получил ответ, что тот спит. Разговор был медленным, будто бы мы оба вляпались в варенье и никак не можем выбраться. От горячего сладкого чая мне отчего-то захотелось спать… я перемежал свои реплики зевками, а потом сам и не понял как моя голова очутилась на Валеркином плече. Он пересел, чтобы о чем-то расспросить меня, но я отвечал невпопад… он обнял меня и я почувствовал его сильные руки на своих плечах… что? Моя голова у него на коленях? Потом все стало неважно и далеко. Сквозь полудрему я слышал, как в купе пришел еще кто-то кажется, судя по голосу, это был Вовка. Что ему тут понадобилось? Ах да… у них же любовь… надеюсь они не будут… здесь…. Фу… Но никаких подробностей знать я, разумеется, не мог, я уже спал. Как и все соседнее купе. На утро все проснулись с тяжелыми и очень тяжелыми головами. Странно, я ведь не употреблял ничего крепкого. Почему же… не уж-то Валерка с Володькой подпоили нас всех чем-то, чтобы… блин… о чем я только думаю? Ну даже если и так… меньше знаешь, крепче спишь! За повседневными домашними заботами все лишнее выветрилось из головы. Но вот на студии пришел момент расплаты. «А что если…?» Что если их еще кто-то увидит? Что если… думают ли они об этом? Они вообще о чем-нибудь думают? Или я это все себе все вообразил? Уж лучше бы так… Вышло так, что я пришел одним из первых, и поэтому паранойе моей со свойственной ветвистостью, было где разгуляться. Правда когда пришел Виталик стало несколько легче. Он жаловался на вечный недосып, жену, быт и недоперепой. Я скалился улыбкой и радовался, что моим тараканам, наконец, можно дать спуск. Т.е. заняться пустой болтовней, переливанием нелепых тем из пустого в порожнее. … А потом вдруг и как-то слишком резко наступила осень. Закружила, замела, закутала город в желтое. Кажется, за одну ночь облетело, обсыпалось зеленое великолепие, пожелтело, захолодало… начался новый учебный год и у нас как бы новый сезон начался. С какого-то нелепого момента я вдруг осознал, что живу предчувствиями, ощущениями. Чем-то, что объяснить никак не получается. А в группе меж тем, точно в природе происходило что-то. Смещение акцентов, изменение внутренних температур. Сначала я вроде бы и не был в теме. Володя с Валерой цапались, но это всегда было неизбежным злом. Но на той предконцертной репетиции Холстинин перешагнул некую грань. Сказал несколько неосторожных слов… вроде и ничего такого, но я почувствовал, как холод сковал со всех сторон, и понял не будет «как раньше». Концерт прошел мертвенно. Я не могу найти другое слово, чтобы охарактеризовать почти полное отсутствие энергетики. Зрители неистовствовали, но не как обычно, скорее зло, обиженно. А Валерка был захлопнут, точно шкатулка со сломанной пружиной. Выпуская во вне только голос, как никогда безупречным, но стерильный, словно палата пережившего пересадку костного мозга. И толпа сорвалась. Фанаты не получили того Главного за чем снова и снова приходили сюда. На уровне ощущений. На границе сознания точно быстрые пальцы по струнам пробежали, картинка рассыпалась рябью… как-то изломано, точно первыми снежинками повеяло из зала. Я чувствовал это и не мог сказать ничего. Потому, что если и попытаться потом говорить о случившемся скорее всего покрутят пальцем у виска. Я сделал несколько шагов к краю сцене, к рампе, к мониторам. Я видел, что вот-вот начнется замес, по импортному слэм. Не от избытка чувств, не радости ради, а от досады, в попытке достать… выцарапать своё… И тогда я вступил в противоборство с Холстом. Наверное, для фанов это не было так очевидно, либо воспринималось, как элемент шоу. Мне показалось, что прожектора сделались ярче. Я почти ничего больше не видел. Руки знали что делать. Тут не сбиться. Я вышел на самый край, балансировал на грани… преодолев линию мониторов… бешенная пляска… сердце колотиться… и вот море людей почти у самых моих ног... Я был выпит не больше, чем за пару минут. Ненавидящий взгляд Холста… а я не могу реагировать. У меня нет сил. У меня ничего нет… только суженный до размеров иглы коридор, по которому можно вернуться обратно. Последних двух песен я просто не помнил. Человек – это то, что должно превозмочь… превозмог? Не знаю. Помню только поклон… потому, что рука Валерки на моем плече… и вся та энергия, что он не отждал достается мне. Перед глазами мелькают размытые лица… рампа, мониторы, мыски ботинок, пол… и свет. Все. Мы уходим в кулисы. Володька кричит на меня, что я гнал, что самолвольничал, что мог испортить… а я только киваю и растеряно улыбаюсь. Мне слишком хорошо. Я не могу реагировать на Холста… и в то же время я просто могу всё. Свернуть горы, записать альбом за один день… у меня тысячи идей… мыслей, стремлений, возможностей…. Не найдя эмоционального отклика Вовка переключается на Валеру. Он что-то пытается ему доказать, но Кипелов смотрит сквозь. - Чем вы набухались, идиоты! – восклицает он. А мы молчим. Гитариста уводит Виталик. А я и в правду ощущаю себя немного бухим. Мы очень медленно переодеваемся и топаем к автобусу. Черт, я забываю свои браслеты и возвращаюсь, чтобы забрать их. В общей гримерке я стал невольным свидетелем того, как Виталик просит Володьку чего-то не делать… онбуквально умоляет его. Пытается что-то доказать, но видя тщетность попыток бьет того по лицу… не сильно, но этого хватает, чтобы Петрович слетел с катушек. Я бросаюсь разнимать и тут-то время и пространство обретают свои обычные формы. - Прекратите! Вы два идиота! Мать вашу! Они и вправду останавливаются на минуту, но тут Холст возвращается ко мне с неожиданной ненавистью и злобой: - Теперь он тебя трахает да?!Иначе смотрел бы ты на него ТАК? Виталий пытается остановить Володю, но тот сам не свой… он сыплет беспочвенными обвинениями и угрозами в мой адрес, а после проиносит роковую фразу. Не обо мне. О Валерке. И я почему-то не в силах молчать больше. Но вместо того, чтобы сказать – бью. Безрассудно. Со всей дури. В лицо, в корпус... по ногам… а Дуб не может сдержать меня… Если бы не подоспевший Сашка Манякин все закончилось бы совсем уж скверно… я заползаю в автобус и забиваюсь в дальний угол. Холста и ребят нет еще долго… и я не знаю, что будет теперь. … Теперь есть тихий размеренный голос Валерки. - Зачем? Он прячет от меня взгляд. Ему стыдно… за себя. За них… за все… - Он был не прав. - Не стоило, - еще тише. - Еще как стоило… - храбрюсь, конечно, а куда деваться? – мне все равно… понимаешь? Ты мой друг… и твоя личная жизнь не касается меня… я не бог, чтобы судить… но никто… ни один человек не в праве… оскорблять моих друзей… понимаешь? – кладу руку на его холодные пальцы. В квартире тепло, но Валерку колотит. - Спасибо… - Тебе не за что благодарить меня. Успокойся…и … выпей чаю. А через двадцать минут мы уже смеемся. Напряжение уходит. И все становится неважным, потому, что какие могут быть проблемы? Что может случиться теперь? Разве что только… только подойти к нему и поцеловать.
Автор: Реализация заявки №1 Ситуация на арийской студии накалялась с каждым днем. Взаимопонимание между участниками группы, казалось, испарилось без следа. Удачными считались репетиции и дни записи, когда никто ни на кого умудрялся не наорать, а просто все молча играли свои партии, угрюмо взирая друг на друга. По многим вопросам музыканты не могли прийти к единому решению, ссорились из-за любой мелочи, по поводу и без. Очередной студийный альбом рождался в муках, скандалах и ссорах. – Я не буду петь песню в этом виде! Это бред какой-то! Я отказываюсь! – возмущался Кипелов, недовольный предложенным вариантом. – Не будешь? Что значит – не будешь? Будешь, куда ты денешься… – отвечал и без того раздраженный Холстинин. – Не буду, пока не будет более нормального варианта! – Тогда я не буду играть на гитаре в твоей песне! – Ну и не надо! Ты не единственный гитарист в группе, обойдусь я и без твоей гитары. – Еще посмотрим, войдет ли твоя песня в итоге на альбом, а то ты, я смотрю, уж больно крутым себя чувствуешь. – Да уж наверное войдет, она всяко лучше, чем тот отстой, что ты вчера принес! – Что ты сказал? – Что слышал! – Как ты смеешь так говорить про мои песни? – Также как и ты – про мои. Что, тебе все можно, Дубу тоже все можно, а мне, значит, нельзя? – Да кем ты себя возомнил? – Я всего лишь считаю себя равноправным членом группы, а не исполнителем твоих приказов. А то ты себя так ведешь, будто ты один тут гений и царь, а остальные так, предметы для исполнения твоих желаний. – Мужики, хватит, чего вы сцепились, как две бабы на базаре, – попытался прервать дискуссию Дубинин, – давайте лучше делом заниматься, что ли. – А ты не лезь, тебя не спрашивают! – хором рявкнули спорщики в сторону источника голоса. – Какая солидарность… – хмыкнул Манякин, качая головой. Такими темпами мы сегодня ничего не запишем… да и отрепетируем вряд ли… – И не говори… – отозвался из-за звукорежиссерского пульта Теря. Холстинин и Кипелов продолжали ругаться. Обычно спокойный Холст был буквально выведен из себя. Исчерпав аргументы, он просто бросился в сторону Кипелова с явным намерением если не убить того, то изрядно покалечить. Дубинин оказался ближе всего и попытался его задержать, но получив тычок под ребра, осел на пол. В следующую секунду Холст врезал по лицу не успевшему среагировать Кипелову и уже собирался сделать это второй раз, как его руки перехватил Тереньтьев и грубо оттащил в сторону. – Вы совсем рехнулись, идиоты! – заорал он на Холста так, что тот съежился, а оставшийся у стены Кипелов вздрогнул, потрогал ударенное место и, подхватив сумку, выскочил за дверь, ясно давая понять, что в этот день он больше ничего делать не намерен. Валерий бегом выскочил на улицу. Шел дождь, но он не обратил на это никакого внимания, остановившись только пролетев два квартала и завернув в какой-то переулок. Встав под козырек крыши, он вздрагивал от злости, бессилия и холодного дождя. Возвращаться не хотелось, хотя в студии осталась куртка. Можно было, конечно, пойти домой и без нее, но все-таки дождь… Он стоял и думал, как теперь пойдет домой с разукрашенным лицом, что скажет жене, и еще думал, что совершенно не хочет возвращаться в студию ни сегодня, ни на следующий день, ни через неделю. Когда он услышал за углом дома шаги, то первой его мыслью было, что это Холст разыскивает его и хочет продолжить разборки. Он попытался слиться со стеной, вжавшись в небольшую нишу и замерев. В переулке стало темнее, когда свет, идущий с улицы, заслонила высокая фигура с огромным зонтом. – Валер, ты тут? – сказал Терентьев, вглядываясь в полумрак переулка. – Выходи, я видел, что ты свернул сюда. Холст в студии остался, я один и драться не собираюсь. Кипелов тяжело вздохнул и вышел из своего укрытия, понимая, что прятаться от Тереньева – плохая идея. – Ого, как он тебя разукрасил – выдал Теря, когда Кипелов спрятался под его зонтом, и они вышли на улицу. – Слушай, ты куртку забыл в студии, я подумал, что ты не собираешься возвращаться и забрал ее. Вот, надевай, а то ты уже промок, еще простынешь и совсем петь не сможешь. – Спасибо, Серег… Ты прав, возвращаться мне совсем не хочется… – Понимаю… Ты сейчас куда? – Ну… не знаю… домой, честно говоря, таким красивым, тоже не хочется, но и под дождем шататься… – Ну да… если хочешь, поедем ко мне, выпьешь что-нибудь, успокоишься, а потом я тебя домой отвезу. Даже переночевать можешь, если захочешь… – К тебе? А что, это вариант… все равно больше некуда… поехали. В машине он сидел молча, глядя прямо перед собой, и все еще вздрагивал. Сергей смотрел на него краем глаза и думал, нервы ли это, или все-таки уже из-за дождя. Доехали быстро. В квартире Теря тут же поставил чайник и сел напротив Кипелова, вглядываясь в его лицо. – Валер… у тебя тут не просто синяк, я не знаю, как он бил, но у тебя тут нехилая ссадина, надо обработать… ты не возражаешь? – Нет, Серег... спасибо… – А ты бы, кстати, футболку бы снял, она у тебя промокла, я тебе что-нибудь из своего дам пока что – сказал Сергей, удаляясь в комнату. Кипелов стянул с себя мокрую футболку и зябко поежился. – На вот, надень. Великовато, конечно, но сойдет, – вернувшийся Теря вручил ему свою рубашку и снова уселся напротив Валеры. И дождавшись, пока рубашка будет надета, продолжил, – давай сюда свое лицо, я обработаю. Валерий чуть поморщился и закрыл глаза, когда ватка с перекисью прикоснулась к ссадине. Теря заметил: – Больно? – Да нет, просто щиплет… сам виноват, нечего было с Холстом цапаться… – Ну, он на самом деле уже зарвался, на всех наезжает постоянно. Меня он особо не трогает, боится, кажется, а вот Мане тоже достается. Ты молодец, что не даешь ему окончательно почувствовать себя хозяином положения. – Угу, только вот толку от этого… – грустно усмехнулся Валерий. Прикосновения пальцев Тери оказались на удивление мягкими и осторожными. И приятными, что было для Валеры еще более удивительным… Он почувствовал, как Теря осторожно провел кончиками пальцев по его щеке, чуть в стороне от ссадины, и с удивлением понял за этим ласковым движением захотелось потянуться щекой… – Тебе просто не хватает решительности… и поддержки. Холста все боятся… и не хотят связываться, – как ни в чем ни бывало, продолжал говорить Сергей, снова касаясь ссадины ваткой. – А ты? – Я? Я – нет. Но и ты можешь быть решительнее… Насильно он тебя все равно петь не заставит, а без тебя не справится, поэтому ты можешь где-то диктовать свои условия… А я поддержу, если он будет пытаться возражать… – Спасибо… – Валерий с некоторым разочарованием почувствовал, что осторожные пальцы отодвинулись от его лица, и открыл глаза – Слушай, из тебя бы получился отличный врач. Ты и успокоить можешь, и раны обрабатываешь вон как аккуратно. – Ой, да что за ерунду ты говоришь… – отмахнулся Терентьев. – Чай будешь? Или что покрепче? – Да нет, давай чай… Вскоре перед ним появилась большая кружка горячего напитка. Валера пил большими глотками, согреваясь, и не отрывал глаз от стола, чувствуя на себе взгляд Сергея и стыдясь того, что ему понравились прикосновения териных пальцев. Терентьев смотрел на съежившегося вокалиста и думал о том, какой он на самом деле беззащитный, хотя и пытается казаться уверенным. Хотелось обнять его, прижать к себе, защитить от всех бед и проблем. А еще хотелось снова прикоснуться пальцами к его гладкой коже… От мыслей его оторвал кипеловский кашель. – Так, ты все-таки простудился! Еще не хватало, чтобы ты заболел, давай снимай джинсы, они тоже, видать, промокли, я сейчас найду что-нибудь! – Сереж, ну подумаешь, один раз кашлянул… – попытался возразить Кипелов, но Теря подошел и мягко опустил руку ему на плечо: – Валер… где один раз, там и второй, а я не хочу, чтобы ты действительно заболел. Лучше сейчас принять меры, чем ждать пока простуда возьмется за тебя основательно. Он снова ушел в комнату, а Кипелов, подумав, все-таки снял джинсы, и, снова съежившись на стуле, стал допивать чай. Вернувшийся на кухню Терентьев выглядел несколько озабоченным и держал в руках огромный плед. – Я посмотрел… штанов у меня для тебя нет, ты в любых просто утонешь… Вот, разве что плед… вставай, сейчас мы тебя закутаем. Валерий пожал плечами и поднялся. Сергей несколько секунд странно смотрел на него, а потом быстрыми движениями закутал Кипелова в плед, завернув его от горла и до самых пяток, спросив при этом: – Еще чаю? – Да нет, пока хватит… – Тогда идем в комнату… – сказал Терентьев и ловким движением подхватил Валерия на руки. Тот инстинктивно попытался вырваться, но плотный плед сковывал движения… – Что ты делаешь? – испуганно спросил Валера, вытаращив глаза. – Да ничего… просто пол холодный – рассеянно ответил Теря, неся Кипелова в комнату. Валерий вздохнул и расслабился. Он снова вспомнил осторожные прикосновения пальцев к своему лицу и то, что ему не хотелось, чтобы эти прикосновения прекращались… А сейчас он сам лежал в этих руках, и это почему-то тоже было приятно… Терентьев мягко опустил его на свою кровать и присел рядом. Холодный пол был удачным предлогом, чтобы ненадолго почувствовать Валеру в своих руках, и отпускать его не хотелось. Он осторожно провел рукой по длинным волосам. – Ты лежи, лежи, тебе надо прогреться… Кипелов странно посмотрел на него и отвернулся, уткнувшись носом в подушку, но голову не отдернул и Сергей продолжал осторожно поглаживать русые волосы. Хотелось снова взять его на ручки, окончательно успокоить, убаюкать, чтобы он так и заснул – в его руках. Завернутый в плед Валера не шевелился, и Теря, подумав, прилег рядом, стараясь оказаться как можно ближе, но не коснуться лишний раз, не напугать… Осторожно провел пальцами по щеке недалеко от ссадины… Реакции не последовало, и он провел еще раз. Потом снова по волосам – незаметно стягивая слабую резинку. Он пытался касаться осторожно и нежно, боясь, что в любую минуту Кипелов может дернуться, сбросить его руку… а то и вообще уйти. Но этого не происходило. Сергей отодвинул волосы в сторону и коснулся пальцами шеи, одновременно осторожно придвигаясь ближе. Хотелось обнять Валерку, но он все не решался это сделать. Минута, другая… Валерий продолжал бездействовать, никак не реагируя на столь осторожные ласки, и Теря, наконец, решился. Он придвинулся вплотную и осторожно обнял Кипелова, одновременно касаясь губами шеи. Тот вздрогнул и Сергей тут же отстранился, снова садясь на кровати. – Прости… я… я… не буду больше… Терентьев не видел лица Валеры и не знал, что тот отчаянно думает о том, что сам жалеет, что дернулся, что ему нравятся эти прикосновения и что он боится в этом признаться вслух, что ему очень не хочется, чтобы Теря сейчас уходил… Он молчал несколько секунд, а потом с трудом произнес: – Ты… продолжай… – и, через паузу, испугавшись своих же слов – если хочешь… Терентьев не поверил тому, что он услышал, но тут же обрадовался тому, что теперь действительно, ничего не боясь, можно коснуться его, можно прижать к себе… но все же спросил: – Ты… не против? – Нет – глухо отозвался Кипелов, боясь повернуться и посмотреть в глаза Сергея. Теря придвинулся ближе и поцеловал шею вокалиста. Тот напрягся буквально на секунду, а потом расслабился, когда теплые губы переместились на щеку, а сильные руки обняли, одновременно разворачивая Кипелова лицом вверх. Валера закрыл глаза и почувствовал, как нежный поцелуй коснулся его губ. Он чуть приоткрыл навстречу рот, и внутрь скользнул язык Сергея, в то время как его руки быстро разворачивали плед. Прервав поцелуй, Терентьев посмотрел на покрасневшее лицо вокалиста и тихо сказал: – Ты такой красивый… – и снова припал поцелуем к губам Валеры. Одной рукой он осторожно расстегнул так и не застегнутую до конца рубашку, и, едва касаясь, провел пальцами по груди вокалиста. Тот тихо застонал, когда поцелуй прервался и вопросительно посмотрел на Сергея. Терентьев коснулся губами обнаженной груди Валеры, руками выпутывая того из своей же собственной рубашки. Потом легко приподнял его и притянул к себе, устраивая у себя на коленях, обнимая и прижимая к себе и продолжая целовать лицо, шею, плечи, грудь… Рядом с ним Валера казался таким маленьким и беспомощным, он ничего не говорил и почти не реагировал на ласку, закрыв глаза и позволяя Сергею делать все, что ему хочется. Терентьев вдруг остановился, подумав о том, что Валерка, может быть, просто боится, что если он будет сопротивляться, то все может быть гораздо хуже. Он внимательно посмотрел на лицо вокалиста и тихонько сказал: – Валер… – Ммм? – Открой глаза, посмотри на меня… пожалуйста… Тот послушно открыл глаза и вопросительно посмотрел на Сергея. – Валер… ты… не бойся… я не сделаю тебе ничего плохого, ничего, что может быть тебе неприятно… если тебе что-то не нравится – ты только скажи, и я остановлюсь и никогда больше не буду делать даже попыток повторить… я сделаю все, что ты хочешь… Я не хочу тебя ни к чем принуждать… – Серег… – Валерий посмотрел во встревоженные глаза Сергея, опустил взгляд и продолжил… – Мне… нравится то, что ты делаешь… правда… Я не понимаю как это, и не знаю, как реагировать, но мне приятно и… – он высвободил руки и, обняв Терентьева за плечи, снова посмотрел ему в глаза – мне хочется, чтобы ты продолжал. – Хорошо… – Теря, наконец, улыбнулся… – Только, если можешь… не будь настолько пассивен… а то мне кажется, что у меня в руках не человек, а тряпичная кукла… – Я попробую – ответил Валера и прижался к Сергею, целуя того в губы… – так? – Ага… – ласково улыбнулся Теря – ты действуй, не стесняйся… Кипелов коснулся губами шеи гитариста, спуская руки ниже и задирая его футболку. – Вот, так намного лучше – довольно проговорил Терентьев, когда руки Кипелова неуверенно прогулялись по его груди и животу. Он позволил Кипелову снять с себя футболку и пока тот исследовал руками, а затем губами, его грудь, осторожно поглаживал кипеловскую спину и плечи. Руки Валерия спускались все ниже и наконец, дошли до пряжки ремня. Кипелов вздрогнул и остановился. Терентьев чуть наклонился, и, коснувшись губами уха, шепнул: – Смелее… не бойся, не думай… просто делай, что тебе хочется, – и поцеловал в плечо. Еще немного помедлив, Валерий все же расстегнул ремень, а потом и сами джинсы. Прервав его действия, Терентьев снова завладел ситуацией, осыпая лицо Валерия поцелуями, и поднимая его со своих колен на руки. Он осторожно уложил Валеру обратно на кровать, сбросил свои джинсы и устроился рядом, прижимаясь. Когда их обнаженные тела соприкоснулись, оба издали почти синхронный стон, и губы снова слились в поцелуе, в то время как руки неспешно двигались по телам друг друга, незаметно избавляя обоих от последних элементов одежды. Сергей чувствовал, как плавится под его руками и губами тело Валеры, ему нравилось прикасаться к нему, ласкать его, стараясь не применять силы, и ему хотелось, чтобы это длилось как можно дольше. Но Кипелов снова закашлял, и это заставило Терентьева прерваться и сесть на кровати. Он взял плед, и укрыл им Валеру. – Кажется, мы увлеклись… – обеспокоенно сказал он – а тебя лечить надо… Ты лежи, грейся, а лучше всего поспи, а я пойду, чтобы тебе не мешать… – Нет… – Кипелов перехватил руку Терентьева, поправляющую плед. – Что нет? – Не уходи… останься… пожалуйста… – Ну… как знаешь – отозвался Теря и забрался под плед, прижимая вокалиста поближе к себе – только лежи спокойно… – Ага… – ответил Валера и прижался к гитаристу, устраиваясь в его объятиях. Он и вправду лежал спокойно, уютно расположившись в его руках. Такой маленький по сравнению с Терей, который его обнимал и чувствовал тепло, которое наполняет его изнутри оттого, что Валера сейчас лежит рядом с ним, доверчиво прижимается и тихонько сопит, засыпая. Он осторожно коснулся губами виска, зарылся носом в спутанные светлые волосы и подумал: «Я буду рядом. Всегда, пока ты этого захочешь. И пока я рядом, никто не посмеет обидеть тебя или причинить тебе бред. Я не допущу».
Автор: Реализация заявок №8 и немного №3 - А что вполне! - Да ну, фигня же! И совсем не арийская надо сказать. - А кто так решил? Ты? - Конечно я. - Ну, знаешь ли! - Знаю! - Ты невыносим! – Дубинин и ухом не повёл, как будто это было сказано в шутку. Артур, о песне которого здесь и говорилось так, словно его здесь нет, отложил гитару и ещё раз посмотрел на арийский штаб. - Нет, и ещё раз нет, я не позволю устроить здесь Автограф и прочую чушь, размазывай сопли в другом месте. - Пошёл ты! – и гордый птиц с поникшим видом, сверкая глазами полными раскалённого огня, поспешно ретировался. - Зачем? Зачем так грубо? Опять в стопятидесятый раз! - Это лишь, правда! - Он уйдёт и будет прав. - Да куда он денется! - Холстинин вставая, покачал головой и вышел. В соседней комнате, как будто пронёсся ураган. Все хрупкие вещи мелкими осколками валялись то тут, то там. Беркут сидел на диване и немного напоминал собой одну из знаменитых горгулий Нотрдамского замка. Холст подсел рядом. - Вова, что мне делать, я так больше не могу. - Понимаю Артур, поднял взгляд и посмотрел в глаза, эти демонические глаза, которые последние года три согревали его израненную душу своим холодным огнём. Владимир, неожиданно, улыбнулся своей кошачьей улыбкой и погладил вокалиста по волосам. - Лети дальше Сказать, что лицо Птица выразило удивление это не сказать ничего. - Да оставь это. Ты же сам всё сможешь. - Наверное, а ты? Грустный смешок. - Это моё, мой путь, другого не будет никогда. - Грустно - Нет реально - Как знаешь, но… - Без но. Он казался безумно уставшим, и как всегда решительным, словно стрелка компаса всегда готовая на север. - Спасибо за всё. - Лети И Артур ушел пока только с реп. базы, но уже решив для себя всё. На следующей репетиции произошло эпохальное событие – Холстинин опоздал. И небо не упало на землю. Никто не увидел четырёх всадников. И вообще никакого намёка на Армагеддон. А когда через полчаса он появился, в непривычно чёрной кепке сиё оказалось круче конца света. На этой самой кепке золотом был вышит лого ЛегиоНа. Через пять минут молчания, когда растерянные коллеги даже не ответили на приветствие через настройку свежее написанный пассаж на любимом салатовом страте. У Дуба вырвалось: - Да ты ахринел! - А что, ты вон по паре раз в месяц опаздываешь. - Какое к чертям опоздание, в зеркало смотрел? - Чего я там не видел? Прист с Максом уже ржали чуть ли не в голос. - Ах, так? - Да что случилось то? В дверь постучали, через пару секунд показалась бритая голова Булгакова. - Всем здрасте. Откликнулся только Владимир. - Лёшка? - Выйди, пожалуйста, со мной. - Хм! В коридоре. - Что ты здесь забыл, не собираешься же ты у нас петь! - Упаси Боже, а вон тебя видимо не спас – сказал Алексей, снимая свою бейсболку с гитариста и привычным движением одевая её козырьком назад. - Аааа, я то думал, что с ними, чокнулись что ли. Сначала не здороваются, потом предлагают посмотреть в зеркало. - Ну не успел я, думал, найдётся. А потом… - Во я дурень, ладно пойду расхлёбывать. Лёгкий поцелуй - Удачи - Ничего переживут! - Как всегда люблю тебя! – мелодичный шепот, чуть касаясь губам уха. Улыбки. И Владимир вошёл в комнату. Все молчали и делали страшные глаза. Как всегда Виталя: - Что скажешь? - Скажу только одно нового вокалиста будешь искать сам!
Автор: реализация заявки №9 Он никогда не говорил о любви. Кому нужны слова, когда ты видишь что человек делает для тебя? Что он чувствует? Как реагирует? Но порою… очень редко… как вот таким пасмурным почти осенним вечером мне так недоставало столь нужных слов. Я бессмысленно таскаюсь по квартире в стоптанных старых тапках… все раздражает. Телек. Семья. Разговоры. Политика… я жду ночи… жду когда он позвонит. Я бы бросил все… я бы мог приехать. На работу, или к нему. Но он не звонит. Восемь часов. Девять… Половина одиннадцатого. Вы точно знаете, где ваши дети? Мои в Интернете. Это сейчас естественно. Жена в постели… а я… я на кухне. Верчу в руках мобильник. Набираю и стираю смс’ки. Какого черта? Он итак знает все это. Он позвонит… Около часа ночи, или часа утра, когда дом погружается в сон, а из «детской» слышно только мирное жужжание кулеров экран загорается… а я туплю с полминуты, и еле успеваю ответить на вызов. - Не спишь? - Не сплю. - Давно приехал? - Давно… Я не знаю, что говорить, отзываясь эхом. Вот только что столько слов, мыслей, эмоций… а слышу его голос и не могу ничего… - Нет желания прогуляться? - Почему бы и нет? Ты далеко? - Нет… у тебя во дворе. - Я только оденусь… - выдыхаю и бегу в комнату. Супруга спит. Я всегда собираюсь быстро. Пять минут на все про все. - Опять на студию? – сквозь сон спрашивает она. - Нет, - честно говорю, - там что-то у Володьки стряслось… Она переворачивается на другой бок и продолжает спать. А я бегу вниз… сердце колотиться. Я не накинул куртку… да и черт с ней. Не вокалист чать! Из подъезда я выхожу нарочито медленно, закрывая за собой дверь…Вовкин автомобиль приветливо мигает фарами, я немного ускоряю шаг, хотя уже успел продрогнуть. Забираюсь внутрь. Быстрый легкий поцелуй. От него пахнет сигаретами, мылом, парфюмом и сегодняшним днем, но это от волос. - Что скажет твоя жена? - Она уже спит… - Как тебе ни стыдно? – кошачья улыбка… - Не знаю… - прижимаюсь к его губам снова. - Поедем? - Поехали… - Куда? - Куда угодно! Иногда мне кажется, что мы могли бы ехать вот так сколь угодно долго… мне все равно машина, поезд, самолет… в дороге все складывается иначе. Часто можно положить голову на его плечо и не думать. Тогда есть он, я и дорога… больше ничего нет… можно иногда целовать его в шею… никто не заметит… Может быть, поэтому я так люблю длительные туры? - Согреешь меня сегодня? – интересуется Холст в своей манере, мол, не уж-то откажешься?! - Конечно… - Тогда поехали ко мне. Киваю в ответ… я знаю в остаток ночи нам будет не до сна.
Автор: Реализация заявки №6 Репетиция в очередной раз завершилась скандалом. Холстинин орал на Кипелова, обвиняя его во всем, что только приходило в голову, словно именно он был виноват во всех проблемах «Арии» и Холстинина лично. Не говоря уже о том, что он снова был недоволен вокалом. Со студии все старались смыться побыстрее. Манякин сбежал первым, неизвестно каким образом умудрившись разобраться со своей установкой раньше остальных музыкантов. Почти сразу же за ним выскользнул Дуб, надеясь, что высказывающий свои претензии Холст, не заметит его исчезновения. Терентьев чуть помедлил, задумчиво глядя на препирающихся гитариста и вокалиста, но решил, что взаимные обвинения не переходят известных границ, а значит, жизни и здоровью обоих ничто не угрожает, пожал плечами, буркнул на прощание «До свидания» и вышел за дверь. Перепалка меж тем продолжалась, однако после того, как исчезли все остальные, запал двух оставшихся музыкантов постепенно сошел на нет. – Да ну тебя нафиг – в конце концов махнул рукой Кипелов. – Бесполезно тебе что-либо говорить, когда ты уперся и твердишь свое. Холстинин только довольно ухмыльнулся, считая себя победившим в очередном споре. Валерий быстро осмотрел студию, собрал свои вещи, и небрежно бросив «Ладно, я пошел», двинулся в сторону двери. Не успел он пройти и половину намеченной траектории, как почувствовал, что на его талии сомкнулись сильные руки, а прямо в ухо прошептал холстининский голос – И куда это ты собрался? Валера остановился и неуверенно ответил: – Ну… домой, наверное. – Зачем? – все также тихо спросил Володя, касаясь губами уха своего вокалиста. – Зачем тебе домой? Мы же так удачно остались тут одни… – и медленно, но настойчиво провел языком по шее Кипелова. – Володя… ну зачем… сейчас…. – все также неуверенно сказал Кипелов, щурясь от приятного ощущения холстининских губ на своей шее. – Ну как зачем? Все очень просто… Я хочу тебя… – Ну… не здесь же… и не сейчас… – Почему? Что нам мешает? Мы здесь одни… – руки Холста уверенными движениями прогулялись по груди вокалиста и расстегнули верхние пуговицы рубашки. – Сейчас одни, но в любой момент кто-нибудь может вернуться, – ответил Валера, порываясь застегнуть рубашку обратно. – Прекрати, Валер… – Холст говорил отрывисто, то и дело прерываясь на то, чтобы поцеловать шею Кипелова, чуть присасывая нежную кожу. – Кто может вернуться? Мы же так ожесточенно ругались… – гитарист снова начал расстегивать пуговицы, придерживая по возможности руки вокалиста. – Они все убежали, не оглядываясь, чтобы за компанию им не досталось… Никто не вернется… и никто не узнает. Холстинин справился с пуговицами на кипеловской рубашке, развернул того лицом к себе и притянул ближе, приникая своими губами к приоткрытому рту вокалиста. Как бы тот ни протестовал, но на поцелуй ответил, позволяя языку гитариста проникнуть в его рот. Когда поцелуй прервался, Холст, не выпуская Валерия из объятий, выдохнул ему на ухо: – Ты же и сам хочешь, не пытайся меня обманывать. А если и впрямь боишься, что кто-то вернется, то… – с этими словами Владимир отстранился, и в его руках звякнули ключи от студии – всегда можно запереться, ты же знаешь. Владимир сделал шаг назад, держа ключи в поднятой руке, и чуть прищуренными глазами следил за реакцией вокалиста. Тот судорожно выдохнул, еще не отойдя от ощущения близости их тел, молча выхватил ключи и быстрым шагом направился к двери. Холстинин довольно усмехнулся – Кипелов никуда не убежит, и спокойно пошел убирать свою гитару. Звон ключей, упавших на стол, он услышал как раз в тот момент, когда застегивал чехол гитары. Холстинин развернулся и с довольной улыбкой шагнул к Валере. – Закрыл? – спросил он, снова заключая вокалиста в объятия. Кипелов молча кивнул, делая недовольное лицо. – Не дуйся… ты же и сам хочешь, я тебя не держал, так не делай вид, что ты чем-то недоволен – руки Холста проникли под расстегнутую рубашку и настойчивыми движениями прошлись по спине. – Я просто… не могу тебе отказать… А ты… этим пользуешься…. – Нет, ты просто боишься признаться, что сам этого хочешь… Не дав вокалисту ответить, Холст заткнул ему рот поцелуем. Руки продолжали настойчиво ласкать тело Кипелова, и, в конце концов, избавили того от рубашки окончательно. Владимир не прерывал поцелуя, чувствуя, как распаляется Валерий и запускает руки под его футболку. Движения становились все более беспорядочными и судорожными. Холст знал, что Кипелов уже завелся, и теперь остановить его будет сложно, и не мог упустить возможности немножко его помучить. Прервав поцелуй и дав Валере одним движением сорвать с него футболку, он приник губами к шее вокалиста и неспешно стал целовать, руками при этом поглаживая его спину. Языком прошелся по шее, поцеловал ямку между ключицами, переместился на грудь, по очереди обводя языком соски. Кипелов издал тихий стон и запустил руки в кудрявую шевелюру Холстинина, запутываясь в ней пальцами. Гитарист тем временем одним ловким движением расстегнул кипеловские джинсы и стянул их вниз вместе с бельем. – Волооодя… – застонал Кипелов, когда губы Владимира обхватили его член, а руки уверенно начали ласкать бедра. Он покачнулся, теряя контроль над собой от удовольствия, и Холстинин тут же прервался. Поднявшись с пола, он быстро поцеловал Валерия и шепнул ему в ухо: – Ты сейчас упадешь… пойдем – и легонько толкнул его в сторону студийного дивана. Валерий обнял Холстинина и судорожно, словно ему не хватало воздуха, выдохнул – Вовка… что ты делаешь… – Я люблю тебя. Ты же знаешь – Холст ответил все тем же спокойным голосом, в отличие от Кипелова, совершенно не теряя самообладания от возбуждения. Он снова подтолкнул Валеру к дивану и тот двинулся в указанном направлении. Одним ловким движением Холстинин опрокинул Кипелова на спину, укладывая его на диван, а сам устроился сверху. Снова поцелуи, начиная от шеи и ниже, ниже, руки уверенными движениями ласкают бока, бедра… Все так же обстоятельно и неспешно, чувствуя, как Валера отзывается стоном на каждое его прикосновение, как изгибается навстречу его губам и пальцам, как он отчаянно цепляется руками за потрепанную обивку дивана, когда головку его члена снова обхватывают губы Владимира. Он застонал в голос, подался навстречу, и под его приподнявшиеся бедра проворно скользнула рука Холстинина. Валерий выгнулся, когда почувствовал, что Владимир ввел в него пальцы, не прекращая ласкать возбужденный орган. Кипелов стонет и мечется, пытаясь попасть в ритм или увеличить темп, но Холст продолжает действовать спокойно, размеренно и невозмутимо, зная, что именно это только больше заводит Валеру. Вскоре тот уже не может сдерживаться, сильно изгибается, и с резким вскриком кончает. Холстинин все также спокойно проводит языком по бедрам и животу Валеры, собирая капельки спермы, поднимает голову и пристально смотрит на Кипелова – тот тяжело дышит, грудь ритмично вздымается, глаза закрыты, рот приоткрыт, волосы спутаны… Владимир проводит кончиком языка по животу и груди Валеры, останавливается, и быстро целует лоб. Валерий открывает глаза и видит перед собой зеленые глаза, которые притягивают своей глубиной, но никогда не дают в нее заглянуть, понять, что творится на душе у их обладателя. Нависая над вокалистом, Холстинин спрашивает: – Понравилось? «Никогда не знаешь, о чем он думает, чего хочет и к чему стремится… Я знаю его столько лет, а он все также остается для меня загадкой, которую невозможно разгадать» – проносится в голове у Кипелова, когда он едва заметно кивает головой в ответ на вопрос. Руки словно сами по себе тянутся вверх, к груди гитариста. Чуть дрожащие пальцы касаются горячего тела, проходят по груди, бокам и животу, спускаясь ниже и расстегивая джинсы. «Он ведь совершенно спокоен… даже сейчас, как будто постоянно контролирует себя, вот только почему?» – думает Валера, стаскивая с Холста джинсы, насколько это возможно, и продолжая блуждать пальцами по бедрам музыканта. Тот смотрит непонятным внимательным взглядом и, кажется, чуть усмехается, когда Кипелов обхватывает рукой его член и начинает ласкать. Быстрый поцелуй и тихий голос у самого уха: – Что дальше? – Возьми меня… – еще тише отзывается Валера. – Тогда повернись – отстраняясь, говорит Холстинин, и окончательно избавляется от своей одежды. Валерий молча выполняет просьбу, и почти сразу чувствует, как, обхватив руками его бедра, Владимир входит в него, наваливаясь всем своим весом, и покрывая отрывистыми поцелуями спину. Кипелов стонет в голос и сильно выгибается, впуская Холстинина до конца, и снова судорожно цепляется руками за ткань дивана, чувствуя, как тот медленно и осторожно начинает двигаться в нем. – Володя… Вовка… еще… – стоны и вскрики все-таки сбивают Холстинина с размеренного ритма, и он увеличивает темп, двигаясь все быстрее и сильнее, периодически почти обездвиживая партнера, прижимая его своим телом к потрепанной диванной обивке. Вскоре тот снова возбуждается от ощущения силы прижимающего его тела и собственной практически полной беспомощности перед этим. Рука Владимира проникает в небольшое пространство между телом Валерия и диваном, обхватывая вновь напрягшуюся плоть и помогая своей рукой достигнуть пика наслаждения. Он кончает меньше чем через минуту, Холстинин делает еще несколько резких толчков, со стоном изливается в Кипелова, выскальзывает и падает рядом, разворачивая того и прижимая к себе. Он смотрит из-под полуприкрытых век на раскрасневшегося Валерку, уютно расположившего голову на его плече и молчит. Тот задумчиво водит пальцами по мерно вздымающейся груди гитариста и говорит: – Знаешь, ты так не похож на себя в такие моменты. Но мне приятно знать, каким ты можешь быть… думаю, многие это даже предположить не могут… – Не похож? – спрашивает Холстинин через паузу. Говорить не хочется, но мысли Валеры ему интересны – Угу. Иногда мне кажется, что ты в студии и ты наедине со мной – два разных человека, которые, кроме внешности, не имеют между собой ничего общего. – Ну… не думаю, что уж настолько. – Хотя… – Валера вдруг усмехается – в одном ты не меняешься никогда. – В чем же? – Ты терпеть не можешь, когда кто-либо начинает принимать решения и делать выводы за тебя. Или оспаривать твое превосходство. Даже в мелочах.
Автор: Реализация заявки №2 «Сны… опять сны… кто этот человек, что приходит ко мне во снах? Уже который раз я вижу во сне одного и того же незнакомого мне человека. Откуда он взялся? Кто он? И почему мне так странно хорошо находиться рядом с ним? Когда он появляется во сне, возникает ощущение тихого счастья… что нужен только этот человек и никто другой… И как-то странно… он меня обнимает… держит за руку… и от этого становится так хорошо и легко…и кажется все это правильным… а потом сон заканчивается… Я просыпаюсь в холодном поту… от страха, что этот человек исчез… и осталось ощущение потери. А потом еще долго сижу в кровати или выхожу курить… и бешеные мысли колотятся во мне – кто он? Почему приходит в мои сны? Что он хочет от меня? И почему, несмотря на осознание неправильности – мне во сне так хорошо рядом с ним?» Сергей сидел на кровати, прислонившись спиной к стене и уставившись взглядом куда-то в пустоту. Мысли мешали, желание спать пропало, пытаться снова уснуть было бесполезно. Он встал, покурил и отправился на кухню завтракать, прокручивая в голове планы на предстоящий день. Вечером репетиция и него есть новости для музыкантов – появилась возможность почти всем составом влезть в раскрученную группу с прекрасным набором аппаратуры и отличным руководителем. Правда, ни названия группы, ни песен он раньше не слышал, но предложение от этого не казалось менее интересным. Впрочем, с материалом все же следовало ознакомиться, потому после завтрака Сергей достал из сумки кассету с написанным от руки словом «Ария» и задумчиво вставил в магнитофон. Зазвучавшая музыка сразу задела за живое. Это было то, что было бы очень интересно играть. Отличная, музыка, тексты… что-то такое было во всем этом, что сразу цепляло и заставляло вслушиваться. А еще… голос… Сергей поймал себя на странном ощущении – ему показалось, что у человека, который приходит в его сны, был именно этот голос… похожие интонации. Сложно было, конечно, что-то сказать однозначно… потому что когда человек поет – у него не всегда такой же голос, как когда он говорит. Да и во сне он почти не говорил… очень, очень иногда… Но все-таки… периодически было ощущение, что поет именно тот человек… «Нет, этого не может быть… откуда я могу знать его? Но… если это он… я хотел бы его хотя бы увидеть… играть в этой группе… с человеком, с которым мне так хорошо… было бы здорово… но… даже если это он… вдруг все эти ощущения – только мои сны?» На репетиции Сергей озвучил предложение попробоваться в группу «Ария», дал послушать несколько песен и музыканты восприняли эту новость с энтузиазмом – всем захотелось попробовать. На следующий день Маврин связался с «Арией» и договорился, что они приедут на одну из репетиций и оценят музыкантов. Буквально через несколько дней они приехали. Казалось, что никто вроде бы совсем не волновался. Да и чего тут бояться? Подумаешь, приедут и послушают… В те дни странные сны перестали беспокоить Сергея и он полностью посвятил свое время и мысли музыке. В назначенный день музыканты «Металлаккорда» собрались на репетицию, а Маврин вышел на улицу – встречать арийцев. Те пришли втроем, собственно, это был весь их состав на то время. Импресарио, гитарист и вокалист. Еще издалека было понятно кто из них кто. Первый – темноволосый мужчина с уверенным, опытным взглядом, явно знающий свои цели и умеющий ориентироваться в любой среде. Двое других – примерно ровесники Сергея, может, есть разница лет в пять, но вряд ли больше. Гитарист – кудрявый, худощавый, с непонятным взглядом зеленых глаз – непонятно, что у него на уме… а третий… с длинными русыми волосами, держался скромнее всех и казалось, что он в какой-то степени зависит от двух предыдущих… «…еще издалека, когда я увидел этого парня, у меня как-то нехорошо забилось чаще сердце. Чем-то он похож на того человека, из моих снов… но… я не уверен…» – Векштейн, Виктор Яковлевич, руководитель «Арии» – Володя Холстинин – Валера Кипелов Сергей пожал гостям руки, быстрым взглядом окинул всех троих, чуть задержав его на последнем, и пригласил внутрь. «Нет, наверное это все-таки не он… Но отчего же так екнуло сердце? Странно, но я не помню точно, как он выглядит…» «Металлаккордовцы» особенно не волновались и показали в лучшем свете весь свой материал, в основном состоявший из инструментальных вещей. Гости остались довольны, и взяли «Металлаккорд» на заметку. Сергей же периодически бросал взгляды на вокалиста команды, и иногда ему начинало казаться, что это именно тот человек. Гости ушли, и осталось ощущение пустоты и растерянности. Окончательного решения сказали ждать через некоторое время и обещали позвонить. И вправду, через несколько дней позвонил Холстинин, но решения так и не сказал. Потом он звонил еще несколько раз. Пауза затягивалась, и Сергей, чувствуя застой в своей группе, отправился прослушиваться в «Альфу», куда почти сразу был принят. Буквально на следующий день ему вновь позвонил Холстинин и сказал «Ну что, ты принят в группу», на что Сергей гордо ответил «А я – в «Альфе». Володя удивился и предложил подумать и позвонить через несколько дней. А ночью ему снова приснился сон… каких не было уже очень давно… и снова – это ощущение неправильности и в то же время – было так хорошо… сон был очень реалистичный… Сергей сидел на кровати в своей комнате и смотрел в сторону окна. А там, лицом к окну, из которого било солнце, стоял тот человек и неторопливо курил. И, кажется, тихонько что-то мурлыкал себе под нос. В свете солнечных лучей был виден только силуэт… длинные прямые волосы рассыпались по плечам… Сергей встал с кровати и неуверенно направился в сторону окна. Человек продолжал стоять… От него исходило ощущение какого-то спокойствия, уверенности в будущем… было как-то очень хорошо с ним рядом… очень хотелось его обнять… Хотя по-прежнему было непонятно, кто это. Сергей вздохнул и решительно обнял человека, прижал к себе, и сразу стало так хорошо… а человек тихонько рассмеялся, бросил докуренную сигарету и положил свои ладони на сцепленные на его груди руки Сергея. Несколько секунд они стояли вот так, обнявшись, в солнечных лучах и Сергея наполняло ощущение какого-то тепла и счастья… а потом человек обернулся, взглянул в глаза Сергея и тихо сказал «Привет… я ждал тебя». Где-то в глубине души Сергея точила мысль «Все это неправильно, так не должно быть…», но эту мысль забивало ощущение того, как же с этим человеком хорошо… и Сергей, отбросив сомнения, сделал то, чего подсознательно хотелось, что тянуло сделать с самого начала, но он никак не мог решиться на это… Не переставая глядеть друг другу в глаза, они приблизили головы и осторожно соприкоснулись губами… поцелуй, вначале легкий, неуверенный, постепенно креп и углублялся, губы сами собой приоткрылись и языки встретились… а тела незаметно повернулись так, что они теперь стояли лицом друг к другу, обнявшись и боясь разорвать этот неожиданный поцелуй… Сергей расслабился и закрыл глаза… … Когда он открыл глаза, он снова лежал на своей кровати, как и в прошлые разы – в холодном поту… на губах еще горел поцелуй, а в голове вертелись мысли: «Почему? Почему опять все оборвалось, почему он снова исчез? Нам же было так хорошо! Мне было так хорошо! Ну и пусть, что все это как-то странно и неправильно, но было очень хорошо!.. А… кто же этот человек… сейчас я еще могу его вспомнить… я видел его лицо, волосы, глаза, улыбку… совсем близко… не может быть… это же он… тот самый вокалист «Арии»… как его? Валера, кажется. Да, точно. Нет, это не может быть он… но… я хорошо помню его лицо сейчас… и даже голос – эти слова «Я ждал тебя»… это был его голос… это точно он… и… я могу оказаться с ним рядом… могу… надо только позвонить и согласиться… » Сергей слетел с кровати и кинулся к телефону. Уже подняв трубку, он сообразил, что еще совсем рано – за окнами было еще совсем темно. Это во сне был день, а сейчас на улице еще ночь… Он понял, что придется ждать… Сергей закурил, руки тряслись от пережитого нервного потрясения… «А что, если он ничего не поймет, не захочет слушать меня? А надо ли это ему? Может быть, это просто мои фантазии? Ведь тогда, когда они приходили к нам на репетицию – в его поведении я не видел ничего странного… как же это страшно… это все так неправильно, так неожиданно, что я боюсь, очень боюсь… ведь все может быть иначе… но есть только один способ это выяснить – проверить. Кто не рискует, тот не пьет шампанского, так что будем рисковать, и надеяться на лучшее… в конце концов, если оттого, что мы будем играть в одной группе – мне уже будет хорошо, то это точно – стоит того!» В тревожных мыслях, большом количестве кофе и выкуренных сигарет прошло несколько часов. Сергей боялся, что место в группе успели предложить кому-то еще, и он опоздал, боялся, что его ожидания не оправдаются… Когда он во второй раз поднял трубку телефона, на улице был уже день. Он набрал номер Холстинина. – Володя, привет, это Маврин – А, Серега! Привет, ну что, ты уже подумал? – Да… Я согласен. Я буду играть в вашей группе. – Ну и отлично. А то мы уж думали, что придется снова выбирать. Они немного обсудили организационные моменты, Холстинин сообщил время и место репетиции, и на том они попрощались. После этого Сергей позвонил еще и Сарычеву, извинился и сказал, что не может играть в «Альфе», потому что выбрал другую группу. Через несколько дней, успев немного изучить материал, Маврин отправился на репетицию. Внешне он был абсолютно спокоен, а внутри все колотилось. Но он дал себе слово – ни в коем случае не торопить события и не пытаться сразу же выяснить отношения. Нужно, чтобы прошло время, чтобы наладились нормальные отношения, нужно привыкнуть друг к другу… Первая репетиция прошла хорошо, Маврин быстро включился в работу и влился в коллектив. Вскоре состав был окончательно укомплектован и в группе по рекомендации Сергея оказался еще один музыкант из «Металлаккорда» – барабанщик Максим Удалов. Работа кипела. Спустя некоторое время начались концерты. Зрители принимали хорошо, пожалуй, даже очень. На гастролях Сергея почти всегда селили в один номер с Дубининым и они часто куролесили вдвоем, хотя ему хотелось видеть рядом совсем другого человека. Однако когда случались перерывы между концертами, пьянками и безобразиями, все чаще случалось так, что они с Валерой оказывались рядом. Они довольно хорошо понимали друг друга и постепенно становились довольно близкими друзьями. «…Терпеть, терпеть, никуда не торопиться… Мне хорошо уже от одного его присутствия, и я не могу, не смею желать большего… Главное вести себя очень осторожно, чтобы только не спугнуть…» На улице стояло лето. После какой-то репетиции Кипелов предложил Маврину поехать к нему домой, просто посидеть и поболтать. Дома у него никого не оказалось. Они выпили немного чего-то крепкого, а потом сидели на диване и болтали, рядом стояла полупустая бутылка, в углу что-то бормотал включенный радиоприемник. Разговор был неспешный и душевный, они никуда не торопились и говорили в основном о всякой ерунде. «Наверное, это алкоголь немного расслабил мою сдержанность и придал уверенности. Мне так легко и хорошо рядом с ним, что кажется, можно сказать любую глупость – и он поймет. А если что пойдет не так, то мое поведение можно списать на алкогольное опьянение, хотя я вполне отдаю себе отчет в своих действиях, но кто это знает? Так или иначе, но… я должен попробовать» В разговоре возникла пауза, и Сергей осторожно положил свою ладонь на запястье друга… – Знаешь, Валер… – Что? – Я давно хотел тебе рассказать, но все как-то не решался… А сейчас… что-то вот решился… не знаю зачем, может быть это зря…. В общем… Представляешь, а ты мне снился… причем тогда, когда мы еще не были знакомы – Сергей не смотрел на Валеру, говорить все это было странно и страшно, он смотрел вперед, сжимая своей рукой его запястье, чувствуя рядом его присутствие… – Эээ…??? – Ну… понимаешь… я тогда не знал, что это ты… я удивлялся, что это за человек, который периодически появляется в моих снах… и причем… знаешь, во сне было при этом так хорошо… ну вот так примерно, как просто сейчас с тобой сидеть и разговаривать… а потом я увидел тебя… когда вы пришли на репетицию… и мне показалось, что это ты и есть… но я был не уверен. А потом был еще сон. И тогда я понял, что да, это ты… и это помогло мне принять решение и согласиться играть в «Арии»… я же тогда уже был принят в «Альфу». А тут… знаешь, я никогда не придавал особого значения снам… но тут… ты мне приснился… и я встретил тебя. – И что? Вещий сон, судьба и все такое? К чему ты это все… – Я не знаю… просто это как-то странно… Ведь я никогда не видел тебя до того… – Да… вообще-то это да, странно… А… что было в этих снах? Ты помнишь? – Я помню, но не все… – Расскажи, что помнишь. – Ты только не обижайся… если что-то тебе покажется странным, – смущенно проговорил Сергей. – Я сам не понимаю, откуда что взялось… – Я постараюсь… – с улыбкой ответил Валера. – Надеюсь, там не будет ничего страшного… – Ну, как сказать… Знаешь, в первую очередь, что я помню – так это то, что в этих снах мне было удивительно хорошо. Знаешь, становилось так спокойно, было ощущение какой-то уверенности, уравновешенности… Но при этом меня преследовало ощущение какой-то неправильности… как будто между нами какие-то неправильные, или непривычные отношения… – Сергей сбивался, пытаясь подобрать слова так, чтобы Кипелов понял его, – не просто дружеские… или дружеские, но как-то слишком близкие… ближе, чем сейчас… я не знаю, как сказать правильнее… Но вот было такое ощущение – какой-то неправильности, но было как-то почти все равно, потому что мне было очень хорошо с тобой, и было ощущение счастья, спокойствия и радости… – А… что за неправильные отношения ты имеешь ввиду? – В голосе Кипелова звучало подозрение. – Знаешь… я боюсь тебе это говорить… Мне вообще стыдно рассказывать тебе все это… А тут еще… мне кажется, что я тебя обижу… ты будешь меня презирать и вообще постараешься со мной больше не общаться… – А если нет? Что там такое страшное, что ты боишься мне сказать? – Мне стыдно это говорить, Лер… – Маврин покраснел, смущенно опустил глаза и сильнее сжал руку Кипелова. – Нет уж, говори. Говори, не бойся. Постараюсь среагировать нормально. Я тебе обещаю, что,… – Валера вздохнул, посмотрел на смутившегося Маврина и уверенно продолжил, – что бы ты ни сказал, мое отношение к тебе не изменится. – Ладно… – Сергей не поднимал взгляда и смотрел куда-то в сторону, голос сбивался, но он все же начал говорить. – У меня сложилось впечатление, что мы во сне… были не просто друзья… Точнее… как бы сказать… больше, чем просто друзья… Хотя… мы особенно ничего не делали такого… разве что у нас было больше физического контакта, чем обычно это бывает… Ну… то есть объятия… долгие, и очень тесные… или вот так мы держались за руки… много… А в последнем сне… мы… – Маврин снова сбился и стал подбирать слова. – Что мы? Говори как есть. – Мы… поцеловались. – Маврин с трудом выговорил это слово, покраснел и боялся поднять глаза. – Ох… – Кипелов только вздохнул и замолчал, не зная, что сказать. Потом, осторожно подбирая слова, все-таки спросил, – И… что ты еще про это помнишь? – Я вообще мало что помню… только… мне очень стыдно, но… знаешь, мне было очень хорошо и приятно… Таких ощущений я в жизни не испытывал… Это длилось не очень долго, но… Я просто не выдержал и закрыл глаза… а когда открыл – проснулся… Друзья замолчали. Они по-прежнему сидели рядом, ладонь Сергея сжимала запястье Кипелова, но говорить об этом было очень сложно. Валерий задумчиво смотрел на Маврина, а тот краснел и боялся поднять взгляд. Ему казалось, что Кипелов сейчас выгонит его и в дальнейшем постарается больше не смотреть в его сторону… Хотя, он, конечно, обещал, что не изменит своего отношения, но вряд ли предполагал, что именно услышит. Сергею не хотелось, чтобы его друга сковывало это обещание и он, сделав над собой усилие, сказал: – Валер… если тебе это не нравится… если тебе противно… ты можешь не сдерживать свое обещание… не стоит себя неволить… – Да… я бы не сказал, что противно. Просто… странно. И очень неожиданно. Я даже не знаю, что сказать… – Я понимаю… Знаешь… именно после этого я решил, что буду играть в «Арии»… – Почему? – Чтобы быть ближе к тебе… даже если все, что мне приснилось – просто бред и не имеет отношения к реальности… ты знаешь, ты для меня все равно очень важен, ты мой друг и мне с тобой действительно хорошо… – Ой, Серег… ты тоже мой друг… И, знаешь… на самом деле это очень ценно, что ты решился мне такое сказать… Не бойся, я на самом деле не изменил своего отношения к тебе. – Кипелов свободной ладонью взял руку Сергея, сжимающего его запястье. Тот разжал пальцы и рискнул поднять на него неуверенный и виноватый взгляд. – Правда? – Да. – Валера смотрел прямо в глаза Сергею и старался быть как можно более убедительным. Маврин шумно выдохнул и откинулся на спинку дивана. Смотреть на Валеру по-прежнему было очень стыдно. В том числе потому, что с каждой секундой ему все больше хотелось повторить в реале то, что ему довелось испытать во сне. Узнать – насколько похожими будут ощущения. Хотелось прикоснуться к нему, прижать к себе, поцеловать… Сергей понимал, что повернуться и посмотреть Валере в глаза выше его сил, ему очень стыдно от собственных мыслей, они навязчиво крутились в голове. Он закрыл глаза и сжал кулаки от собственного бессилия и невозможности контролировать свои мысли. Голос Кипелова донесся до него как сквозь пелену. Тихий, немного глухой – как будто чужой, он выдернул его в реальность из глубин мыслей и до Сергея не сразу дошел смысл слов, который сказал Кипелов: – Сделай это… Ты же хочешь этого, хочешь узнать, как это… Так сделай, попробуй. Сергею показалось, что ему послышалось, и он открыл глаза, чуть повернув голову в сторону Валеры. Тот сидел, странно замерев, и смотрел прямо перед собой. – Что? Что ты имеешь в виду? – спросил Маврин. – Ну, как что… – Кипелов, казалось, чуть усмехнулся, но не повернул головы и продолжал смотреть вперед, – то, чего ты хочешь. Поцелуй меня. Ты же хочешь этого. Верно? – Ты… тоже этого хочешь? – Не знаю. Но ты можешь попробовать. Неуверенный в том, что поступает правильно, Маврин проговорил: – Валер… я не хочу ни к чему тебя принуждать. – А ты и не принуждаешь, – ровным тоном отозвался Валерий. – Если ты слышал, я сам тебе это предложил. Ты мой друг, и я не хочу, чтобы ты мучился. А еще… я доверяю тебе. Кипелов наконец повернулся и посмотрел в глаза Сергея, и тот увидел, что Валерий только пытается быть спокойным. В глубине серых глаз таился страх. Но выглядел Валерий решительно, всем своим видом пытаясь показать, что действительно доверяет Маврину и готов позволить ему сделать то, что ему хочется. «Почему, почему он мне это предложил? И ощущения… как тогда, во сне… Я совершенно спокоен, и мне по-прежнему хорошо с ним, и мне действительно хочется этого, а он так спокойно это предлагает, хотя я ожидал совсем другой реакции… но страшно, все равно страшно, хотя теперь отступать уже некуда…» Мысли стремительно пронеслись в голове Маврина. Валерий продолжал смотреть ему в глаза, и Сергею казалось, что он тонет в этом взгляде, и совершенно уже нет путей к отступлению, только вперед – сделать то, чего хочется. Как загипнотизированный, он придвинулся и осторожно прикоснулся своими губами к плотно сжатым губам Кипелова. Тот выдохнул и закрыл глаза, приоткрывая рот навстречу этому поцелую, начиная отвечать. Сергей не закрывал глаз, и не прерывал поцелуя, который становился все крепче и увереннее. Страх исчез. И снова стало легко и свободно, словно так все и должно быть. Маврину казалось, что он делал это много раз – такими родными и знакомыми казались эти губы, этот язык, который встретился с его языком… «Только бы это не оказалось снова сном…» – пронеслось в голове у Маврина, когда он закрывал глаза и притягивал к себе Валеру, заключая его в объятия. Ему было очень стыдно, но это был в чем-то даже приятный стыд, потому что он чувствовал, как исполняется то, о чем думал уже давно, чего хотел, но боялся в этом признаться, чувствовал, как сбываются его сны. Кипелов никуда не исчез. Ни в тот момент, когда Сергей закрыл глаза, ни в тот, когда они разорвали поцелуй. Хотя Маврин тут же подумал, что было бы лучше, если б исчез – он чувствовал, как пылает его лицо, он не мог ничего говорить и объяснять, было стыдно даже взглянуть на Валеру. Он чувствовал на себе пристальный взгляд Кипелова и его прерывистое дыхание на своем лице, и, помедлив несколько секунд, он все-таки открыл глаза. Лицо Кипелова оставалось близко-близко, и его глаза смеялись. – Теперь-то ты чего боишься? – обжигая дыханием щеку, спросил Валера. – Не знаю… – неуверенно ответил Маврин, пожимая плечами. – Дурак… – ласково сказал Кипелов, улыбнувшись уголками губ. – Ага… – едва успел ответить Маврик перед тем, как Кипелов накрыл его растянувшиеся в счастливой улыбке губы новым поцелуем. Маврину показалось, что реальный мир вокруг перестал существовать, когда он почувствовал под своей футболкой неожиданно сильные руки, опрокинувшие его на спину. Все словно встало на свои места, и происходило так, как всегда должно было быть. Не было ни страха, ни неуверенности, только нетерпение, желание подогнать происходящее… Бешено колотящееся сердце, валеркины губы, которые не перестают целовать, руки, которые настойчиво и с силой ласкают его тело, и все растущее возбуждение – он только сейчас понял, чего на самом деле хотел все это время. Кажется, Валерка в этот момент хотел того же самого – его руки стремительно избавляли обоих от одежды, а настойчивые поцелуи обжигали тело. Маврин глухо застонал и подался навстречу, когда почувствовал, как горячие губы коснулись его возбужденного члена. – Лерка… – Потерпи… немного… – Кипелов еще раз коснулся губами внутренней стороны бедра и встал с дивана. Совершенно опьяневший от ласк Сергей не мог пошевелиться, и вскоре увидел, что тот вернулся с тюбиком в руках. Валерий раздвинул ноги Маврина и устроился между ними, поглаживая бедра и ягодицы. Язык вокалиста коснулся внутренней стороны бедра и двинулся выше. – Не бойся… – выдохнул Валерий, целуя живот, а в следующую секунду Сергей почувствовал прохладные пальцы между своих ягодиц. Осторожное нажатие – и Маврин, закусив губу, выгнулся, пытаясь пропустить глубже и не обращать внимание на дискомфорт… Не прекращая целовать, Кипелов добавил второй палец, и Сергей отозвался сдавленным стоном… Валера поднял голову и взглянул Сергею в глаза. – Ну, давай уже… – нетерпеливо проговорил Маврин, шевельнув бедрами. – Куда ты торопишься… – обеспокоено ответил Валера, но пальцы убрал, и, подхватив Сергея за колени, осторожно вошел. Тот поморщился, закрыл глаза и обхватил ногами талию Кипелова, притягивая его ближе… Валерий начал толкаться осторожно, опасаясь причинить боль, но Маврин только морщился, закусив губу, и пытался двигаться навстречу, подстраиваясь под него. Валера обхватил рукой его член и сделал несколько быстрых движений вверх-вниз. Сергей снова шевельнул бедрами навстречу, и, выгнувшись, застонал… – Давай… – снова повторил Маврин, и Кипелов перестал сдерживаться, быстро увеличивая ритм движений. Сергей отзывался стоном на каждое движение, подавался навстречу… а Валера продолжал ласкать его, и скоро их накрыла волна почти одновременного оргазма. Кипелов без сил повалился на Сергея, пряча лицо у того на плече… а он успокаивающе гладил по русым волосам и прижимал к себе. Чувствуя, как проваливается в сон, Маврин прижал к себе Валеру как можно теснее, чтобы тот не исчез, не пропал… Проснувшись, и не успев открыть глаза, Сергей понял, что лежит один. Он открыл глаза и резко сел на диване, встревожено осматриваясь. На фоне залитого солнцем окна спиной к нему стоял знакомый силуэт. Валерка курил и что-то тихонько мурлыкал себе под нос. Сергей встал и двинулся к нему, не обращая внимания на то, что сам абсолютно голый. Приблизившись, он обнял Кипелова и прижал его к себе, словно все еще боясь, что он куда-нибудь исчезнет. Тот в ответ рассмеялся, бросил недокуренную сигарету и обернулся. – Доброе утро. Я ждал, пока ты проснешься… – Валер… ты…. – Тссс… не говори ничего. Пусть все будет как есть… Сергей кивнул, чувствуя все нарастающую нежность, огромное теплое чувство к этому человеку, который стоит в его объятиях и улыбается. Чувство, которое невозможно описать словами, невозможно как-то выразить, а можно только почувствовать, как оно наполняет изнутри и растет, растет во все стороны, вбирая в себя все вокруг… И хотелось обнять, прижать к себе, и долго-долго не отпускать, смотреть в глаза, в эти родные серые глаза, видеть его теплую улыбку и чувствовать как сам глупо улыбается от переполняющих чувств. Сергей сделал легкое движение навстречу этой улыбке – и их губы соприкоснулись в долгом поцелуе. Все происходящее казалось каким-то правильным, таким, каким и должно быть. Ощущение легкости накрыло с головой, и Сергей понял, что больше не нужно бояться своих чувств, больше ни о чем не нужно беспокоиться и что все обязательно будет хорошо. По крайней мере, в ближайшее время.
Автор: Реализация заявки № 12 - Я не понимаю, Саша, почему все так, почему? Что же я делал не правильно….? За что? - Есть, Вова, такое понятие… которое весь твой трезвый расчет растирает в порошок. «Любовь» называется. Мне ли тебе объяснять? У них любовь, Вова, а у тебя – одержимость. - Значит, и ты уйдешь? - И я уйду…. - У тебя, значит, тоже любовь? - Да… - Но… тебе все равно не светит! Манякин грустно улыбнулся. - Я знаю, Вов, я именно поэтому ухожу в Его группу. - Но это же форменный бред! - Я устал с тобой спорить. Ты все время думаешь, мучаешь себя, Валеру, Ваталика… и не надоело тебе еще? - В каком смысле? Дубинин-то тут причем? - А ты глаза открой! Так это чисто для разнообразия. Холст отложил в сторону гитару. Которую прижимал к себе, точно спасательный круг. -Когда все это успело произойти? Как? - Мы просто повзрослели… не знаю…, - ударник пожал плечами. Гадать можно долго. Обсуждать все это… но лучше от этого не станет. - Ладно… - Холст неопределенно махнул рукой, - хуже, наверное, и быть не может. - Может и будет , - пророчески произнес Манякин, - хуже, Володя, всегда есть куда. Так что не делай глупостей. Как ни странно, жизнь продолжается, и я хочу, чтобы она продолжилась и у тебя тоже. Поэтому я провожу тебя сегодня. - Я не настолько… - Я тебе не верю… Холстинин сдался. Нет, суицид в его планы не входил, скорее он мог бы наделать глупостей иного рода. Например напился бы и умолял Валеру вернуться… можно сказать, драммер спас его от позора. Но самое странное все же произошло потом. Ведь Сашка остался. Сначала молча приготовил ужин, потом не позволил привычно забыться со стаканом в руке… - Меня тошнит от тебя, Манякин! – воскликнул гитарист, - ты такой правильный! А так и не попытался бороться! Что ты можешь знать!? Александр пожал плечами, отхлебнул остывшего чая и переместился на диван… Владимир продолжал что-то говорить, пытаясь задеть того за живое, кипятился, кричал… Неожиданно Сашка обнял его и притянул к себе. - Какой же дурак ты, Вова, какой дурак… Холст ощетинился, пытаясь выбраться из этих объятий, оттолкнуть ударника, пока тот вдруг не накрыл его губы своими… Владимир чуть было не задохнулся… о вдруг остановился, закрыл глаза, сделал вдох, втянув воздух носом и одномоментно понял… понял все эти неуклюжие попытки Манякина приударить за ним, то как он краснел поначалу, как бледнел, стоило им остаться наедине, как постепенно после остывал и отступал, понимая, что Володе он не интересен, как мучился, как напивался и пропустил тогда пару репетиций, когда Холст был так увлечен гонкой с Мавром…. … Гитарист робко отвечал на поцелуи, а Сашка был мягкий, нежный, податливый… уж кого-кого, а его бы Холст никогда не заподозрил. Это же Маня! Тот самый парень «из народа»… сейчас он целует, ласкает, дарит нежность, заглядывает в глаза «можно?». Он все равно уйдет… уйдет с тем, ради которого стоит жить… но сейчас… сейчас почему нет? Он опрокидывает ударника на диван и тому кажется, что сердце не может биться еще чаще. Манякин закрывает глаза, подставляя лицо для новых поцелуев…
Автор: Реализация заявки №9 и №10 «Для того, чтобы сделать себя счастливым или несчастным, требуется одинаковое количество усилий…» - Разливая очередную «литровую белой», я с нескрываемым скепсисом продолжал наблюдать за пьяными потугами Маврина, волокущего крайне хмельного Кипелова до «комнаты отдыха». Кто бы мог подумать, что во всех отношениях правильный вокалист, примерный семьянин и исполнительный коллега, покажет себя в «этом деле» так непрофессионально? Хотя наш маленький банкет подразумевал подобные потери, но все необходимые условия для такого безрассудства были соблюдены: пятничный вечер и предстающие выходные, плотный график записи альбома и окончание ремонта квартиры главной поэтессы группы. Никаких ограничений. Праздник в самом разгаре. - Водки мало купили, - озираюсь, рыская взглядом по початому застолью в поисках еще одной бутылки. - Эй, Вовк, давай присоединяйся, - басистый локоть пронзительно ткнулся в ребра,- а то Маргарита Алексеевна обидится. Говорить то, что рождалось в голове, было трудно потому, что язык перекатывался слишком медленно, не поспевая за ходом проворных мыслей. -Я уже присоединился на полтора литра. Куда смотрит дубовая твоя голова? - высказался и получил заправскую дружескую затрещину от Дубинина. В следующую минуту аккурат перед носом, аки оловянный солдатик, встал граненый стопарик, призывно колтыхаясь прозрачной, как слеза, жидкостью, отражающей подвесной потолок свежеотремонтированной кухни Пушкиной Маргариты Анатольевны. Весь состав «всемирно известной в узких кругах» группы потрудился над ремонтом старенькой квартирки незаменимой поэтессы. Первоначальный план «легкого косметического ремонта» на практике плавно преобразовался в демонтаж стен и перекладку полов. - Про замену сантехники лучше и не вспоминать, - поморщился, рассеяно кивнув Манякину, и осушил только что подлитую стопку. - На славу постарались… - мечтательно выдохнул Александр, разливая последнюю бутылку по стопкам. Меньше половины стопки вышло, но запасники у Марги неиссякаемые и изобилующие.Должны быть. -Да, есть что отпраздновать, мы столько над альбомом не трудились, сколько ремонтом занимались,- Виталик плюхнулся на табуретку и обвел кухню довольным взглядом. -Зато следующий альбом Марго делает только для нас,- булькнул Манякин из своей стопки, вливая в себя ее содержимое. - Вот это называется рыночные отношения. Давайте же за них и выпьем, - глядя на бодрого Манякина и уже приближающегося к кондиции Витальку, провозгласил я. Не успели поднять стопки, как в кухню вбежала растрепанная Анатольевна. -Где, черти кудлатые? - выпалила с порога Маргарита Анатольевна, любезно предложившая нам свою кухню для проведения банкетных мероприятий. - Ни слова, о друг мой, ни вздоха… мы будем с тобой молчаливы… - в кухне воцарилось молчание. И только силящийся не скрючиться от смеха Дубинин выдавал настрой находящихся в кухне музыкантов. Маргарита смерила меня порицающим взглядом, и хотела что-то сказать, но ее опередил Сашка. -На диване они, штабеля изображают в немецких лагерях, - апатично пробормотал Манякин. - И Кипелов тоже? - Марга раскраснелась и нахмурилась: похоже, мысль о том, что трезвенник Валера мог нахлебаться огненной водицы как утопленник, ей не понравилась. Оттого ли, что неумолкаемые телефонные звонки благоверной Кипелова раздавались с периодичностью раз в полчаса? Дубинин, пьяно икнул: - Ну тык, Анатольевна, дети у него и жена… - это должно было звучать как оправдание, но Маргу разозлило еще больше. -Вот именно, Виталя, дети и жена! - Между прочим, в 30 лет вероятность жениться составляет 20 процентов, в 35 лет – 5 процентов, а в 40 лет больше шансов на то, что тебя убьет террорист, - на одном дыхании давала отповедь басисту поэтесса. Я давно не обращал внимание на скрытый упрек в мою сторону, когда бы ни коснулись скользкой темы женитьбы, ответственности и счастливой семейной жизни, внушаемый мне Ритой, безусловно из соображений моей дальнейшей счастливой будущности. -Так выпьем же за Холста!- улыбнулся раздосадованной Анатольевне басист. Удивительная способность Виталика увести разговор в другую сторону. Непринужденно и изящно. В этом ему не отказать, порой завидую его врожденному дипломатизму. -За способность Холста обороняться от террористов, - подхватил Манякин и кухня разразилась дружным мужским гоготом. Маня пояснил всем понятную мысль, раскрывая ее повседневное содержание. Маргарита раздраженно махнула рукой, удаляясь из центра мужского веселья. А потом меня отключило. Сознание свернулось, как простоявшее сутки в тепле молоко. -Я знаю, «почему она его пилит…?» - сквозь мутный алкогольный сон рассуждения Дубинина казались очень убедительными,- Она делает из него прекрасную половину… Задремал прямо на столе. А гортанный храп басиста, доносился аккурат из под него. Лакированная поверхность неприятно холодила щеку. А усиливала неприятные ощущения подкатывающая тошнота. Из всех пороков пьянство более других несовместимо с величием духа. - Мать вашу, как же мне тошно…- желудок Петровича сжимался и разжимался, как пространство вселенной. Жаль, что в моем случае так прозаично и неприятно. - Петрович, не перепачкай кухню, - Манякин участливо похлопал по плечу. Меня тряхануло на 7 балов по шкале Рихтера. Я застонал, сжал губы и стал усиленно глотать слюну, подавляя рвотный позыв. -Сашка, - в перерывах между борьбой с алкогольным отравлением. - Дай мне что-нибудь от головы. Шумно втягиваю воздух в легкие и на всякий случай накрываю рот ладошками. -Подобное лечат подобным,- Манякин привстал и достал из холодильника бутыль зеленого стекла. - Эк тебя,Петрович, проняло… Вот, помнишь, ты Анатольевне грибы привозил? Так она сделала настойку какую-то, очень сильную, ото всех болезней. Маня поглаживает горлышко пузыря 0.5. ,над которым трудилась Анатольевна, как выяснилось, около 3 месяцев. - Не сдохнуть бы от таких экспериментов… - без энтузиазма простонал я. - Нее, максимум что случится - откроются каналы вдохновения, - задумчиво проговорил барабанщик. - Диарея,что ль?-зло кинул. -Ну, смотри сам. Анатольевна сама ее попивает, когда не в ладах с головой…или наоборот, когда в ладах… - беззаботный тон Манякина начал меня убаюкивать. - Только она не признается, что за грибы использовала, но я думаю, что можно всякие, там же специальный способ обработки, так ведь? Я усмехнулся. Слышу, как Саша откручивает тугую крышечку от бутылки и тут же разливает в стопку. - Все грибы съедобны, но некоторые только раз в жизни,- громко выдыхаю. Где-то из под стола пьяно икает Дубинин. - Вов, готово, я пойду пока на балконе огурцы достану, на закусь тебе. Я привстал и, прислонившись к стене, понюхал из стопки. В голове закружило, предвещая длительный рвотный порыв. Глубоко вдохнул, а затем залпом осушил. Горло непривычно обожгло, а желудок свела продолжительная судорога. Меня будто сдернуло с табуретки и унесло. Все дальше и дальше. Обрывки мыслей сталкивались друг с другом, образуя сумятицу и бредоподобие мышления. Кажется, кто-то говорит. Слышу звон в ушах. Сознание рвется под натиском этих звуков. Меня нет. Становится страшно. Меня, действительно, нет. Понимание собственного небытия обжигает холодом. Но если есть понимание, значит, существует сознание, а так как есть сознание, значит, есть и я. «Стало теплее» Принято внутрь больше, чем отдано наружу…Завтра будет плохо…Устойчивый Похмельный синдром достал даже в беспамятстве, проигрывая не самые приятные воспоминания: - Кто-нибудь выведите Холстинина на улицу… как издалека, слышу чей-то голос, суета. Дельный совет, но как отвратительно реализован! Пара рук схватила меня в охапку. Холодное и липкое за шиворотом, в рукавах рубашки и даже в штанах. Последнее привело меня в чувство. Хотя дела обстоят гораздо хуже, чем на самом деле. «Снова холодно» Последнее, что я мог осознанно ощущать, это пустота. Захватившая меня. А потом - круговорот. И я уже наблюдаю огромную грибную поляну. Сочно-красные шляпки мухоморов приветливо машут, переглядываются, сволочи, и хихикают. А гвалт болтливых грибов сбивает с толку. А есть ли толк в мухоморах? - Ох, кто это к нам пожаловал? В страну грибных смыслов. -Да, кто это, кто это ,кто это?- наперебой зашелестели грибные шляпки - Я,- настойчиво повторяю, но не могу понять: кто же этот Я? - Ты не похож на мухомор. И вообще на гриб не похож. Кто- кто- кто? - Я, - твержу про себя все громче. Перекрикивая удушливые грибные шляпки. -Кто-кто-кто?- неожиданно голоса навязчивых мухоморов начали приобретать знакомые нотки… - Кто-кто-кто? - звук усиливался. Меня обдало жаром. В это время в квартире Маргариты Алексеевны. Александр Манякин, нес заветную баночку огурцов для Петровича. Гостиная огласилась смачным зевком и довольным хихиканьем. -Сашка, вот я дал жару!-лохматая голова Кипелова выглянула из за спинки дивана. -Как себя чувствуешь,?-деловито осведомился барабанщик - Очень свежо, я так не высыпался давно,- Кипелов потянулся и встал с дивана. - Надо же, а Петрович там загибается. На последнем издыхании. Вот закусочку ему несу к маргаритиной грибной настойке. Не поминай лихо, пока оно тихо. Маргарита Алексеевна, никем не замечанная, неведомым образом оказалась, аккурат, рядом с Манякиным. - Какая еще настойка?-оправляя халат поинтересовалась поэтесса. - Ну как какая,Анатольевна, та, что от всех болезней…- не предвещая бури, отвечал барабанщик. -И что с ней? – аккуратно спросила Пушкина. -Холстинину невмоготу было, я ему рюмашку плесканул, вот сейчас заест огурчиком и встанет на ноги, - самодовольство о спасении коллеги не могло не проскочить в тоне барабанщика. Маргарита Алексеевна бледнела на глазах. Она покачнулась, и, держась одной рукой за стену, отвесила лихорадочную затрещину, оглушившую Манякина. -Что ж ты наделал, Айболит хренов!- почти плакала поэтесса. -Эй, там Холстинин на полу валяется…-буднично рапортировал басист. - Надо бы опохмелочку…паленая была ,белка…- Дубинин, шаркая тапочками, выполз из кухни. На басиста, казалось бы, никто не обратил внимания, впрочем, Виталика это не огорчило, он начал прислушиваться к диалогу коллег. - Так что не так-то?-Манякин возмутился таким отношением к нему и никак не мог смекнуть, в чем он, барабанщик, виноват. И главное, перед кем: Холстом или Пушкиной? -Настойка моя, ах..боже ты мой, - запричитала Пушкина, -кончилась давно, а в той бутылки я держала яд змеиный на помете медвежьем, чтоб в поясницу втирать! –как в замедленной съемке, банка с огурцами встретилась с полом , осколки брызнули в разные стороны. Немая сцена. Манякин с открытым ртом был похож на рыбу ,которую вытащили из воды. Пушкина же походила на главную героиню фильма Вий. Ту, что использовала гроб как аэродинамическое средство передвижения. Тут же поднялся Маврин, потирая сонные зеницы. -Тише можно, так и покойника разбудите- бурчал рыжий гитарист. Напоминание о покойниках, вывело Дубинина из ступора. -Еп…мать..,-басист кинулся в кухню, -Ну, вы блин, дураки, - подал голос Маврин. - Ты б ему еще мел Машенька скормил, шансов было бы больше, -Маврин замолчал, наткнувшись на разъяренный взгляд Пушкиной. - Так,поднимите его, - командовала Пушкина. - На диван,срочно. - Может скорую,Маргарита? - Какая скорая? Выходные же, проще сразу в морг, - Кипелов вздрогнул. -…К тому же…этот яд выдается не по рецепту врача…-сконфузилась Анатольевна. - Так, у него жар. Раздевайте его и обтирайте перманганатом калия, - Пушкина отвернулась. - Перманга-что? - растеряно засуетился Манякин. - Марганцовка,блин, - кратко сказал Маврин и принялся разводить нужную смесь. - Ну, кто-кто-кто же мог подумать? -К то-кто-кто..мог подумать…?-паниковала Пушкина, которую Кипелов усадил на кресло и обильно потчевал чаем почти так же, как Холстинина новокаином. - Дышит еще,Вованька?- занервничала Пушкина, дрожащими пальцами теребя краешек халата. Дубинин усердно обтирал матово белого Холстинина, поглаживая гитариста по плечу , по голове ,держа за руку. - Подписывала бы баночки свои убийственные…- тихо бросил у выхода Саша. - Гораздо страшнее могло быть,если бы Холст медвежий помет в змеином яде употребил- пытался рассуждать Маврик,своеобразно утешая барабанщика -Это, почему?- оживился Манякин - Сам посуди,чистый яд с добавлением медвежьего дерьма… -многозначительно протянул Маврин, прикрывая за собой входную дверь -Единственное ,что может пострадать в нашем случае-это гордость Холстинина,-Маня облегченно выдохнул,-..конечно, если он выживет. Маврин с Манякиным вышли покурить. Дубинин прикорнул, не убирая руки с плеча гитариста. А Марго с Кипеловым в это время чудили на кухне с приготовлением целебного чая. -Эх,а он хороший был,немного упрямый, обычно авторитарный..но в чем-то даже милый,-рассуждал Кипелов, ритмично погружая ситечко в кипяток. -Валер, ну ты совсем что ли!-не выдержала Пушкина ноток прошедшего времени. -Разливай, давай, живее-Валера оперативно сцедил в кружку все, что надиктовала Ааргарита.Последовательно и старательно. - Виталя, дай Вовке, -Пушкина протянула встрепенувшемуся Дубинину кружку с целебным чаем.- Это последнее, чем мы можем ему помочь… Басист вливал чай осторожно , уповая и надеясь, как никогда. Вытерев платком края рта ,Виталик стиснул изо всех сил знакомые пальцы, жарко прошептав одному ему известные слова. И в этот момент рука Холста стиснула в ответном пожатии басистую ладонь. Холодные пальцы сжались, глаза распахнулись, а крылья носа затрепетали, поглощая потоки поступающего воздуха. Горячее движение. Напряжение сознания до предела одной точки, а затем меня выталкивает. Крепкая рука держит меня на весу, а я выныриваю из толщи чего-то вязкого, отвратительного и неизбежного. -Избежного. Взгляд трудно сфокусировать, но голоса более чем различимы. Маргарита от неожиданности подскочила и во весь голос огласила квартиру ликующим: «Жив, падонок!» На лестничной клетке докуривающий свои тревоги Манякин подскочил и подавившись дымом, отчаянно закашлялся. Маврин захлопал его по спине, с чувством толи участия, толи радости, а может и с тем и с другим. Виталик в оцепенении схватился за гитариста. -Виталь, полегче, удушишь Холста- робко сказал Кипелов, оттаскивая руки басиста от очнувшегося Холстинина. Когда первые восторги угасли, возникло удивление, негодование, а потом и отчаяние. По крайне мере у Дубинина эмоции сменялись именно в такой последовательности. -Галочка,у нас тут Вовка, почти умер…-доносились из соседней комнаты кроткие доводы Кипелова, рассерженной супруге. - Нет, Галочка,он не идиот,- терпеливо оправдывался вокалист. -И я тоже не идиот,-пропел Валера в трубку,- милая, тут абсцесс…-заторопился Кипелов, услышав громкие возгласы из центра событий. Вокруг ничем не примечательного нежно перламутрового дивана Маргариты Алексеевны возникло столпотворение. -Холстинин,хорош в дурака играть!- Маргарита внимательно осматривала глазное дно и требовала от гитариста хоть каплю вменяемости. -Что такое?-Кипелов нетерпиливо, протиснулся между Мавриным и Манякиным. -Это п…..ц- закатил глаза Сергей. -Кто-нибудь налейте чего-нибудь Дубинину,на него смотреть жалко,-осматривая Холстинина отдавала распоряжения поэтесса. Маня вывел впечатлительного басиста на кухню. Усадил за стол,налил чай.На всякий случай,убрал в холодильник чудо смесь в зеленой бутылке. «Мало ли чего Дуб учудит?, в таком состоянии не мудрено.как переживает» В это время Пушкина записывала результаты осмотра Холстинина в блокнот. Маврин был отправлен в магазин за водкой. Коллективная просьба. А Кипелов «разбирался с Холстининым» по просьбе Маргариты. -Вовка, ты хоть что-нибудь помнишь?- лепетал вокалист. -Меня ты помнишь?- продолжал Валера. -А вот там Маргарита сидит, она наша поэтесса..-показал на Маргариту Валерий -Поэт, попрошу, -между делом, поправила Пушкина. -Он тебя не помнит ни как поэта ни как поэтессу…- от безысходности Кипелов сорвался с места и принялся мерить комнату шагами. Владимир Холстинин безучастно сидел на диване, обложенный диванными подушками и бессмысленно блуждал взглядом по стенам. Со стороны могло бы показаться, что он что-то ищет и никак не может найти. Дубинин в это время осмысливал всю трагичность ситуации. «Как же мы теперь? Без Вовы. А Вову куда? А как же я буду без него? Стоп. Стой, Дубина. Нет. Так нельзя. Я должен ему помочь. » Виталик зашел в комнату. Болезненная атмосфера в комнате проникала сквозь кожу и оседала в теле тягостной тревогой. -Так, Виталя, слушай меня,- Пушкина поправила очки,- это временная потеря памяти и ориентации,- у Дубинина захватило дух, - в пространстве. Посттравматический шок от интоксикации. Реабилитируется сильным эмоциональным потрясением объекта. - Ты Холста лучше нас всех знаешь, давай, реабилитируй. А мы не будем мешать. Если уж ты не сможешь…- Марга выдержала театральную паузу. Пришедший из магазина Маврин обосновался на кухне с бутылями белой. Оплакивая помешательство коллеги, но, в общем и целом, веря в положительный исход дела. К нему подтянулись и остальные. Виталик,робко присел на крешек дивана. Он боялся смотреть на такого далекого Холстинина. Безучастного. Чужого. -Вовк,-жалобно произнес басист, - это Виталик. Дубинин. Дуб. -Может быть ты меня не помнишь, но пожалуйста выслушай- в голосе Дубинина слышались слезы. Виталя начал рассказывать все, что связывало их. Начиная с первой встречи в университете, заканчивая перчислением аккордов . Казалось Холстинин слышит и даже понимает, но это молчание, этот блуждающий взгляд на секунду останавливающийся при звучании его,Виталика,голоса. -Вовка,- горячий шепот лег шеи Холста. Мокрые дорожки полосовали лицо басиста, оставаясь на шее гитариста. Крепко, Верно. Дубинин целовал шею, щеки, глаза, волосы Холстинина. Схватив его руки, коснулся губами пальцев. Приложил прохладные руки гитариста к своему пылающему горем лицу и замер. Уснул. Приятно убаюканый мерным покачиванием рук Холстинина. Но каково же было его печальное удивление, когда проснувшись, обнаружил, то же безразличное и аутичное отчуждение на лице любимого гитариста. -Нет,это не может быть… -Не может быть… Как во сне Виталик прошел на кухню. В общем угаре беспамятства никто не заметил, как басист, достал из холодильника бутыль зеленого стекла. Он тихо прошел в гостиную, где находился нежно перламутровый диван с и Вова обложенный нелепыми подушками. Теперь все казалось баасисту нелепым, в том числе и собственное существование . Движение руки. Крышка падает на пол. Секунды отделяют Дубинина от сопричастия беспамятству Володи. - Раз, два, три, - глоток. Бутыль падает на ковер, заглушая стук об пол. -Эй, Дубинин ,какого ж ты мученика изображаешь ?-перед лицом заспанного басиста,застыл благородный лик вменяемого Петровича. Вова…ты жив…-не веря тому,что говорит,шептал басист. -Рот закрой- сквозит,-поморщился Петрович,-Ты что пил, керосин разбавленный кошачей мочей? -Неужели, это сон? Неужели, все позади? Несмотря на раздражение гитариста, Виталик не смог преодолеть радости от такого благополучного исхода и повис у того на шее, с радостным воскликом: "не идиот ,чтоб меня!" -Тише ты, крылья помнешь,-уже мягче сказал Вова,- а за сквернословие, вообще, нимбы срезают,- приобнял Виталика Холст. Крылья?- застыл в объятиях Холстинина ошарашенный Дуб,- Нимбы?
Автор: реализация заявки 13 Это было начало девяностых. То ли 1992 год, то ли 1993, точно не скажу, ибо не помню. Безработица, кризис, разруха. Это безусловно, хорошо помнят все, но есть и хорошие моменты в беспросветной мгле, и как не странно нередко их набирается немало. В тот год мы с Валеркой уже встречались, однако никаких особенных угрызений совести по этому поводу не испытывали. Все это придется позже со временем, и, наверное, с умом. Нам нравилось проводить время вместе, но я не смогу сказать, что мы оба так уж сильно страдали от отсутствия общества друг друга, к тому же, нельзя забывать о том, что мы работали вместе. По стране то тут, то там вспыхивали стихийные митинги и забастовки, все это было не редкостью у отчаявшихся людей, надеющихся хоть как-то прокормить свои семьи. В основном, народ занимался торговлей всем, чем только можно и бартером, кому это удавалось. Вот и с авиацией были проблемы. То ли топлива там не было, то ли что ли. Но нас отправили в путь-дорожку поездом. Конечно, нельзя было исключать и того факта, что недостаточно мы были круты, чтобы ради нас самолеты в воздух поднимались, но хотелось верить в лучшее, и мы верили. Ничего кроме этого собственно, к тому времени уже не осталось. Видимо чтобы скрасить наше не очень радужное настроение и отсутствие воздушных перевозок нам в кои-то веки достался СВ-вагон. Вроде бы у кого-то из оргов кто-то из родни на РЖД работал, вот нам и повезло. Не нужно было заправлять постель и наливать себе чай, можно только чего покрепче – все остальное сделают заботливые проводницы. Почувствуй себя звездой в сельском клубе. А что? Иногда помогает. Опередив Холста на два шага я выбрал купе по центру и затащил в него свои и Валеркины вещи. Все как надо вагон № 13, ехать – за Урал… в общем будет весело. Володька метнул на меня взгляд, в котором выражалась вся его братская и искренняя неприязнь и утащил Дуба за собою в соседнее купе, наверное, в целях проведения интеллектуальной беседы. Едва поезд тронулся, как Дубинин пригласил всех к столу. Недолго думая, ну так это, секунд двадцать, мы согласились. Начинающийся тур обещал быть непростым и напряженным, а пока, наш любимый вид спорта литрбол ровнял нас всех, связывая родственными узами и извечным вопросом «ты меня уважаешь?», а так же восклицаниями, вроде: «тына Дикинсона не гони!». Все как обычно, высшее качество, арийский скандал… все в традициях. Но кто ж знал, что все закончится иначе, чем полагалось, особенно для меня? После обильных возлияний мы с Леркой откочевали в свое купе, где с ним… да не с купе, а с Кипеловым случился форменный трындец. По-русски, жопа. Лерка аккуратно сложил почти всю свою одежду на откидном столике и заявил, что идет в душ. На мои уверения, что душа в поезде нет, вокалер яро запротестовал и заявил, что я ничего не знаю. Долго ли коротко ли, но внезапные озарения прогрессировали и в руках у Кипелова появился кипятильник, тазик (откуда!?) и пара бутылок минеральной воды. - Вот и душ, - резюмировал он. Мне очень сильно захотелось в этот момент поменяться местами с Холстом. Я от досады даже протрезвел. Я представил, что золотой голос металла сейчас либо все тут обольет, либо его замкнет, как ту самую старушку. Пришлось помогать. Кордебалет в тазике был фиеричным. Правда просьбу о мытье косы русой я решительно отклонил, во избежание. - И не приставай ко мне! – уверено заявил Кипелов, закутавшись в одеяло, точно в кокон, - а то знаю я тебя… стоит мне только отвернуться… Договорить Валерка не успел – заснул. А я убирал остатки душевой кабины им. В.А. Кипелова, закинул кипятильник подальше, а то вдруг вокалера снова осенит гениальная идея? Всю оставшуюся половину ночи я слушал наш репертуар, правда с авторскими ремарками, и очень жалел, что у меня не было диктофона.
Автор: Заявка № 11. Эту новую технологию должен был кто-то опробовать. Вначале, конечно большинство потребителей возопило, что и со старым Интернетом время убивалось легко и непринужденно. Что более глубокое погружение убьет реальность, что повысится число суицидов… В общем, как и любое новшество Соур вызывал недовольство толпы и резкую критику в свой адрес. Спустя месяц или полтора в Соуре, как и во всех соцсетях появились свои проблемы, свои поклонники, тролли и подставные лица. Проект развивался вполне по законам жанра, проходя все стадии взросления. Сперва он принадлежал привилегированным членам общества, не вытесняя традиционного Интернета и лишь много позже стал постепенно доступен все большему количеству потенциальных клиентов. - Ты уже подключил Соур? – поинтересовался Маврин у своего давнишнего приятеля Артура Беркута, - потрясающая штука! Кроме развлечений открывает массу возможностей. Вот например, можно не выходя из дома отыграть 10 концертов в разных городах с полным эффектом присутствия, при этом особенно не напрягаясь и после устроить полу-реальный слэм с фанатами своей любимой группы, только на другом конце земного шара! - Я все думаю над этим, - откликнулся Артур, - стоит ли тратить такие существенные суммы, когда старый www никуда пока деваться не собирается? - Ты просто не пробовал, - заговорчески подмигнул гитарист. - Не уж-то, - оживился Беркут, - ты уже приобрел эту хрень? - Угу, и я тебе скажу, что это Нечто! Это круче самой забористой травы, которую тебе быть может, доводилось пробовать! Арти пожал плечами, хмыкнул и изъявил желание попробовать расхваливаемую новинку. В конце-концов, что в этом такого? Если Рыжий пока еще жив, с ума не сошел и с собой не покончил? Между их новой встречей у Маврина на кухне и этим разговором, едва ли прошло больше трех с половиной недель. Артур не ждал многого от новой «времяжорки», но Сергей светился, точно начищенный таз, или словно пятилетний ребенок в канун новогодних праздников. - Я покажу тебе новый мир, - продекламировал он, Беркут усмехнулся и прошел в зал, держа специальный шлем подмышкой. Чем-то устройство приемника напоминало мотоциклетный шлем, чем-то портативный аппарат для МРТ и было сложно сказать, что же он напоминает больше . Артур расположился в кресле, а Сергей включил передатчик, похожий на роутер. - Надевай шлем, и нажимай кнопку «вкл.», там беспроводная связь. Как говорится, расслабься и получай удовольствие! Беркут послушно надел свой «приемник нового счастья» и нажал кнопку «включение». Он откинулся на спинку кресла и понял, что ничего особенного не произошло. Он все так же сидел в квартире у Маврина, только почему-то того видно не было. Артур посмотрел на свои ладони, прикоснулся пальцами к голове, лицу, шее… все ощущения были реальными… только вот никакого шлема-приемника на нем больше не было. «Вот она – новая виртуальность», - подумал Артур поднимаясь с кресла. Он прошелся по комнате, точно по палубе корабля. А выглянув в окно понял, что действительно «никакой наркоты» ненужно с этим «Интернетом». Вместо привычного взгляду московского пейзажа, за окном расстилался дивный красоты изумрудный луг. Это было настолько не похоже на, набившую оскомину, заставку Windows XP, но, в тоже время, давало явную отсылку к компьютерной реальности происходящего. Артур смело шагнул в оконный проем. Как он и ожидал, не было ни боли, ни чувства полета, ни высоты. Он сразу оказался на лугу, а стоило подумать о тактильном контакте с травой, как с ног вокалиста исчезли ботинки. И вот он бежал босой по траве… бежал не помня себя от охватившего его восторга. Вдалеке росло огромного разлапистое дерево. Артур не смог определить породу, даже когда приблизился вплотную, однако это мало волновало его. У корней дерева ожидаемо бил родник, превращаясь после в небольшой ручеек. Такие великаны сами не вырастают. Артур зачерпнул пригоршню ледяной воды и с удовольствием попробовал на вкус. Это была самая чудесная вода, которую ему приходилось когда-либо пить. Он пил довольно долго, пока не напился и довольный и уставший откинулся на мягкую траву. Бер прикрыл глаза, ведь солнце было толь ярким, что пробивалось даже сквозь густую листву. Он лежал, щурясь даже сквозь сомкнутые веки улыбался чему-то, и не заметил, как задремал. Он не мог точно сказать, сколько времени прошло час или целый день, но разбудил его поцелуй. Легкий, как касание крыла бабочки и нежный, как сентябрьское солнце. Артур открыл глаза и не поверил им. Луг никуда не делся. Ручеек так же журчал у корней массивного дерева неподалеку, но вместо яркого солнца ему улыбалась совсем другая звезда. Его собственный фетиш и предмет самых сильных и запретных желаний. «Это всего лишь виртуальная реальность, - подумал он, - Кипелов не может оказаться со мной в одном трипе, а даже если это он, то его желания наверняка не совсем похожи на мои, а значит и бояться мне нечего!». Но Валера был таким реальными, таким мягким м теплым, податливым, замечательно пахнущим свежей травой и солнцем… это была феерия, потому что слова складывались в мыслеобразы и передавались прямо в мозг. Это было слишком реально… казалось в тот момент, важно просто не сбить сразу дыхание, и успеть еще раз запечатлеть поцелуй на его плече… шее.. губах… Артур не помнил, чтобы в реальной жизни ему доводилось испытывать столь яркие эмоций от секса. И ему захотелось остаться здесь навсегда. Это «лимбо» вполне устраивало его… быть с Валерой, позволить себе любить его… позволить ему… Но чья-то бесцеремонная рука стащила с его головы шлем и настойчиво совала нашатырь под нос. - Что… что случилось? – недовольно бурчал Артур, сморгнул последние остатки груз. - Прости, Артурище, но тут пришел Святой Кипелов и всех обломал… - Что? – Беркут не успел осознать, как его лицо залилось краской. - Ты в порядке? – настойчиво поинтересовался знакомый голос. Потом в поле зрения появился и сам Валерка, он присел рядом, на подлокотник кресла, и продолжил свою душеспасительную речь, - этот ваш Соур прямая угроза, говорят отзывают все проданные в России образцы. Что-то пошло не так, как планировали создатели. Люди с ума сходят, а вы… Артур глупо кивнул. Пальцы Валерия холодные и мягкие легли на его лоб, легко взлохматили челку… - Ты себя вообще нормально чувствуешь? – снова спросил Кипелов. - Да,- шепнул Арти, поднимая глаза на обеспокоенного «спасителя». - Будем считать, что обошлось… давайте я вам сейчас все расскажу… - начал было Валера, но Артур вдруг заметил, что что-то не так… не правильно в этом внезапном «пробуждении»… ведь Лера сжимал в пальцах какой-то чертов обруч, да и засос на плече, оставленный Беркутом никуда не делся… да и … почему обруч??? Артур помнил, что у него был шлем. Он решительно шагнул вперед и обнял Кипелова. В тот же момент он проснулся опять. Солнце. Яркое, бездалостное, пробивающееся сквозь листву… слышно ,как в тени огромного разлапистого дерева журчит ручеек. На небе появилась большая красная надпись «Выход из системы», а потом чУдный мир исчез, а осталась только Сережкина квартира… Артур безвольно стащил с себя шлем, откинул его в сторону. - Что это было? – хрипло спросил он. - Двойное погружение, - беспечно улыбнулся Рыжий, - первая ступень это твоя самая яркая фантазия, заветное желание, фетиш, если хочешь. Вторая – «Капля дегтя», иначе человеку хотелось бы остаться Там навсегда, понимаешь? Беркут вздохнул. - Можно мне будет еще поиграть в бога своей судьбы? –спросил он. - Конечно, но вторая доза стоит, как бутылка хорошего коньяка, - усмехнулся Маврин. «Точно Бес», - подумал Арти и улыбнулся в ответ.
Автор: Реализация заявки №5 Я очнулся в темноте и сразу понял, что лежу на чем-то мягком. Интересно, куда нас закинуло на этот раз? Так, кажется, я в каком-то помещении, причем на кровати – значит, нас кто-то нашел и даже не связал, видать хреново мы выглядели и не представляли угрозу. Я слез с кровати и прошелся по помещению. Пол каменный, кровать деревянная, свечи… кажется, снова средневековье – который уже раз! И особенно весело сюда попадать прямо с космического корабля. Как же мне надоело шататься по чужим мирам и не находить дороги домой… Направив руку в сторону переносного подсвечника у изголовья кровати, я толкнул через пальцы короткий импульс. Вспыхнул послушный огонек и на стенах заплясали тени. Взяв подсвечник в руку, я стал осматривать помещение. За тяжелыми шторами обнаружилось окно, закрытое тонкой косой решеткой, а за ним ночь. Звезды не напоминают ничего из того, что мне доводилось видеть, значит, здесь мы еще не были. Скорее всего – не были. Луна… так, у этой планеты есть как минимум один спутник. Судя по всему, я на втором этаже, вокруг деревья, а больше ничего сказать нельзя – темно. Где мои вещи? Короткий осмотр помещения – и я обнаружил свой рюкзак на полу рядом с кроватью. Скорее всего, его просто не смогли открыть, потому и оставили. Закатав рукава рубашки, я закрепил на запястьях широкие напульсники – это не должно вызвать подозрений, если мое предположение относительно средневековья верное. А то, что они нашпигованы микрочипами и чувствительной электроникой – так кто же это определит? Как хорошо делать переход в одежде на шнуровке – она никогда не исчезает из моды, да и длинные рукава удачно скрывают мои не всегда уместные татуировки. Несколько функциональных украшений на шею, нож за пояс – и на первое время я достаточно экипирован для этого мира. Где же Валерка? Последний раз, когда мы после скачка очнулись по отдельности, был не самым веселым, вот и сейчас… Сняв с шеи маленький кристалл, я вставил его в нужное углубление на левом напульснике. Кристалл засветился бледно-голубым… Черта с два! Нас снова раскидало! Причем, судя по всему, неслабо. Значит, скорее всего, нам придется в этом мире сыграть какую-то роль, прежде чем нам удастся отсюда выбраться. Водоворот Миров так просто не выпускает. Как мне это надоело, кто бы знал… еще и искать теперь его… Задачка не из легких, учитывая то, что он, скорее всего, ничего не помнит. Или помнит, но очень мало, и не понимает что именно. Вечно так получается, что это я должен его искать. У меня память отшибало всего два раза, а у него уже седьмой, если я все правильно помню… Еще бы знать, в какой стороне его искать… Кристаллы показывают только удаление друг от друга, направление и расстояние считает электроника, с которой он теперь, разумеется, не сможет справиться… Я вернул кристалл на шею и уселся на широкий подоконник. Что же делать? Дверь, конечно, заперта – даже и пробовать открыть не стоит. Раз у меня не отобрали вещи, значит относятся ко мне хорошо – не стоит это портить раньше времени, пока не разобрался, где я… Так, что еще… ах да, время… Небольшой медальон надежно маскирует часы. Импульсный толчок – и крышка откинулась, открывая светящиеся цифры. Так… с момента перехода прошло почти шесть часов – долго же я был в отключке… интересно, как давно я тут валяюсь? Наверное, меня нашли почти сразу. Времени в запасе еще немало, хотя все равно надо торопиться – триста шестьдесят земных часов не самый маленький срок, но кто знает, как течет время здесь… в любом случае, придется дождаться утра – не похоже, чтобы тут жили в темное время суток. За окном мелькают лишь тени ночных летунов, да слышен шелест листвы. Я спрыгнул с подоконника и задернул шторы – не нужно, чтобы меня видели. Темнота надоела, и я повел руками вокруг, кидая через пальцы короткие импульсы и зажигая свечи. Уж чего-чего, а этого добра тут было достаточно, хотя общая обстановка помещения была весьма скромной – кровать, небольшой столик, пара простых кресел, зеркало и, собственно, на этом все. Я уселся в одно из кресел и стал ждать, иногда вставая, чтобы выглянуть в окно. Прошло еще четыре земных часа, а картина за окном не менялась – ночь тут была явно длиннее, чем я привык. Однако мне показалось, что за стеной возникло какое-то движение, как будто обитатели дома стали просыпаться – стали слышны шаги, голоса… Еще через полчаса щелкнул замок, дверь в комнату открылась и внутрь юркнул белобрысый парнишка лет десяти-двенадцати, сразу замотав головой, осматривая помещение. Я сидел, откинувшись в кресле и небрежно закинув ногу на ногу. Увидев меня, он вздрогнул, вытянулся и, вытаращив на меня огромные испуганные глаза, пробормотал: – З-з-здр-авствуйте… к-как Вы себя чувствуете? – В целом неплохо, – спокойно ответил я, – хотя я понятия не имею, где нахожусь, как я тут оказался и кого за это нужно благодарить… – Я нашел Вас вчера вечером, когда гулял в лесу… Вы лежали среди деревьев без сознания, и могли стать добычей для диких зверей… я позвал отца, и мы перенесли Вас сюда, в наш дом, вместе с вещами… Мальчик явно меня опасался, но я старался говорить как можно спокойнее и мягче. – Я весьма признателен за такую заботу, не всякий человек так легко возьмет к себе в дом незнакомца, – ответил я, умолчав о том, что ни один зверь не смог бы подойти ко мне ближе, чем на три метра. – Хотелось бы узнать, как зовут твоего отца, и могу ли я с ним увидеться… да и твое имя я бы узнать не отказался… – Отца зовут Джеральд Флеттечи, я скажу ему, что Вы пришли в себя, и хотите его увидеть, я думаю, что он вам не откажет, а меня зовут Бьен, а Вы… – он сделал паузу, будто собираясь с духом, и вдруг выпалил – Вы маг, да? Вот это нифига себе заявочки, подумал я, однако виду не подал, а только загадочно улыбнулся и спросил: – Интересно, почему ты так решил? – Ну… – он замялся, посмотрел в пол и начал перечислять, загибая пальцы. – Вы лежали в той части леса, куда можно попасть только от нашего дома, потому что вокруг только скалы и непроходимые растения, но никто не видел Вас. На Вас не лают собаки, они наоборот пытались подбежать и ластиться, словно Вы их хозяин, хотя Вы были без сознания! Ваш мешок никто не смог открыть. Вы одеты так, как простые люди не одеваются, у Вас на пальцах серебро такой выделки, какое носят только аристократы и маги… Вы как-то зажгли здесь все эти свечи, хотя здесь не было источника огня, и приспособлений для его получения, и тем более нет жерди, чтобы зажигать свечи под потолком… у Вас странные рисунки на теле, их было видно из-под краев одежды… ну, вот, хотя бы это… Гм… любопытно, со свечами это я, конечно, не подумал… да и татуировки закрывать надо лучше… но раз приняли за мага, можно пока прикинуться им, авось это сыграет мне на руку, кажется, их тут уважают. Я снова благостно улыбнулся и сказал ободряющим голосом: – А ты наблюдательный малый, это похвально, – он вскинул на меня взгляд, явно польщенный этими словами. – Да, ты угадал, я маг, просто немного неудачно переместился, такое бывает… и возможно, мне потребуется чья-нибудь помощь, чтобы понять, куда мне теперь направляться… Взгляд мальца стал восхищенным. – Я… я… никогда не видел настоящих магов! Я так много о них слышал, но никогда не видел, а тут Вы… у нас! Я так рад, что Вы попали именно к нам и что я могу говорить с Вами! Мы Вам обязательно поможем, я сейчас же скажу о Вас отцу! – выпалил он скороговоркой, покраснел и выскочил за дверь, однако запереть ее не забыл, замок щелкнул, и я услышал, как он понесся по коридору, торопясь к отцу. Так, имена у них немного непривычные, значит, мое имя не подойдет, кличка тоже… надо бы придумать что-то подходящее… Вскоре дверь открылась, в комнату вновь скользнул Бьен, а вслед за ним вошел высокий мужчина, очевидно, что отец. Такие же светлые волосы спускались практически до плеч, такой же быстрый, внимательный взгляд. Только нет этой детской порывистости, вместо нее спокойствие и уравновешенность. – Здравствуйте, – сказал он, чуть склонив голову. – Меня зовут Джеральд. Мой сын сказал, что Вы пришли в себя, чувствуете себя неплохо и хотите меня видеть. Что ж, я рад, что Вы в порядке и предлагаю побеседовать за завтраком. – С удовольствием приму Ваше предложение, – ответил я вполне искренне, поднимаясь с кресла. – Идемте со мной. Вещи можете оставить здесь, к ним никто не притронется – сказал Джеральд и, посмотрев на сына, добавил, – Бьен, беги к матери, скажи, что наш гость будет завтракать с нами. Мальчишка быстро кивнул, наградил меня еще одним восторженным взглядом и сорвался с места. Похоже, его обрадовала перспектива завтрака в компании мага. Едва он исчез, Джеральд снова повернулся ко мне. – Я рад, что Вы оказались у меня. Бьен сказал, что Вы маг, а в наше неспокойное время многие относятся подозрительно ко всем чужакам. Как мне Вас называть? – Мэверик, – я сказал первое, что пришло в голову. – Подходящее имя для мага. Звучит. – Он улыбнулся. – Не удивляйтесь, я знаю, что маги никогда не назовут своего настоящего имени первому встречному. Слово незнакомое. Можно узнать, что оно означает? – Конечно, это никакой не секрет. Странник, скиталец, бродяга – примерно так. Вполне отражает мой образ жизни. Он снова улыбнулся и сделал приглашающий жест. Мы двинулись в сторону столовой, а я думал, как стоит себя вести дальше. Я видел, как его внимательный взгляд обшарил комнату и горящие везде свечи, но больше он никак не отреагировал на те странности, что были связаны со мной. Завтрак прошел довольно спокойно, после стандартного обмена любезностями разговор потек легко и мне удалось выяснить все, что было необходимо. Я находился на одном из островов большого архипелага, чуть в стороне от центра. На улице было теплое время года, и для него была нормальна темнота в большую часть суток. Солнце поднималось ненадолго, но высоко и жарило нещадно. А зимой, наоборот, почти все время светло, солнце висит у самого горизонта и почти не поднимается, освещая заснеженные острова скользящими лучами. Магов тут много, и они в основном обитают на одном из островов в центре, где могут изучать новое и делиться своими знаниями друг с другом без ущерба для окружающих. Но довольно много живет и на других островах – чаще всего их приглашают для каких-то целей. В центре архипелага бурлит гейзер, выбрасывая фонтан прямо из воды и рассыпая ее по каменным глыбам вокруг. Жить на этом каменном нагромождении невозможно, но зато острова имеют постоянный источник целебной воды, которая широко используется медиками и магами – благодаря ей все население островов практически не болеет. Вокруг гейзера расположился почти идеальный круг островов, на одном из которых и обитают маги, на другом расположена столица архипелага, да и остальные больше несут централизованную функцию – университеты, военные базы, большой порт, центральный рынок и тому подобное. Магам, прибывшим издалека, рекомендуется наведаться на остров магов и сообщить о себе верховному магу, чтобы не вызывать подозрений в злом умысле. Чтобы не сильно выделяться среди окружающих и больше смахивать на местного мага, мне понадобится большой теплый плащ – этим обещала заняться жена Джеральда, очень приятная женщина. Еще понадобится посох, но это я могу сделать и сам. Говорил в основном Джеральд, что логично. Бьен таращил на меня восторженные глаза, а в конце беседы, сильно смущаясь, попросил меня сделать что-нибудь волшебное. Просьба поставила меня в тупик, но я не показал этого и быстро нашелся, что сделать. Всякие ерундовые фокусы с водой и огнем у меня всегда получались хорошо, и я решил, что этого будет достаточно. Я попросил ненужную чашу с холодной водой, а сам зажег на кончиках пальцев небольшой огненный шарик. Взяв мальчишку за руку, я пересадил шарик ему на ладонь – он явно боялся, но даже не дернулся, когда теплый шарик защекотал его кожу. Потом, когда он убедился, что шарик действительно из огня, я опустил его в ледяную воду и увидел, как восхищенно расширились глаза мальчишки, когда шарик не погас, а продолжал гореть, и вода рассеивала его свет. Еще больше он восхитился, когда я сказал, что шарик будет гореть под водой еще три дня, а если капнуть в чащу немного вина, то может дотянуть до семи. О том, как сделать так, чтобы огонек горел еще дольше, я говорить не стал, потому что для этого, разумеется, нужна кровь, как самая эффективная живительная сила… После завтрака я, захватив свой рюкзак, отправился в ближайший лес. Подходящее деревце нашлось быстро, и вскоре импровизированный посох был готов. От нечего делать я вырезал на нем узоры, а в верхней части – углубление и укрепил в нем небольшой прозрачный шар с мерцающим огоньком внутри – очередная игрушка из моего рюкзака, приблизительно отображающая мои возможности в текущий момент. К моменту, когда поднялось солнце, я уже был в доме и примерял плащ. Он оказался темно-серым, с капюшоном и довольно удобным, к тому же закрывал меня целиком, вместе с вещами. Мы распрощались с гостеприимными хозяевами добрыми друзьями, и я выдвинулся в путь, когда на горизонте алел закат, а мои часы показывали, что с момента перехода прошло чуть больше одних земных суток. Я не ошибся, здесь сутки гораздо длиннее, но мне не привыкать, я могу долго не спать. Драгоценные камни ценятся высоко практически в любом мире, и этот не был исключением. Несколько разноцветных камушков – и у меня достаточно местных денег, чтобы ни в чем себе не отказывать. А тому, кто платит, не задумываясь, лишних вопросов обычно не задают. Капитан небольшого, но быстрого парусника согласился подвезти меня в центр и вскоре я уже сидел на палубе, кутаясь в теплый плащ и любуясь морскими просторами. На меня быстро перестали обращать внимание и я, улучив подходящий момент, снова проверил кристалл. Если мне не показалось – свечение стало ярче, а это значит, что я на верном пути. Это меня немного приободрило, и остаток пути я думал о том, в каком направлении мне искать Валеру. Ночь я провел, не спускаясь с палубы – мне было интересно все вокруг. Наше суденышко причалило к торговому острову, когда солнце только начало подниматься из-за горизонта – почти вся мелкая навигация предпочитала перемещаться в темное время суток, чтобы не пострадать от палящих солнечных лучей. Да и на улицах жизнь в это время словно замирала – все стремились в спасительную тень. Я переждал жаркие часы в одном из многочисленных кабаков, неспешно наполняя желудок местной пищей, основным блюдом в которой, разумеется, были всякие морепродукты и рыба. Между многими островами центра были перекинуты мостики, но к некоторым можно было подобраться только по морю. Остров магов был именно таким, и мне пришлось расстаться с некоторым количеством денег, чтобы попасть туда. От пристани я направился неспешным шагом к огромному замку в центре острова и думал о том, с чем мне придется в нем столкнуться. А вдруг они будут проверять, какой из меня маг? Ведь я просто ухватился за идею, которую мне, сам того не зная, подкинул Бьен. Да, конечно, я кое-что могу. Управлять своей энергией, посылать импульсные толчки… этому всех нас учили в первую очередь. Да, я могу немного управлять огнем и водой – эти стихии мне всегда давались легче остального… но на самом деле мои силы весьма невелики и без специальных напульсников, многократно усиливающих мои возможности, я вообще мало что могу… Ворота в замок были закрыты, но рядом с ними обнаружилась небольшая калика. Я постучал, и дверь открыл сухой старик с добрыми глазами. Он спросил меня про цель моего визита, на что я ответил, что я маг, прибыл издалека, и узнал, что нужно отметиться у Верховного, затем и явился. Привратник кивнул мне и, распахивая дверь, сказал: – Назови свое имя, маг, и можешь заходить. – Мэверик. – ответил я, и сделал шаг, однако остался на улице. Я озадаченно уставился на дверь, а потом перевел глаза на волшебника. Тот продолжал улыбаться. Издеваются они, что ли? Похоже, подставное имя тут мне не поможет… Я быстро обернулся – нет ли посторонних, но вокруг было пустынно. Подумав, что ничего не теряю, я сказал: – Меня зовут Сергей. В этот раз переступить порог удалось без проблем. Привратник удовлетворенно кивнул и жестом велел следовать за ним. Кажется, его совсем не смутило мое необычное для этого мира имя. Меня привели в небольшой сад с фонтаном и оставили одного. Я осматривался и не заметил, как появился высокий седой мужчина. Видно было, что он значительно старше меня, но выглядел он едва ли не лучше. – Добрый день. Тебе не нужно таить от меня свое имя, но, в общем-то, можешь пользоваться тем именем, каким ты называешься в миру. Меня можешь звать просто Верховным. Зачем ты пришел? – Мне сказали, что маги, прибывшие издалека, должны отметиться здесь… – неуверенно проговорил я. Мне показалось, что он видит меня насквозь и пытаться соврать ему бесполезно. – Да, это так. В целях безопасности наших граждан. Хотя… маг из тебя весьма слабый, я это вижу. Ты кое-что можешь, и кое-что умеешь, но познания твои невелики. Однако, предметы, которые ты носишь с собой, помогают тебе и делают тебя сильнее. Я не вижу в тебе дурных намерений, потому не собираюсь тебя неволить. Если у тебя есть планы, ты можешь идти, куда пожелаешь. Если ты не знаешь, чем тебе заняться или хочешь отдохнуть, можешь остаться в замке – тебе предоставят комнату, еду, чистую одежду, и ты всегда сможешь научиться чему-то новому. Если тебе хочется приключений, то в наше неспокойное время высокий спрос на магов-смельчаков. Приезжают принцы, рыцари и прочие авантюристы, собирающиеся на подвиги, и им требуется в компанию смелый маг среднего уровня – если у тебя будет желание, ты вполне подойдешь… и если все сложится удачно – получишь деньги и известность. В общем, решать тебе. – Спасибо, Верховный. Я, пожалуй, пока останусь, отдохну и немного осмотрюсь. – Располагайся и чувствуй себя как дома. Тебя проводят. Я склонил голову в благодарном поклоне, а когда поднял взгляд, Верховного уже не было, а из арки в дальнем конце садика ко мне направлялся молодой маг. Он показал мне замок и проводил в комнату, расположенную в восточном крыле замка. Комната оказалась небольшой, а обстановка довольно скромной – жесткая кровать, шкаф, стол у окна и стул – вот и все, что было. Из окна я увидел кусочек моря рядом с пристанью. Я подкрепился в замковой столовой, рассматривая других магов из-под опушенного капюшона, поднялся наверх и закрылся в комнате. Проигнорировав все предметы интерьера, я снова уселся на окне. Деревянные ставни были распахнуты, и в комнатку врывался свежий морской воздух. Что же дальше? Куда мне идти? Где искать Валерку? Прошла уже шестая часть отмерянного нам времени, а я по-прежнему не имею понятия, что мне делать. Что хочет от нас этот мир? В какой ситуации Валера? Может, ему требуется помощь и я должен нестись его спасать? Да я бы побежал, если бы знал куда…. Покрутив в руках кристалл, я снова вставил его в напульсник. Ого! Все-таки я не ошибся с направлением – свечение стало намного ярче. Сейчас мы явно намного ближе друг к другу. Но куда теперь, как его искать?.. Как же я устал от этого… мне не хватает его, я скучаю по нему и по нашему миру, я хочу домой… а еще я очень соскучился по музыке, по своей гитаре… Я снова открыл часы, и, вздохнув, переключил их на отсчет общего времени. С момента первого перехода идут сто двадцать девятые сутки. Четыре земных месяца… Холст нас убьет. А Дуб поможет избавиться от трупов. Если, конечно, нам удастся вернуться. Неизвестно еще, сколько времени прошло на Земле… Еще двое здешних суток я провел, шатаясь по замку и окрестностям. Внешне казалось, что я отдыхаю и никуда не тороплюсь, но на самом деле я лихорадочно думал, как поступить. Ведь у меня не было ни одной зацепки, ни единой мысли, что делать. А время утекало… Всего четверо местных суток – а я уже привык к странному поведению солнца и привык просыпаться в темноте. Я много бродил по улицам острова, блуждал по широким, вымощенным брусчаткой улицам и маленьким извилистым переулкам… сидел на каменных плитах набережной или на зеленом холме неподалеку от замка, рассматривая видимый издалека остров столицы… Думал о том, что, возможно, стоит наведаться туда, но не мог на это решиться. Я крутил кристалл в руках целыми днями, но свечение не менялось… То и дело я слышал странную присказку. Почти все взрослые к месту и не очень говорили фразу «В наше неспокойное время». Что, интересного, в этом времени неспокойного? Ведь вроде все благополучно… Ни войн, ни голода, ни болезней. Все работают, отдыхают, живут как нормальные люди. Много детей, они играют на улицах, на набережных и не заметно, чтобы кому-то что-то угрожало… Что же у них за беда? Неужели именно ее придется нам устранить? Тяжкая штука этот Водоворот – каждый мир катится в пропасть. По-своему. И чаще всего непонятно, как именно… И непонятно, как долго он еще протянет и можно ли что-то изменить… Судя по всему, тут – можно. На третьи сутки моего пребывания на острове, я проснулся и почувствовал на своей груди что-то теплое. Вот те ж на! Неужели, мне повезло? В утренней темноте кристалл светился голубым сам по себе, без усиливающей электроники. Это могло означать только одно – второй кристалл, а значит и Валера, где-то совсем близко. Я стремительно оделся и привычно уселся на подоконник, устраивая кристалл в нужном углублении. Ярко-синий свет резанул глаза так, что я зажмурился. Он рядом, он совсем рядом! Но где? Я посмотрел в окно – была еще кромешная тьма, только кое-где начали зажигаться первые огоньки. Перевел взгляд дальше, к морю – там огоньков было больше, ведь пристань не засыпала никогда. Пригляделся и увидел, что к берегу подходит легкий стремительный корабль. Судя по всему, едет кто-то важный…. Наверное, нанимать мага для какой-то работы. Видимо, пожаловал сам, а не прислал человека, а значит, работа будет непростой. Быть может Валера там, на этом корабле? Или на другом, который тоже успел прибыть за прошедшую ночь? Как проверить? Ведь никто не пустит меня на эти корабли… А остров просыпался. Везде загорались разноцветные огни, в коридорах замка послышался шум – начинался новый день. Корабль тем временем причалил, но люди из него выходить не спешили, и я тоже решил не торопиться. Спустившись вниз, я позавтракал, не придавая особого значения тому, что именно попадает в мой желудок. Радовало уже то, что еда была настоящей, а не иллюзией, как многое на этом острове – маги развлекались кто во что горазд. После завтрака я отправился прогуляться в местный лес, намереваясь потом дойти до пристани и посмотреть-таки на корабли, но мне не удалось это сделать. Едва я вошел в лес, меня нагнал юноша в простом плаще – вероятно из тех, кто прибыл на этот остров совершенствовать свои знания и умения. – Мэверик – выдохнул он, немного запыхавшись от быстрой ходьбы, – Вас просил позвать Верховный. – Зачем? – искренне удивился я. – Не знаю… он не сказал. Сказал только, что Вам это, скорее всего, будет интересно. – Ладно, – я уже понял, что моя прогулка накрылась – куда идти? – В Каминный зал. Следуйте за мной! В замок вернулись быстро. Я чувствовал, что кристалл продолжает греть мою грудь, и немного злился за вынужденную задержку моих планов. Мы встретили Верховного в коридоре замка, он отпустил юного мага и, то ли увидев, то ли почувствовав мое раздраженное состояние, сказал мне: – К нам снова пожаловали гости, ищущие приключений на свою голову. Я подумал, что может быть, тебя заинтересует их предложение, и ты найдешь дело себе по душе… Я неопределенно качнул головой и предпочел не отвечать. Гораздо больше меня беспокоил тот факт, что кристалл нагрелся еще сильнее. Или это от постоянного контакта с ним мне так кажется? В любом случае, возможности достать кристалл и проверить – сейчас нет, а значит, придется терпеть. Верховный подтолкнул меня к нужной двери, а сам исчез в другом направлении. В Каминном зале уже было полтора десятка магов разных возрастов. Искатели приключений, любители подзаработать… те, кому не сидится на месте, скучно в стенах замка или на рутинной работе привязанного к населенному пункту мага. Все сидели по в разных местах зала – где придется: на диванах, на полу, на лестнице, ведущей на верхнюю галерею – свободным оставалось пространство только непосредственно у камина – там стояли кресла для Верховного и его гостей. Одни сидели рядом и беседовали, другие, наоборот, старались находиться подальше от всех. Я окинул взглядом зал и уселся на подоконник – ну нравятся они мне в этом мире, что поделать! К тому же из окна тоже была видна пристань, и я мог, не привлекая внимания, наблюдать за причалившими кораблями. Дальняя дверь в зал распахнулась, и в зал вошел Верховный Маг в сопровождении двух человек. Один из них – мощный мужчина в возрасте, за плечами которого явно много путешествий и подвигов, а второй… вторым был Валерка. Я едва не выдал себя, едва не дернулся к нему навстречу – сдержался. Нельзя. Он казался таким маленьким и худым по сравнению с другим гостем и Верховным магом. Но одет он был, надо сказать, весьма богато. Конечно, он ничего не помнит. Он даже не знает, кто он на самом деле, послушно проживая чужую жизнь, которую подсунул ему Водоворот. Верховный взмахом руки призвал собравшихся к тишине. – Друзья мои! Позвольте представить вам наших гостей – Генрих и Льедар! Они сдержанно поклонились и устроились в креслах. Верховный начал рассказывать про то откуда они, каковы цели их визита, куда они собираются и какие им нужны маги. А я… я слушал вполуха, пропуская все ненужное, и смотрел на Валерку. Льедар… необычное имя. Судя по всему, кто-то знатный. А обруч, обхватывающий его голову, явно из его рюкзака – я мог это определить и с расстояния нескольких метров. Маги любят говорить долго и запутанно – как хорошо, что я умею пропускать лишнюю информацию мимо ушей, не вслушиваясь. Так, так… Значит, Генрих собирается отправиться на Север, там уже десять суток бунтует стихия – волны обрушиваются на селения, разрушая все вокруг. Говорят, пропал какой-то талисман и разбушевался морской дух. Ну-ну. Ему требуются два мага, личность он известная и платит за службу хорошо. А Валерка, то есть, конечно, Льедар, направляется к Восточному Пределу. С крайних островов архипелага видна далекая горная цепь – там живут драконы. И все бы ничего, мирно жили, на людей не нападали, даже помогали иногда, как вдруг словно с цепи сорвались – за последний месяц десяток нападений на ближайшие острова – хаотичных, беспорядочных, и ведут они себя так, словно забыли, как общаться с людьми, словно не являются разумными и мудрыми существами. Не знаю уж, как Льедар собрался решать это проблему, но ему нужен маг, который может говорить с драконами на древнем языке. Понятное дело, желающих сопровождать Генриха нашлось больше – он и известнее, и дело понятнее, да и древний язык знают немногие маги. Но он меня не интересовал. Я сидел и соображал, как попасть к Валере на корабль. Конечно, как только спросили желающих, я сразу назвал себя. Верховный, казалось, немного удивился, но ничего не сказал. И все бы хорошо, но не я один возжелал пообщаться с драконами – таких нашлось еще двое. Верховный предложил Льедару самому выбрать себе сопровождающего. Тот, кажется, не был готов к такому повороту дел и растерялся. Подумав, Верховный отпустил Генриха, выбранных им магов и всех остальных, кого не заинтересовало предложение. В зале нас осталось пятеро, и он предложил Льедару взять себе в спутники того, кто быстрее, а главное, полнее сможет подстроиться под него – так, чтобы понимать друг друга без слов, и знать, что требуется в любой момент, потому что соваться к драконам очень опасно, и может оказаться так, что секунда, потраченная на понимание друг друга, может стоить кому-то жизни. Он пожал плечами и согласился – а что ему еще оставалось делать?
Автор: Продолжение Верховный поставил его к нам спиной и завязал ему глаза. А нам предложил действовать одновременно. В зале возникли иллюзионные опасности. Что от нас требуется? Защитить его? Провести к себе? Не допустить сделать это другим? Черта с два! Я не понимаю их привычных соревнований! И ставку Верховный делает явно не на меня – меня он совсем не знает, и мои возможности оценивает низко. К тому же, он явно сомневается в том, что я могу говорить с драконами. Конечно, я не знаю местного древнего языка – откуда мне его знать? Но у меня есть кое-что получше. Маленькая пластиночка, вживленная в череп, дает мне возможность общаться с кем угодно на том языке, к которому привык собеседник. Если бы не это – я бы не смог общаться в чужих мирах. И мне не приходится знать чужие языки – я просто не осознаю, что говорю на другом. Изменяется сам способ принятия и передачи информации. Когда говорят мне – я улавливаю не речь, которая произносится, а мысль, которая эту речь порождает – просто саму мысль, без языка. Когда говорю я – все немного сложнее. Пластинка обрабатывает мысль, которую хочу сказать я, передает ее собеседнику, цепляет оттуда то, как она должна звучать и заставляет меня это произносить. Процесс осуществляется очень быстро, и никто не понимает, что он сперва принимает от меня информацию, а только потом слышит, как я это произношу – задержка составляет какие-то миллисекунды. Точно такая же пластинка вживлена в голову Валерки. Конечно, он и этого не помнит, как и не знает того, что он и сам может спокойно говорить с драконом. Я не могу забыть, как ловко он поставил на место шестилапого болотного ящера в одном из миров. Блин, как же обойти этих магов? Они сильнее меня, я знаю это… Но… мое сознание пронзила спасительная мысль – мы же и так настроены друг на друга! Нужно чуть-чуть, чтобы он почувствовал меня! Я расслабился, закрыл глаза и открыл свой разум, посылая в его сторону призывную мысль. В следующую секунду я почувствовал, как срезонировали наши пластинки, а сам Валерка вздрогнул. Мне больше не нужно было на него смотреть – я и так знал, где он находится и что делает. Кажется, он испугался. – Не бойся – послал я ему свою мысль. – Это Мэверик. Ты понимаешь меня? – Да – раздалось в голове – Что это? Как ты это делаешь? – Не я это делаю, мы делаем. Верховный просил настроиться на тебя, и вот, я сделал это, и ты сейчас чувствуешь меня и знаешь мои мысли также хорошо, как и я твои. Видишь, я открыт перед тобой. – Зачем? – Я хочу сопровождать тебя и не хочу, чтобы ты меня боялся. Он нервничал, а я чувствовал, как другие маги пытаются пробиться в его сознание. Как мог – я ставил блок, ведь сейчас у нас было одно сознание на двоих, и вел его к себе через все опасности и препятствия, находящиеся в зале. Похоже, он сам этого не понимал, сосредоточившись на мысленном диалоге со мной. – Почему я должен тебе верить? Ты моложе других и не так опытен, как они! – Хотя бы потому, что я могу почувствовать твои мысли и не таю от тебя свои. И делаю это, не применяя силы. Он подошел уже почти вплотную. Я приблизился к нему и положил руки ему на плечи. – А еще потому, что я смогу объяснить, почему кристалл, который ты носишь на шее, светится голубым и обжигает кожу. – Что? Откуда ты это знаешь?! – кажется, он запаниковал. Я улыбнулся и сорвал повязку с его глаз. Серо-голубые глаза смотрели на меня с непониманием. – Возьми меня с собой и все узнаешь – бросил я последнюю мысль и отступил, обрывая связь. Два моих соперника и Верховный смотрели на меня с изумлением. Кажется, никто из них не ожидал, что именно я справлюсь с заданием. Младший из соперников смотрел на меня с веселым удивлением, а старший с явным раздражением – его привлекла обещанная за работу сумма. – Что скажете, Льедар? – прервал тишину Верховный. – Я выбираю Мэверика – твердо сказал Валерка, едва кивнув головой в мою сторону. – Что ж, пусть будет так. Удачи вам. Мэверик, я буду рад снова увидеть тебя в нашем замке. Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы собраться, и вскоре мы уже направлялись к пристани. Едва мы остались вдвоем, Льедар попытался засыпать меня вопросами, а я уклончиво сказал, что все расскажу не раньше, чем корабль отчалит. Да, я тянул время, потому что боялся, что он прогонит меня раньше, чем успеет что-то вспомнить. Легкий кораблик отчалил от острова магов, едва спала жара. Мы сидели в его каюте напротив друг друга, и Валерка с нетерпением смотрел на меня. – Ты обещал мне все объяснить! – Спокойно, спокойно. Я попробую. Ты должен мне поверить. Все дело в том, что тебя зовут вовсе не Льедар, – сказал я, как всегда, не зная, с чего начать. – В каком смысле? Как меня еще могут звать? – Тебя зовут Валера. Валера Кипелов. И ты родился в другом мире. Так же, как и я. А меня зовут Сергей Маврин. После очередного перехода нас разбросало, и ты потерял память. А я искал тебя. В частности, в этом мне помог такой же кристалл, как у тебя. Я достал свой кристалл – он был отчетливо синим – мы были близко друг к другу. Протянув руку, я выдернул нужную цепочку из-под его одежды – его кристалл выглядел точно также. – Почему они светятся? – Они показывают, как далеко друг от друга находятся. Видишь, сейчас мы близко и они светятся ярко. Ведь когда ты обнаружил его у себя на шее – он не светился? – Нет… – Мы были далеко друг от друга. А греются они потому, что мы до сих пор не нашли друг друга, не произошел контакт. Сейчас… Я придвинулся ближе к нему и коснулся своим кристаллом его. Свечение, конечно, никуда не делось, но кристаллы стали стремительно остывать. – Вот, больше не греются. Ты не обращал внимания, как ты зажигаешь свечи? – То есть? – Смотри. – Я взял свечу и направил на нее пальцы, огонек послушно загорелся. – Но ты маг, вы все так делаете! – Ты делаешь это точно также, просто не обращаешь на это внимания. – Неправда! – Правда. Твое тело знает этот способ – для него это также естественно, как ходить. Когда ты думаешь, что нужно зажечь огонь, тело само понимает, что нужно делать. – Я не верю тебе! Объясни лучше, откуда у меня этот странный кристалл? Как ты проник в мою голову? Почему ты говоришь мне про другой мир, какие-то переходы? Я ничего такого не знаю! Я родился и вырос здесь, на Островах! И меня зовут Льедар! Как я устал от этого… Он каждый раз спорит. Ему бесполезно что-то говорить, он все равно ничего не помнит. Ему бесполезно показывать наши игрушки и простые фокусы, на которые способно его тело без напульсников, бесполезно рассказывать историю его собственной жизни – не помогает, он все равно не верит. Будь здесь гитара – я бы сыграл, музыка пробивается до его сознания быстрее, чем слова. Но гитары нет. А есть он, и он так близко… Я притянул его и усадил к себе на колени привычным движением. Он испуганно уставился на меня. – Что ты делаешь? – Льедар… я же просил… не бойся меня… ты все поймешь… со временем… а сейчас просто верь мне… Я провел рукой по его щеке и коснулся губами виска. Какая забавная реакция… он покраснел и едва не потянулся щекой за моей рукой… но кажется, сам этого не понял, потому что глаза его были полны гнева. – Что… ты творишь? Как ты смеешь?! Отпусти меня! Я буду кричать! – Не будешь… – я прижал его к себе и оборвал гневную речь, приникая к его губам поцелуем. Он пытался возмущаться, но не мог. Я слишком хорошо знаю это тело, и оно меня помнит. Пусть его сознание занято другой личностью, но тело… тело отзывается на каждое мое прикосновение и не может сопротивляться. Я подхватил его на руки и перенес на кровать. Все-таки в этом что-то есть. Каждый раз, когда он теряет память после перехода – это добавляет остроты в нашу близость. Каждый раз – как будто впервые. Он пытается сопротивляться, он возмущается, но не может контролировать свое тело, которое отзывается на мои ласки, он не может сдерживать себя и не начать отвечать… – Валерка… – я выдохнул его имя, прижимая его к кровати и осыпая лицо поцелуями – Меня! Зовут! Льедар! – он возмущался тихо, почти шепотом, потому что просто не мог кричать… – Не трогай меня! Зачем ты меня заколдовал? – Да… Льедар… красивое имя… – я говорил какую-то ерунду, когда отрывался губами от его нежной кожи. Конечно, он опять какой-то аристократ, не то что я… но какое это имеет сейчас значение? Мои руки скользили под его рубашкой, распускали шнуровку… – Льедар… Лье-дар… – я повторял его новое имя, и все равно срывался на то, которое знаю много лет… – Льедар… Льеда… Лера… Валера… Это же я, Сережа, что же ты… вспомни… Он уже не возмущался, он только стонал, а его руки блудливо шарили по моему телу, стаскивая с меня одежду. Я не смотрел в его глаза, я и так знал, что там паника и отчаяние – тело не слушается его, и он ничего не может с этим сделать. Сейчас в нем борются две личности, и я должен разбудить Валеру, дать ему возможность взять верх над Льедаром… не смотреть в глаза, не смотреть… – Нет… – он коротко вскрикнул, когда я одним движением вошел в него, но в следующую секунду уже стонал, подаваясь навстречу и пропуская меня до конца. – Нет… Я двигался медленно и сильно, то и дело наклоняясь к нему и целуя – грудь, шею, губы, мокрые от слез щеки. Приближаясь к Валеркиному лицу, я закрывал глаза, стараясь не смотреть в его – распахнутые в страхе. Он отзывался стоном на каждое мое движение, метался и изгибался подо мной… И – в последний момент, за секунду до того, как мы оба взлетели на вершину наслаждения, я услышал, как с его губ сорвалось мое имя: – Сережка… Я упал рядом с ним и еще долго не мог отдышаться. Прошло несколько минут, а я все лежал, не открывая глаз, и вдруг почувствовал, как к моей щеке прикоснулись осторожные пальцы. У меня снова сбилось дыхание – так умеет касаться только он. Я потерся щекой об эти пальцы и открыл глаза. Валера внимательно смотрел на меня и улыбался. – Привет, – сказал я. А что еще я мог сказать? – Привет, – откликнулся он и поцеловал меня. Не спросил, где мы, значит, два сознания уже успели объединиться в его голове. Ну и хорошо, не люблю я смотреть на это. Корабль покачивало, а мы просто лежали рядом. Время утекало, но мы уже никуда не торопились. Сейчас нам просто нужно было успокоиться, ощутить дуг друг рядом… – Как тебе удается каждый раз меня соблазнять? – спросил вдруг Лерка. – Как бы нас не раскидало, кем бы мы ни оказались, какие бы приличия и условности нас не разделяли – тебе все равно удается меня соблазнить. – Может, я просто такой неотразимый, что ты не можешь устоять перед моим обаянием, – с шутливой гордостью сказал я. – Угу, неотразимый, ни в одном зеркале не отражаешься… – фыркнул в ответ Кипелов. – Да ну тебя. Я откуда знаю, чего ты такой легкособлазняемый. Кстати… это – я коснулся обруча, который обхватывал его голову – теперь можно снять. – Придется потаскать еще какое-то время, пока не достигнем Восточного предела. Меня все видели с ним на голове, и будет странно, если я его вдруг сниму… Да, он прав… все-таки сколько полезных вещей хранят наши рюкзаки! Полагаю, когда он очнулся, обнаружил рюкзак и обруч. Пока он не помнил, кто он, добраться до своих вещей он не мог, но таскал его за собой – обруч фиксировал в его сознании мысль, что это важно… Сейчас я, лежа на кровати, наблюдал, как Кипелов роется в своем рюкзаке, закрепляя на себе все необходимое – напульсники, медальоны на цепочках… – Ого! – сказал он, добравшись до часов, – Прошло уже больше трети отмерянного нам времени, а мы тут ерундой занимаемся. – Знать бы еще, что делать… – растерянно ответил я. Оказывается, Валера знал. Следующие несколько часов он рассказывал мне все, что происходило с ним с момента перехода, все, что ему удалось узнать за это время и все, что казалось важным из прошлых знаний Льедара – картина мира вырастала у меня на глазах. Он очнулся на каменном берегу на одном из островов, на противоположной стороне архипелага от того, куда занесло меня. Его нашли вскоре после того, как он пришел в себя, и приняли за пропавшего три года назад Льедара – племянника главы острова. Он быстро освоился и никого не удивил, когда сообщил, что хочет отправиться к Восточному пределу – Льедар с детства был известен своей тягой к разным опасным приключениям. Драконы, разбушевавшаяся стихия, стремительно одичавшие люди на крайних островах – это все были стороны одной проблемы, которая упоминалась вскользь, в присказке «В наше неспокойное время». В чем на самом деле состоит проблема, Валера, оказывается, тоже приблизительно знал. Дело было в гейзере, или, как его называли – Источнике. Гейзер в центре Архипелага – не единственное место, где источник выходил на поверхность. Большие или маленькие родники имелись примерно на половине островов, но гейзер, несомненно, был самым большим и основным – на части островов источник не бил постоянно, а появлялся временами. Источник отличался от всех прочих родников – вода имела особый состав и вкус. Воду из источника употребляло с разной регулярностью и в разных количествах все население Архипелага. Все – включая тех самых драконов. Судя по всему, вода из Источника содержала в себе какой-то элемент, или даже элементы, которые уже давно не вырабатывались организмами. И в этих элементах организмы нуждались. В какой-то степени это было похоже на сильную зависимость от наркотика, который, впрочем, не требовалось принимать так уж часто. Зато благодаря Источнику все население островов почти не болело никакими болезнями, кроме травм. Помимо сильного повышения иммунитета, источник стабилизировал сознание, сдержанность, мозговую деятельность, увеличивал возможности понимания друг друга и много всего прочего. Казалось, что так будет всегда. Но за последний год произошло много странного. Во-первых, на дальних островах почти везде прекратились выходы источника на поверхность, и в центр возросли запросы на целебную воду. Люди, лишенные необходимых элементов, начинали болеть и умирать от самых простых болезней, а часть попросту теряла рассудок, зачастую забывая, как общаться друг с другом и чем они занимаются в этой жизни. За последние пару месяцев высота гейзера снизилась примерно на двадцать сантиметров – со стороны это невозможно увидеть, но те, кто за ним следит, не могли не заметить такие изменения. Естественно, пошли волнения по поводу того, что источник иссякнет совсем. А это грозит непониманием, болезнями, войнами и высокой смертностью. На любых смельчаков, отправляющихся выяснять причины проблемы, заранее смотрели как на национальных героев. От детей ситуацию стремились скрыть, да и не взрослые знали все, в чем дело – но общее беспокойство имело место быть. Говорят, у Драконов тоже был источник, возможно, их странное поведение объяснялось тем, что их источник тоже иссяк. С другой стороны, драконы были намного мудрее людей и многое знали об устройстве этого мира, так что если с ними удастся наладить контакт, они могут подсказать, в чем дело. Другой зацепки у нас не было, потому мы продолжали двигаться прежним курсом. Архипелаг был большой, и мы плыли, почти не останавливаясь, благо, корабль был сделан на совесть и позволял перемещаться в жаркие часы. Островов было много, и порой они находились так близко друг к другу, или дно было настолько мелким, что между ними могли пройти только мелкие лодочки, а нам приходилось двигаться в обход. Делать было особо нечего, но ускорить передвижение мы не могли, поэтому мы занимались всякой ерундой. Время утекало. К моменту, когда мы приблизились к островам Восточного предела, прошло еще почти трое местных суток. Стало заметно, что не везде все так благополучно, как казалось поначалу. Центр – они и есть центр, так везде и всегда. Но тут все выглядело так, словно из цивилизации мы переместились в дикое время. Дело было не в бедности, нет. Люди, которые не имели возможности получать воду из Источника в необходимом количестве, становились болезненными и буквально дичали на глазах. Я предложил сойти на берег и осмотреть ситуацию, но Валера сказал, что в этом нет смысла и нам надо двигаться к драконьему хребту. Честно говоря, я опасался. Если драконы стали нападать на людей и делать это хаотично, значит, и нам может угрожать опасность – где гарантия, что мы не попадемся на пути одному из них? Да, я знаю, что сами мы неплохо защищены, но если дракон возьмет и сожжет наш кораблик – что тогда делать нам? А тем более – команде корабля… Но Валера был непреклонен. Мы покинули Восточный предел, когда солнце покинуло зенит и стало неторопливо скатываться к островам Архипелага за нашей спиной. Валерка посмотрел на то, как напряженно я всматриваюсь в темнеющий вдалеке Драконий хребет, и расхохотался. – Чего ржешь? – мрачно спросил я, стараясь не проглядеть опасность. – Меня удивляет, с каким упорством ты отказываешься замечать очевидное, выискивая себе проблемы и опасности там, где их нет. – То есть? – я растерянно перевел на него взгляд, пытаясь сообразить, что он имеет в виду. – Сережа… – начал он тоном школьного учителя – скажи мне, где сейчас солнце? – Сзади – буркнул я, не оборачиваясь. Смотреть на это светило было нестерпимо больно. – Замечательно! А где оно будет для дракона, летящего в нашу сторону? – Спереди – ответил я на автомате и завис. Кажется, до меня начал доходить смысл его хитрого замысла. Он снова хихикнул и, даваясь смехом, наставительно продолжил: – Ни один дракон, Серега, даже если он совсем дурак, не полетит, пялясь на это солнце. Эта милая звездочка запросто выжжет даже его защищенные глаза, если смотреть достаточно долго. А тут даже дракону лететь уж всяко больше часа. И почему он всегда такой умный? Или это его присутствие на меня так действует – не замечаю простых вещей… Пока его рядом не было, я соображал всяко лучше. Ну да ладно, зато теперь можно почти всю умственную работу свалить на него. Хребет стремительно вырастал перед нами – двигались мы довольно быстро. Я боялся, что мы не успеем добраться до гор до того, как сядет солнце, однако Валера определенно знал, что делал. В какой-то степени терять память даже удобно – не приходится выяснять особенности мира, знания об этом идут так сказать в комплекте с личностью, которую тебе подсовывают… и все вокруг становится простым и очевидным. Валера действительно знал расстояние до Хребта, и выбрал для путешествия именно тот корабль, который успеет преодолеть это расстояние как раз за то время, пока солнце опускается из зенита к горизонту. Да, когда мы подплыли достаточно близко, мы смогли увидеть нескольких драконов – летающих или сидящих на скалах, но ни один из них даже не взглянул в нашу сторону. Вот только у самого берега нам пришлось немного пометаться, отыскивая место, где причалить. Кипелов, конечно, знал, что где-то есть небольшая бухта, на которой достаточно низко нависают скалы, но где именно она находится – пришлось искать. Мы едва успели. Втиснувшись в узкий проход между скалами, наш корабль продвигался к бухте настолько быстро, насколько было возможно, а за нашими спинами уже раздавалось хлопанье крыльев и тяжелый рев. Даже если драконы нас и заметили, проскочить в бухту вслед за нами они не смогут – проход слишком узкий для размаха драконьих крыл. В бухте было темно и холодно. Судя по тому, сколько скал нависало над нашими головами, свет попадает сюда только на пару часов, когда солнце проходит через зенит. Зато и сверху сюда не сможет пробраться ни один дракон. Точнее, пробраться-то сможет – если сложит крылья и рухнет в какой-нибудь просвет, но вот выбраться обратно ему точно не светит. Судя по встречающимся огромным костям, несколько драконов именно так и нашли свою смерть. Ночь пришлось провести там. Было холодно, и мы с Валеркой лежали под двумя одеялами, прижавшись друг к другу. Я снова не спал, а он беспокойно возился во сне, бормоча что-то про то, что у нас осталось мало времени. Время и правда стремительно утекало, но мне казалось, что совсем скоро все разрешится, потому я особо не волновался, и только успокаивающе поглаживал спящего Лерку. С утра мы дали распоряжении команде корабля, что если мы не вернемся через двое суток, дождаться полудня и плыть обратно. В том, что мы не вернемся, мы были почти уверенны. Лера снял, наконец, свой обруч. Мы закинули на спины наши рюкзаки и стали пробираться по узким тропкам между скалами. Когда мы выбрались к открытому небу, оно только начинало светать и казалось темно-серым, почти сливающимся по цвету с окружающими нас скалами. Драконов не было видно. То ли спят, то ли улетели в сторону Архипелага. Постоянно оглядываясь по сторонам, мы изучали скалы. Я не очень понимал, чего ищет Валера и больше заботился о том, чтобы не оказаться застигнутыми врасплох, а он уходил чуть вперед, осматриваясь и будто что-то выискивая. Наконец, мы вышли на довольно большую площадку. Лерка поманил меня к ее противоположному краю, я подошел и увидел довольно большое углубление правильной формы. Больше всего оно напоминало чашу – будто ровную полусферу втиснули в нагромождение камней. – Что это? – спросил я Валеру. – Источник, – лаконично ответил он и, подумав, добавил – был. Немаленький у них был источник… если в эту чашу могли уместиться мы с Валерой и еще место бы осталось… с другой стороны – драконы тоже зверюшки отнюдь не мелкие. И их источник тоже иссяк… Их поведение было очевидным, непонятно было только что делать. Мы стояли и смотрели на опустевший источник, когда скалы рядом с нами пошевелились. Конечно, мы испугались. А кто бы не испугался, если бы вдруг обнаружил, что стоит в двух шагах от дракона с помутненным разумом? Мда… не заметить огромного дракона – вот так промашка. С другой стороны – его серая шкура неотличима от окружающих скал ни по цвету, ни по твердости. И когда он не шевелится, то заметить дракона можно, только если знать, что он там. Он поднял голову и внимательно смотрел на нас огромными желтыми глазами. Мы старательно отводили взгляд, стараясь не шевелиться. Он тоже застыл, и нападать не спешил. Валерка пришел в себя чуть раньше – я почувствовал, как моего сознания коснулась его тихая мысль. – Сейчас все зависит от того, как мы себя поведем. Он выжидает. – Они же безумны, разве нет? – Может быть, не все. Или не до конца. – Кто будет говорить? – Лучше ты… только… – Что? – Надо узнать его имя. Если мы обратимся к нему по имени, для него будет сложнее на нас напасть. Дальнейшие объяснения мне не требовались. Да, пластинки у нас в головах стояли одинаковые, но пользовались мы ими зачастую по-разному. Я чаще всего вообще не использовал ее осознанно, даже не понимая, что говорю на другом языке, что обмен мыслями идет отдельно от произносимой мной речи… ну и еще она значительно помогала общаться мыслями, позволяя без труда настраиваться друг на друга. А вот овладеть осознанной техникой чтения чужих мыслей, не вступая в разговор, я так и не смог. Кипелов же как-то научился, и теперь, чуть прикрыв глаза, искал в голове дракона нужное слово. Это длилось довольно долго, ведь сознание дракона намного сложнее человеческого, но все-таки спустя некоторое время Валерка осторожно выдохнул и чуть покачнулся – копание в сознании дракона стоило ему многих сил, а в моей голове прозвучало единственное слово. – Идеан.
Автор: Окончание – Идеан – произнес я, поднимая взгляд на дракона и стараясь смотреть мимо желтых внимательных глаз. Ничего не изменилось, хотя не было сомнений – дракон меня понял. Я ждал. Вроде бы ничего не происходило, но мне показалось, что теперь уже дракон пытается пробиться в мое сознание и задавить его. Я дернулся, схватил за руку Валеру и, посмотрев прямо в глаза дракону, еще раз произнес: – Идеан! – Я слушаю тебя, человек, – дракон все-таки отозвался. Я продолжил, снова повторив имя дракона, чтобы не позволить ему отвлечь от меня свое внимание. – Идеан, мы хотим помочь тебе. Всем вам. И не только вам. Вообще – всем. У вас иссяк источник, как и много где на островах… – Ты не отсюда. – Идеан произнес это так, будто совсем не слушал меня и думал о чем-то своем. Хотя… что мы знаем о драконах? Только то, что они появились раньше, живут дольше, что они мудрее, их сознание сложнее, что они знают много языков… Мы говорили на древнем языке, я знал, что это так, но не мог этого осознать, мне казалось, что я говорю так, как всегда. Валерка видел разницу, определенно… Он сильнее сжал мои пальцы, и я услышал его торопливые мысли: – Он с трудом держит остатки разума в узде, ему сложно говорить даже на древнем языке… Осторожнее… Я принял к сведению и сказал, обращаясь к дракону: – Да, я не отсюда. Мы оба не отсюда. – Зачем ты пришел? Кажется, он не разделял понятия «ты» и «вы», или просто воспринимал нас как один организм… потому что я совершенно точно понимал, что обращается он к нам обоим. – Чтобы помочь, – я сказал это искренне, в тот момент я действительно в это верил. – Как? – Мы не знаем, нам… нужна помощь… Дракон, казалось, задумался, а я не знал, что еще сказать и просто ждал, не отводя взгляда и не отпуская Валеркиной руки. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем дракон заговорил снова. Мне казалось, что целая вечность. – Источник… перестал бить три луны назад, а две луны назад в чаше не осталось воды… Нам все сложнее сохранять свой разум… некоторые уже погибли, молодые – не контролируют свои действия… Он опять замолчал, то ли размышляя, то ли просто собираясь с силами. Мы терпеливо ждали. – Источник… идет глубоко из недр земли. Там – он чуть повернул голову, указывая на скалу за источником – есть расщелина, которая ведет вниз. Узкая, но тебе хватит. Драконы не знают, что там, но больше я ничем помочь не могу. Он замолчал и перевел взгляд на острова Архипелага, кажущиеся отсюда россыпью темных пятнышек. Я подумал, что молча уйти будет невежливо и начал говорить: – Благодарим тебя, Идеан, мы… – Молодые скоро вернутся, – оборвал меня дракон, не глядя на нас. – Уходите. Я судорожно кивнул и глянул туда же, куда смотрел дракон. Кажется, я успел разглядеть несколько точек в медленно светлеющем небе, когда Валера потянул меня за руку. Скала показалась нам близкой, но добраться до нее было не так просто – нагромождения камней сильно затрудняли движение. Когда мы добрались до нужной нам расщелины, я обернулся. Идеан снова слился со скалами возле опустевшего источника, а в небе уже были видны несколько довольно крупных драконов. – Некогда по сторонам смотреть, – снова дернул меня за руку Валера. – Идем. Расщелина действительно была узкой. Для дракона. Впрочем, один не слишком полный человек мог пройти в нее свободно, но двое рядом там бы не поместились. Лерка сунулся было вперед, но я его не пустил – мало ли, что там – и пошел первым сам. Впрочем, метров через двадцать проход расширился, и мы пошли рядом. Чтобы не возиться с освещением, мы просто достали фонари – выключить их мы всегда успеем, а выглядят они двояко, как и вся остальная наша экипировка. Путь был один и был довольно извилистый – заворачивал то вправо, то влево, но чаще всего просто уводил вниз. Местами встречались нагромождения огромных камней, почти перекрывающих проход… то ли обвалы, то ли что… Где-то можно было перебраться, но некоторые пришлось разбирать. Так же под ногами была либо ровная поверхность, либо россыпь небольших камней. Сложно сказать, сколько мы шли, но на часы мы не смотрели – теперь в этом уже не было никакого смысла. Наконец, мы зашли в тупик – путь заканчивался довольно большой пещерой. Впрочем, нет, не тупик. В дальнем конце пещеры в полу был очередной разлом. – И что же, нам теперь туда спускаться? – поежился я, заглянув вниз. – Кажется, у нас нет выбора… – отозвался Кипелов. Ладно, черт с этим. Благо, что наши рюкзаки были с нами. Пришлось повозиться – давно не приходилось спускаться по почти отвесным скалам – но особых проблем у нас это перемещение не вызвало. Стало жарче, что было особенно заметно по сравнению с холодными верхними переходами. Впрочем, спускаться до самого дна нам не пришлось – я заметил чуть в стороне довольно ровное отверстие, словно вход куда-то. Среди всего остального нагромождения оно казалось искусственным. – Вот так сюрприз… – ошалело пробормотал Валера, когда мы оказались в проходе. Надо сказать, я тоже офигел. Проход действительно был не природного происхождения. Уж что-что, а идеально ровный коридор с трубами на стенах и лампами на потолке мы увидеть совсем не ожидали. – Похоже, тут живут не только на Островах, – растерянно сказал я, осматриваясь. – И уровень развития тут, мягко говоря, повыше. – Скорее, жили, – поправил меня Валерка. – Тут все кажется заброшенным. И правда, все было покрыто толстым слоем пыли, песка или чего-то такого. Но не казалось разрушенным – именно заброшенным – лампы были целы, трубы тоже, никаких разрушений или повреждений. Осмотревшись, мы двинулись вперед. Метров через двести дорогу нам перегородили ворота. Подумаешь, мелочи. Когда нас останавливали ворота? Я напрягся и почувствовал, что ворота приводились в действие электроникой или механикой. Пришлось вложить достаточно сил, чтобы посланный мною импульс раздвинул створки настолько, чтобы мы могли проникнуть внутрь. Увиденная нами картина не отличалась от того, что снаружи ровным счетом ничем. Но не успели мы пройти и трех метров, как раздалось тихое гудение и одна за другой стали включаться лампы. Коридор залило ослепительно белым светом. Почувствовалось дуновение ветерка – кажется, заработала и вентиляция. Мы в растерянности отключили фонари. – Тут что, все работает? – оглядываясь по сторонам, спросил Валера. – Похоже на то… идем что ли… людей тут нет. – Почему ты так решил? – Хотя бы потому, что нас никто не встречает даже после того, как я нагло взломал систему открывания дверей. Кипелов в ответ только пожал плечами, и мы двинулись дальше. Коридор был не единственным – то справа, то слева обнаруживались небольшие ответвления и двери. Но мы, не сворачивая, продолжали идти по центральному. Наконец, коридор закончился большим круглым залом. – Нет, Валер, тут не жили, – произнес я, озираясь. – Тут, похоже, работали. Мне показалось, что все вокруг просто кишит электроникой, готовой проснуться от малейшего приказа. На стенах висели огромные экраны, погасшие, но не оставляющие сомнений, что это именно они. Под экранами были пульты управления, кнопки, схемы, какие-то механизмы… – Думаешь? – раздался неуверенный кипеловский голос, когда я подошел к стеклянному сооружению в центре зела. – Почти уверен. И даже догадываюсь, над чем… – я перегнулся через ограждающий заборчик и всмотрелся в глубину прозрачных граней. – Над чем же? Наверное, я придвинулся слишком близко, и опять сработала автоматика. Загорелись очередные лампы, освещая стеклянную конструкцию в мельчайших деталях, и я увидел внутри нее небольшие бурлящие потоки воды. В следующую секунду невидимая сила бесцеремонно выпихнула меня за заборчик, и я осел на пол. – Добро пожаловать в систему обслуживания работы Источника, Валер – пробурчал я, вставая и потирая ушибленную спину. – Это что, ты хочешь сказать, что это не природное явление? – Да фиг его знает, может совсем не природное, а может не совсем. Откуда-то же эта вода берется… – И что нам делать? – Ну как что? Очевидно, придется разбираться со всей этой электроникой – я повел руками вокруг – и попытаться понять, что же случилось. – А… ну тогда я пас. – И он спокойно уселся прямо на пол. Вот так всегда! Как только дело доходит до механизмов и электроники – сразу он пас, мол, не разбирается он ни в компьютерах, ни во всем похожем. А возиться приходится мне! Впрочем, я давно оставил попытки что-то изменить, потому и сейчас только махнул рукой и двинулся вдоль стен. В попытках найти центральный пульт я обшаривал импульсами все, что мне встречалось – как всегда, я полагал, что система сама даст мне знак, когда нужно. Я знал, что Валеру забавляет тот факт, что я отношусь ко всем механизмам, как к живым существам, но зачастую именно это нелогичное восприятие помогало мне справиться с очередной проблемой. Вот и сейчас – руку мою ощутимо кольнуло, и я остановился. Осторожно смахнул пыль с панели, открывая кнопки, рычажки и указатели. Не зная, с чего начать – осторожно положил руки на пульт, продолжая ощупывать его импульсами. Тот словно ожил – замигали разноцветные огоньки, засветился белым экран перед моими глазами. – Ты делаешь успехи! – резюмировал Кипелов, рассматривая ту же стеклянную конструкцию, что и я несколько минут назад. Я же тупо смотрел на пульт. Несомненно, я его нашел. Однако дело осложнялось тем, что создатели этой так сказать лаборатории пользовались языком, отличным от того, на котором говорили жители Архипелага, и я не мог прочитать ни одну надпись. Ладно, черт с ним – будем действовать по интуиции. Я прикрыл глаза и продолжал шарить импульсами внутри компьютера, пытаясь разобраться в его системе. Пальцы сами легли на нужные кнопки, и через пару минут я уже наблюдал, что включились все компьютеры. Панели мигали и светились, экраны показывали какие-то схемы и системы… Я возился, наверное, часа два, прежде чем начал что-то понимать. Как же хорошо, что здесь догадались поставить защиту «от дурака» и я не смог ничего испортить! Наконец, мне удалось вызвать на главный экран схему работы всех наземных источников. – Валер, смотри! – он подошел – Лично я наблюдаю тут снижение давления и напора в каналах, подводящим к выходам источника на поверхность. – Во всех? – Ну да, снижение во всех… но где-то больше, где-то меньше… где источники небольшие, там давления не хватает, чтобы довести источник до поверхности, в более крупных – в основном просто снижение напора, в том числе и в гейзере… – А как же драконий? Он же большой, а иссяк полностью… – Сейчас, сейчас посмотрим… – я переключил экран на картинку подземного сообщения каналов, – так, кажется, проблема сходится сюда… Я еще увеличил схему, рассматривая детали и разбираясь в мелочах… – Черт! Из-за такой ерунды! – я ошарашено смотрел на экран. – Что там? – отвлекшийся Валерка пытался понять, в чем дело. – Смотри, – я ткнул пальцев в экран. – Источник питает подземная река… а в ней, разумеется, встречается всякое… ну и если маленькие камушки и прочий мусор, в общем-то, не мешает и свободно проходит по каналам, то… в общем, занесло в наш водопровод большой камень… он пролетел несколько больших труб и закупорил проход в несколько малых.. в результате трубы не выдержали напора воды, кое-где разошлись по швам, и вода стала выливаться наружу… и в остальные трубы напор воды тоже снизился – она же выливается! Ну и в результате в нижних подсобных помещениях сейчас некоторый потоп… – Мда… – озадаченно почесал в затылке Валера, – действительно, казалось бы, ерунда… Что делать-то будем? – Что-что… камень надо вытаскивать, трубу латать и потоп устранять… Ща я подключу компьютер, чтобы он нас направил и помог, и пойдем. Дело действительно было ерундовое. И если бы тут хотя бы кто-то был, то проблему можно было решить сразу после ее появления… Но никого не было, потому все оказалось запущено… Я еще раз пощелкал по кнопкам, отключая подачу воды в систему и снижая напор во всех каналах, ведущих к поверхности. На соседнем экране тут же отобразилось, как перестают работать один за другим источники на поверхности, начиная с самых маленьких и слабых. – Нужно спешить, – сказал я, внимательно глядя на экран. – Представь, какая сейчас наверху паника. Мы спустились по лестницам на несколько уровней ниже – там ощутимо пахло застоявшейся водой, которой, впрочем, в коридорах было не очень много. Я нашел нужные помещения и, открыв пульт в коридоре, запустил откачку воды. Когда уровень воды немного снизился, я открыл дверь, порадовавшись, что двери в подсобках сделаны вверху помещений, а не внизу. Уровень медленно спадал, и вскоре мы увидели злосчастную трубу – ее здорово раздуло, швы разошлись, и изо всех щелей сочилась вода. Думаю, раньше оттуда она просто хлестала… Как только из-под воды показалась система мостиков и лестниц, мы двинулись устранять проблему. Необходимые инструменты и детали нашлись в соседних подсобках, и мы принялись за работу. Камень и впрямь оказался немаленьким – и как он только пролетел так далеко, будучи размером почти во весь диаметр трубы… Кусок трубы, где засел камень, пришлось попросту полностью менять, благо, вся вода, что находилась в трубе, успела к тому моменту вытечь. Хорошо то, что, несмотря на всю новейшую электронику, руками мы работать не разучились, и сделали все довольно быстро. Убедившись, что основную проблему мы устранили, я проверил те места, где еще могли появиться щели и то, что удалось найти – залатал. – Интересно все-таки… – рассуждал я, когда мы поднимались обратно в центр управления, – кто, как давно и главное, зачем подсадил жителей поверхности на этот наркотик, заставив их регулярно пить воду из источника… – По-моему они от этого только выиграли… ну, в какой-то степени, – задумчиво отозвался Валерка. – Хотя, знаешь, меня сейчас больше волнует, получится ли у нас вернуть им их наркотик, как ты его назвал… Мы выполняли необходимые действия почти механически, просто потому, что нам надо было это сделать, и выбора у нас особо не было, но когда я встал перед пультом, собираясь запустить систему снова, я, честное слово, немного волновался. Однако все прошло удачно. Я включил подачу воды в систему, и внимательно следил за отображаемой на экране картинкой. Система быстро заполнилась водой, не встретив никаких неполадок, и стала подниматься к поверхности. Я включил насосы и прочие механизмы, увеличивая напор до нужного уровня, и на другой схеме отобразилось, как заново начинают работать все отключенные источники. Ой, что сейчас творится наверху… Ведь отключение системы не прошло незамеченным, и наверняка за то время, что мы устраняли проблему, у каждого из источников собралась немаленькая толпа взволнованных людей… и тут мы им такой сюрприз – снова заработавшие в полную мощность источники. Не исключено, что родится какая-нибудь новая легенда… Источник у драконов заработал одним из первых, и они, я уверен, не стали думать о том, как это произошло и придумывать легенды – они просто стали пить… Я дождался, пока загорится последняя лампочка из тех, что обозначают стабильную работу источника в местах, где он выходит на поверхность, и обернулся. Валерка стоял за моей спиной и, прищурившись, смотрел на экран. – Кажется, все, – сказал я, улыбнувшись. – Уверен? – перевел он на меня внимательный взгляд. – Ну, по крайней мере компьютеры показывают, что все в порядке. Не могу же я быть умнее их… я же не знаю систему в мельчайших деталях… – Ты молодец. У меня бы никогда не получилось. – Не говори ерунды, Кипелов, – отмахнулся я, – ты просто не хочешь учиться и не веришь в свои силы… Ого! – Что ты увидел? – Валера тоже обернулся Со стеклянным сооружением в центре зала тоже произошли изменения. Если тогда, когда мы вошли, воду внутри него можно было разглядеть, только придвинувшись вплотную, то теперь она заполняла всю конструкцию – бурля большими и маленькими фонтанами, перетекая по трубочкам, спадая водопадами…. Мы, словно завороженные, смотрели, как движется вода, искрящаяся от яркого освещения. – Красиво… – выдохнул Кипелов. – Угу… – Наверное, нам можно уходить… – Угу – снова согласился я с некоторым сожалением, и вернулся к пульту. Пробежался пальцами по кнопкам, еще раз проверил все, и переключил систему в автономный, я бы сказал «спящий» режим. Безжизненно погасли экраны, а потом и лампочки на приборной панели. На первый взгляд вся система казалась отключенной – выглядела точно также, как когда мы только вошли в этот зал. Вот только стеклянная конструкция в центре не изменилась – вода в ней продолжала бурлить и переливаться, показывая, что все в порядке. Мы бросили на нее последний взгляд и двинулись к выходу. Когда мы подошли вплотную к входным воротам, освещение позади нас погасло, и коридор погрузился в темноту. Мы ненадолго ослепли от такой резкой перемены, и, матерясь, достали фонари. Когда мы вышли за Ворота, Кипелов сказал: – Ворота надо бы закрыть. – Зачем? – удивился я. – Ну, мало ли… чтобы не забрался, кто попало… и ну и что, что мы никого не видели – опередил он мой вопрос – так надежнее. Мне осталось только пожать плечами и согласиться. Конечно, это не ему напрягаться, чтобы двигать тяжеленные створки. Но закрылись ворота как-то легче и быстрее, чем открылись. Мы быстро преодолели коридор до конца и поднялись в пещеру. – Дальше не пойдем – сказал Валерка. – Попробуем сделать переход отсюда. – Думаешь, получится? – усомнился я. – Конечно, а почему нет? – Ну… тут такая толща земли… и воды… – И что? – Давит, – пожаловался я. – А… ну потерпи еще немного. Переходу это не помешает, поверь. Мы разожгли костер и устроились рядом с ним. Перекусив, мы занялись своим внешним видом – всю экипировку перед переходом приходится снимать и упаковывать в рюкзак. Одежда на шнуровке и кристалл на шее – вот и все, что остается на нас. Сняв напульсники, я сразу почувствовал, как снизились мои возможности – ощущение того, что я стал слабее, было таким же очевидным, как и то, что рукам стало намного легче. Мы валялись рядом и никуда не торопились, дожидаясь нужного момента. – Лер… – Мм? – Красивое у тебя имя в этот раз было… – Что? – приподнялся на локте Кипелов. – Имя, говорю, у тебя красивое. Лье-дар – произнес нараспев я. – Сам придумал? – Иногда мне хочется тебя стукнуть, Сережа, – устало сказал Валерка. – Стукни, может, полегчает, – с готовностью отозвался я. – Жалко, – непонятным тоном ответил он. Встал, подошел к огню и, посмотрев на него с минуту, коротко сказал: – Пора. – Уже? – спросил я, вставая, хотя прекрасно знал, что он лучше чувствует подходящие моменты для перехода. – Угу… Не забудь ничего. – Не в первый раз… Я подошел к Валере и вручил ему его рюкзак. Он, не поворачиваясь, закинул его на одно плечо и взял меня за руку. Другую руку он отодвинул от костра и в центре ладони остался гореть желтый огонек – без напульсников сгенерировать его самостоятельно проблематично. Валера шевельнул пальцами, и огонек затрепетал сильнее. – Готов? – Да, – ответил я, придвигаясь ближе к нему и прижимаясь всем телом. – Давай – произнес Лерка, снова шевельнув пальцами. Нас накрыло цветной вспышкой, сильно качнуло, и понесло в пространстве. Я еще ощущал горячую ладонь Валеры в моей руке, когда свет вокруг рассыпался на разноцветные огоньки, занимающие свои места в пространственной сетке. Рассмотреть, куда мы летим, я не успел, и провалился в спасительную тьму. Очнулся я от сильного жжения в районе груди. Больно, блин. Что это? С трудом разлепляя веки, я принял горизонтальное положение и зашарил рукой по шее, нащупывая цепочку. Вырвав кристалл наружу, я увидел, что он отчаянно мигает красными вспышками и… да, нагрелся так, что я едва не получил ожог. Неужели…. Я дернул из рюкзака напульсники, застегнул на руках и, еле ухватив раскалившийся кристалл пальцами, вставил в нужное углубление. По всему напульснику сразу же замигали огоньки срочного вызова. Земля… я выдохнул и шевельнул пальцами, включая связь. Из динамика тут же раздался раздраженный холстининский голос – … твою мать, Маврин!! Вы почему не отвечаете? Вы уже пятнадцать минут подаете сигналы и оба не отвечаете. – Вовк, успокойся, я только очнулся после перехода. – Куда вы пропали? От вас никаких сигналов два с половиной месяца, а тут вы обрушиваетесь, как снег на голову… Где вас носило? – В Водоворот угодили. – Как? – А я знаю? – огрызнулся я. Действительно, откуда я могу знать, почему и в каких случаях можно оказаться в Водовороте миров. Я знаю только, что эта фигня так просто не отпускает. Да и к тому же разбудить через 15 минут после перехода… логично, что я не соображаю. Черт… как он сказал? Два с половиной месяца? По моим часам прошло четыре с лишним, а у них только два с половиной… но все равно это много. – Вы хоть задание выполнили? – Да все мы выполнили и пытались сразу вернуться, а тут – Водоворот… – Сколько миров? – Девятнадцать, считая первый, с заданием… – Ого… – присвистнул Холст. Кажется, он начал успокаиваться. – Володь, можешь дать Виталика? – Ща, даю. – Маврин? – Дуб, слушай, у нас восемь новых миров. – И все в Водовороте? – Где ж еще… – Когда они уже кончатся… – Их там не одна сотня, ты же знаешь… – Снова туда попасть сможете? – Конечно… подробный отчет тоже будет. – Отлично. Это все? – Да, пока все… – Серега, вы где? – вмешался Холстинин. – Не имею понятия. Давай я маячок дам, а вы за нами пришлете транспорт. – Давай. – Лови координаты, – я снова шевельнул пальцами, запуская маячок точного сигнала. – Поймал. Все, отбой. Через час будет транспорт. Ждите. Я отрубил связь и оглянулся. Лежащий в двух метрах от меня Валерка начал шевелиться. С трудом продрав глаза, он уставился на меня тупым взглядом. – Сережка… Что это был за шум, что происходит? И почему больно – он ткнул себя в грудь – тут? – Лерка… – я подполз к нему и уселся рядом, устраивая его голову у себя на коленях. – Все хорошо. Теперь все точно в порядке. У нас получилось… – Я вытащил и показал ему его кристалл, который мигал также интенсивно, как и мой. Его глаза расширились, и он заговорил, сбиваясь: – Это… это… значит… – он поднял на меня вопросительный взгляд – Где мы? – Да, Валер. Мы – дома.
Io: до закрытия нашего извращенного кинк-фэста осталось чуть более суток
полная версия страницы